Моя собака

1.

Антон всю свою сознательную жизнь мечтал о собаке. То есть каждый день. С утра и до вечера. Меланхолично дожевывая кашу из хлеба вперемешку с манкой, он ловил на себе улыбку мамы и так же меланхолично бросал хлебный кусок под стол. Смотря на вопросительную спину бабушки, когда она уходила в утреннюю темноту, оставив его у двери детского сада, он шептал «Проводи ее до дома, вдруг она заблудится». Антон любил забирать почту из почтового ящика, ему нравилось удивляться появлению бумаги в железном коробе, он знал, что ее приносит злой почтальон (а только такие почтальоны и бывают) и больше всего ему нравилось осознавать, что  этот «Печкин» очень боится злобного рычания собаки и «периспектив» ощутить стальную хватку зубов на руке. Именно поэтому тот старался всунуть газеты, когда никто не видит, и тут же убежать. Даже во сне он путешествовал по миру со своим псом.

2.

Желтый-желтый, ярко сочный мир, коричневая  стена гаража, такая же, как и ее спина, спина моей собаки. Маленький щенок, тихонько поскуливая, забился в щель между гаражом и оградой. Мне так захотелось тут же стать ее другом, что следующие секунды выпали из восприятия и уже я стою, слегка нагнувшись, и тяну руки к своей собаке. Почему то вижу ее мокрый нос, козюльки в глазах и ремешок своего сандалия на левой ноге. Мгновенный росчерк и я ощутил укол в левую руку. Она меня укусила. Заорав благим матом, я начал бить ее правой рукой по голове. Мой страшный голос похожий на звуки рога разбился о стекло визга собаки. От страха и боли, обессиленный я молотил мокрой ладонью по собачьей морде, но она не разжимала пасти, визжала, но не разжимала. Мой пес. Именно так мы и познакомились.

3.

- Повтори еще раз.

- Мам, ну помню я, булку хлеба и пачку масла. Не маленький же!

- И сразу домой. Котенок.

- Я не котенок. Я из рода пса, из рода Крокки!

Солнечный ветер встретил меня легким касанием щеки. Уперся, напрягся, понял, что побороть меня не сможет, мазнул своей горячей ладонью, пропустил меня вперед и подтолкнул в спину. Мягкая  рублевая бумажка приятно сушила сжатую ладонь. Я бежал в магазин, и я был счастлив.

- Пацан, стоять!

Хриплый голос принадлежал одному из двух парней сидящих у ограды.

- Канай сюда! Кому сказал? Ну!

Минуту назад мне казалось, что мои ноги могут гнуться в любую сторону, сейчас мне казалось, что они сделаны из бетона. Сердце подпрыгнуло комком в горло, чтобы тут же упасть камнем в низ живота.

- Щенок. Хули стал!

Почему то эти слова разбили гипноз моего сердцебиения. Склонив голову набок, маленькими шажками я подошел к этим огромным телам.

- Будь другом. Сгоняй в магазин, в аптечном киоске купи шприц на 2 миллилитра. Другу нужно укол лекарством сделать.

- Мне в магазин нужно. Мама сказала хлеб купить и домой быстро. И масло.

- Тя че, давно не били? Пшел в магазин, сопляк!

Лысая голова второго мужика качнулась вбок, изо рта раздался сиплый всхлип. В упор, медленно наведя на меня мутные глаза, он ткнул своим скрюченным перстом мне в грудь и сказал:

- И эту зеленую рубашку отдай!

Рядом с левой ногой я услышал злое рычание. Мне показалось, что стук сердца превратился в гул, радость начала переполнять мою грудь. Я посмотрел себе под ноги.

В виске застучало. Что-то сжало вонючей пятерней мне грудь. В глазах потемнело. Стало холодно. Зазвенели колокольчики. Я почувствовал, что сжимаю в руках ветки. Открыл, почему то мокрые глаза и увидел, что лезу через прутья деревьев, реву и тяну руки к моей новой собаке и почему то вдруг уже знаю, что она будет жить со мной  еще всего лишь год.

Через вечность я поднял голову вверх. Почему то вверх оказался на уровне китайских кроссовок сидящих парней.

- Сперва пусть сбегает за шприцами. Не обращай внимания, кореш. Он шутит. Давай, мы ждем.

Я не помню, как доплелся до магазина. Я не помню, как стоял в очереди. Я помню, как протянул аптекарше мокрую кашу купюры и, всхлипывая, сказал:

- Дайте мне шприцы на 2 миллилитра.

Мир перевернулся, и в этом перевернутом мире я оказался у калитки во двор дома. Воздуха не хватало, грудь изнутри жгло словно кислотой. Ноги меня еле держали, они дрожали в такт сердцебиения. Из глаз текли слезы и щипали потрескавшие враз губы.

4.

- Беги, Грет! Беги! Быстрее солнечного ветра!

Он всегда бегал быстрее всех. Мой пес. Ветер. Пыль столбом. Нитка слюны не успевающая за хозяином. Я люблю смотреть, как он бегает. Даже борзая соседей однажды обогнав его, тут же поумнела и с удивлением, высунув язык набок, наблюдала, как Грет, носится туда-назад, туда-назад, повторяя маршрут проведенного минутой ранее забега.

Погода стояла чудесная, мы направлялись в сторону соленого озера близь поселка. Я был крут в своей крутости. На мне была новая зеленая рубашка, которую на днях подарила мама. Я взял на время очки отца, мне казалось, что в них я так же эффектно выгляжу, как и папа. Грет был обо мне того же мнения. Он носился вокруг кругами, толкая иногда своим телом меня, то влево, то вправо.

За спиной раздался гул приближающегося грузовика. Даже не повернув головы, я понял, что это мусоровоз (так мы его называли). Переполненный, он мне казался в несколько раз больше и тяжелее, чем пустой. Грет, в секунду остановился, его окружил столб пыли, который наконец-то догнал своего обидчика, чтобы тут же раскрыть объятия и пропустить вперед стальное собачье тело.  Мой пес всегда бегает быстрее всех, и он это сейчас докажет.

- Стой! Ты его не догонишь! Стой! Ко мне!

Я словно со стороны, с интересом наблюдал, как в поле сближаются два мчавшихся черных комка. Все ближе и ближе. Он успевает!

Почему то запахло мятой. Я почувствовал, как по руке ползет божья коровка. На этот раз он опять был быстрее.

Поравнявшись с машиной, в длинном росчерке он обогнал ее. Обогнал, что бы …

Я успел закрыть глаза. Не успев возникнуть, визг тут же оборвался. Ужасно заболела левая ладонь.

Больше я ничего не помню из того дня. Кроме тонкой розовой нитки борющейся с пылью слюны и вкуса соленых слез, которые текли из под папиных очков и щипали мои потрескавшие враз губы.