Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ |
Центр |
Николай КаминскийОб авторе: ... >>> |
Анатолий ГребневОб авторе: Родился в селе Чистополье Котельнического района Кировской области. Окончил... >>> |
Глеб БобровОб авторе: Родился в городе Красный Луч УССР. Русский писатель и журналист. Проходил... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Александр ПавловАлександр Петрушкин, «ОТИДО. Черновики»Александр Петрушкин, «ОТИДО: Черновики»
Кыштым — Челябинск, «Издательство Марины Волковой», 2013 Здесь будут осиные гнезда, просевшие звезды, замерзшие ангелы, испещренная ходьбой карта внутреннего Урала и прочее движение от себя к себе, то есть, собственно поэзия — со смертью, любовью и жизнью вперемешку.
Речь об Александре Петрушкине и его «ОТИДО: Черновики книга стихотворений», весит примерно 200 г, вышла в конце 2013 г. в «Изд-ве Марии Волковой», Челябинск. метафизический свой сад
я описал бы так что циркуль свое гнездо же разорял Если с начала до конца не дочитаете, не отыскав там отзвуки «серебряного века» и синюю «синьку», и мужицкую нежность, зажатую в кулак с соплями, и забытые классические аллегории, и неудобоваримые рэпу размеры ХУIII— ХIХ веков, и фантасмагорию деревянно-кирпично-бетонных реальностей двадцать первого — то вам, скорее всего, не сюда. Сюда — тем, кому жадностью языка и его производными рвет альвеолы, воображение, иногда бытие. Кому смерть — «счастливая роженица», кому «откроют листья золотые рты», кому «вертикальна» холодная вода, кому баба с пузом — миллион миров, кому хочется просто живого, непричесанного иногда (черновики же!), настоящего поэтического слова.
Колеблется ли свет,
подвешенный на трубах печных в домах ночных, шагающих в стадах на водопои тьмы… Читать петрушкинские «ОТИДО» можно с любой страницы, не роман со схемой — граффити. Удобно откладывать в сторонку, и есть места, где комфортно восклицательно материться карандашу. Таких набралось не два и не три — в первую очередь, многовариантные «Письма» — Кате Симоновой (аж 10) и Даниле Давыдову (целых пять), и поэмка без героя «Начало великого похода», и еще, и еще… Вот из Постскриптума к первым:
василь иваныч и чапаев
плывет по каменной реке стрекочет как кузнечик в юбке рябой Максимка вдалеке Не знаю, порадуется ли читатель замысловатым тропам и постсимволизму на разноуровневой речевой станине, но как же симпатична шершавым языком черновика, иной метафоричностью поэтическая речь Петрушкина.
Я выучил уральский разговор
татарских веток, бьющихся в окно, скрипит пружина воздуха внутри озона. Начинается озноб… Поскольку выворачивание себя наружу лирические герои Петрушкина производят под сонм бабочек, кузнечиков, ос, пчел и прочей саранчи, горы уральского снега и тонно-километры дождей и слякоти, а в прозрачную метафизику глаза-зрака поэта открыт полный доступ — давайте, испытаем, как это:
В срез неба заглянул — а там колодец,
свернувшись, спит высокою водой … Голову ангела в ведрах несу — словно соломенный ломоть отцу … на двадцать третье на углах убого разложен снег как баба плечевая Звуки у него в стихах нередко одухотворены, по крайней мере, зооморфичны — «и разбухает голосом чебачьим», а то
ходит по кругу воронки
пернатый как треск и беспросветен как горло светящийся леслибо делают так:входя в мой дом, припомни, что в меня обернут ключ от голоса и смерти Смерть у Петрушкина во всех ипостасях — женщина, свисток, сущность, «жующая свой хлеб беззубый», снеговик, соглядатай-двойник, собутыльник персонажа… Легкая, словно рифма, или не совсем. Как и жизнь — эта, впрочем, ощутимо тяжелее.
