Александра Цибуля

Внутри тишины





***

разводит руками вода, меня принимая.
равновеликая, толстая, неуязвимая.

я плакал, ее прижимая к себе,
она уходила,
всегда уходила.

я для нее выбирал колыбели, сосуды.
она испарялась, она
изнемогала в неволе.

нежная, всепонимающая, она
меня примиряла с собой,
она меня делала берегом.

она наливала мне волей ладони,
напоминала о боге,
которого я
откладывал на черный день.

свободная, как клошар,
быстроногая, бывала везде,
обо всем говорила.

старый, слепой, я болел от ее голосов.
я камнем ей был,
я был ей началом движенья


***

все навеселе, никто не весел:
невеселый лес идет топиться.
экскаватор испугал синицу.
обернешься: лес без весел, невесома птица.

после лес смешной ушел стреляться,
и свистит дислалия из дупел:
извиняйте ребята,
заждались лесенята,
косматые братья, — и умер


***

не воздушный пошлю но другой земляной
поцелуй тебе водный эфирный
это мысль моя в форме шмеля
деревянным оленем ветвится

а на дворе воробьи в миндале
сидят с руками огромными
я им говорю про милого спойте мне
а они кидаться палочками ворованными


***

зарделось сердце и осело
мы лунных уток подождем

тех коих именуем словом жизнь
с кем в темнотах сходиться
чья нехватка

то текст утраченный полуболит
и убыванья бег обратный


***

тело письма
сварено в темноте

мы в бульоне скорбей
какие песни нам петь

это время последнее
и ослепнет свет

сосудистые звездочки
ватные хлеба

что сердце лазурит
чем ножева


***

и тихий вечер — как тихий берег
и как нежны склоны холмов, и покровы, и долгие тени из шерсти
и что там, и что там — на вершине холма —
но не бывает угла: только арена души
и иду я внутри тишины —
как внутри страны


*
мы выходим из дома и в нем остается дыра
вот дыра на стене и в улице тоже дыра
вот нора для тебя и меня
вот лукошко
мое подношенье-тоска для тебя-божества
вот лукошко из глаз и из губ бери по рублю
я лукошко и ложками ели меня
и терплю

*
срублены тополя
теперь смотрю просто дым
пóмощен этот пейзаж

сердце вели на казнь
не знали что отрубить
благо нашлись тополя

*
все хожу и хожу зазря, между делом
вырастает несбыточный человек,
возрастает как память моя обо мне же,
обонеже память моя о тех.

все хожу и хожу без тела


***

на берегу руки родной
лицо огромное лежало
лицо красивое лежало
лицо нарядное лежало
лицо лежало с головой

лицо накрылось с головой
как медным тазом простыней
пристыженное изначала
накрылось медной простыней
накрылось тазом насовсем
накрылось очень

лицо лежало голубое
лицо лежало как живое
лицо лежало все такое
лицо лежало как лицо

лицо сидело в небе синем
лицо висело как картина
лицо как ласточка легко
лицо уже почти взошло


***

не сияю, господи, зияю,
и вся милость — малость,
и гора полога.

но вот человек стоит с крошечною гвоздикой,
и синь его обнимает.
и Люсия — со своими глазами на блюде,
Иоанн — свою голову держит.

да и грех горевать с пустыми руками


***

иди, душа, карасиков лови.
иди, уди, кораблики пускай.
пойдем, душа, в кабак тебя излить,
на мостик постоять.

воскурим, разольем и воспарим,
и полетим над топью, как Лилит,
к милёнку забежим на полчаса:
вдруг он один.

душа моя, щегленок и шатун,
вакханка, вешенка, сушеная ольха.
вдруг припадет, как нищенка к стволу,
огромная прохладная щека.

К списку номеров журнала «ГВИДЕОН» | К содержанию номера