и наблюдает, как быки
теряют листья в эту осень, и на веревочке тоски с собою пастбища уносят. … Войным-война здесь, Катя, непогода по воздуху вползает запах йода. … Пока я умолкал с недетской оспой, крапленой речью щебет начинала мужицкая невыспанная свора, сидящая грачиной у вокзала. Если в кибировском «Шалтай-Болтае», в кузминских стансах, в наследии Георгия Иванова, в упорядоченных цветом картинах Петрова-Водкина, в осторожной ломке льда сосноровщины Крикуновым, в божьем лепете Боратынского и гомерическом хохоте Блока… список легко продолжить упоминанием еще поэтик и имен, в том числе совсем уже малознакомых и современных — нет нисколько нынешнего Петрушкина — значит, не прочиталось. Но как же вкусно, самобытно получается вот такое:
Печален облик из окна
промокшего — зима ли ждет, что выйдем мы из дома на холодный воздух, обожжетмою стареющую кожу зима, в которой Пушкин спит — печален вид и невозможен — как ложка длинная лежит. Или такое:
ключи скрипят внутри у скважин
как будто женщина полна мужчин и Бога по порядку выводит в озеро она Теогония по Петрушкину — отдельное евангелие. ОН или рядом, или равен, или беспечен, но никогда не равнодушен — даже «между бетонных плит, к земле прибитый на закланье», да хоть и «жидкий», хоть «высохший до сосен», или когда поэт смотрит в замочную скважину, в которую на него глядит Бог (сюжет одноименного стихотворения из книжки).
Перспектива в фокусе автора соприкасается местностями, плоскостями, плотью и духовным началом. Поэтому любовь и семейные ценности у него — те же божества, язычески и лирически превозносимые, в которых стержень такой привлекательной мощи, что им напитывается творчество. Эта энергетика автором передается тексту. И вот, любимая, мы в разной
с тобой чуме… … Чудь белоглазая, мой ангел, ключ деревянный поверни — пастух под облаками ходит зашитыми вовнутрь детьми. Цельность, как и задумал Александр Петрушкин — представитель «озерной школы» уральской поэзии — присуща сборнику «ОТИДО» от начала до конца. Нет случайных или проходных текстов, даже если отдельные стихи пытаются выпасть из общей концепции книги стихотворений — не выйдет, не вырваться.
Любопытны вещи, подобные «Рисунку», где угадываешь «минусовкой» наизусть из Бродского «плывет в тоске необъяснимой». Такие не часты, но и они оправданы. Поэт, не стесняясь авторитетов, играет с размерами, легко вырывается из классических канонов, и, наоборот, органичен в архаичных ритмах, пусть даже лексика, метафоры и образы — сегодняшние. Перед глазами страница за страницей — новейшая история Урала, срез поколенческих судеб, быт и переживания современников — талантливо поданные непростым, но выразительным языком. Грачевни, голубятни, леса, суровые картины древнего края. Города и веси с характеристиками в одно-два слова — «горбатый Уфалей», «всесветный Тагил», а то и в строфу: Свердловск начинался сюртучный,
все суки махали вослед лимонного цвета платками, линяя в коньячный ответ. Почему «черновики»? Думается, все закономерно: если поэт спокойно работает и в реликтовых размерах, и в дольнике, управляется с вольным и свободным стихом, легко улавливает ассонансы и диссонанс, не прочь экспериментировать с родным языком — тогда и неотшлифованные редактурой-корректурой тексты совсем не режут слух и не колют глаз. Вольности с грамматикой и лексикой только добавляют глубины восприятию текста. Адекватности прочтения написанному.
К тому же, графически автор разными скобками-кавычками предлагает многовариантное прочтение оригинала. Не дает затормозить перед новациями вроде «в начале от родясь», «тусторонний сад», «листьепад», «тыблоко» и прочей прелестью языковой. Ибо в ритме, в размере или вне, в строке-строфе и в целом тексте — все н а м е с т е. Редкий случай возможного прощения автора. Тем. Кто прочтет. Все 156 страниц поэтических игр и раздумий в столбик. К списку номеров журнала «ЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИ» | К содержанию номера |
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыСИБИРСКИЕ ОГНИВРЕМЕНАКыштым-ГраниСОТЫВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕБАЛТИКА-КалининградНОВЫЙ СВЕТНАЧАЛОСлово-WordКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовСВОЙ ВАРИАНТГРАФИТИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:Пятью пятьКочегаркаРусское вымяЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтОСОБНЯКСЕВЕРЛИТЕРАЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕЮЖНЫЙ УРАЛИЛЬЯСеверо-Муйские огниАРГАМАК-ТатарстанСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИГВИДЕОНИНФОРМПРОСТРАНСТВОСорокопутДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬТело ПоэзииБАШНЯБЕЛЫЙ ВОРОН22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬДЕТИ РАФУТУРУМ АРТАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЧЕРНОВИКЗАПАСНИКЗИНЗИВЕРЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЛИКБЕЗЗНАКИ11:33ВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬАЛЬТЕРНАЦИЯ |