Разговор с Сергеем Суминым

                                        

   Поэт Айвенго очень редко дает интервью. На моей памяти вообще никогда не давал. Хотя я и знаю этого замечательного автора с далекого уже 1994 года. Тем не менее, специально для нашего издания было сделано исключение. Читайте вопросы к поэту Айвенго и ответы на них.

Сергей Сумин.

-  Приветствую, мой первый вопрос - я знаю, что многие свои книги ты распространял в самиздате. Расцвет самиздата в Тольятти пришелся, наверное, на 90-е годы, когда в городе издавалось 4-5 независимых альманахов и журналов тиражами 5-10 экземпляров. Чем для тебя являлся самиздат?

-  Самиздат? Одной из форм фиксирования текста, наверное. Это сейчас я сижу за компьютером и компаную сборник. Могу один текст убрать, другой добавить и т.д. А какое-то время назад в печатную машинку заправлялись листы бумаги и текст (обычно стихотворный) сочинялся непосредственно здесь же. Потом эти листы собирались в книжку, рисовалась обложка, и новая книжка готова. Потом ещё самиздат, наверно, был (да и есть) неким эстетическим объектом. Ведь стишки в черновике или на экране монитора – это не то, что стишки в книжке. К тому же очень много книжек мне делали друзья, у которых была возможность их напечатать небольшим тиражом, а я лишь отдавал материал. Потом уже смотришь на книжку и радуешься. Так что здесь не без нарциссизма  где-то.

- В твоих текстах можно обнаружить столкновение различных пластов культур, обыденного и небесного, верха и низа. При этом и рифмовка странная: Катулл – подул… Как бы ты прокомментировал это соображение?

- Ну, раз есть такое соображение, значит оно имеет право на существование. Чем больше пластов сталкивается друг с другом, тем лучше. И верх и низ, и небесное и земное пусть взаимовлияют. И Катулл пусть рифмуется с подул. Тем более, что щи-то горячие. Пусть будет то, пусть будет это – сначала осень, потом лето. Или наоборот.

- Часто твои стихи  оказываются помимо всего еще и историями, пусть такими, немного разрушенными, вывернутыми, но все-таки предлагающими читателю некий сюжет кто-то куда-то пошел, и что-то с ним случилось. Это просто форма такая?

- То есть в текстах есть сюжет? Часто бывает и так. А бывает, что и нет никакого сюжета. Я только не очень согласен что они (сюжеты) вывернутые и немного разрушенные. Это всё зависит от восприятия читателя, а особенно слушателя. Ведь согласись, что прочитать – это не одно и то же, что послушать. Хотя, может быть, ты и прав. Бывает, всё бывает.    

- Вернемся  к Тольятти. За последние 20 лет я видел много поэтов,  слышал чтение стихов многих интересных авторов. А ты следишь сейчас за тем, что происходит в нашем городе? Тексты каких местных авторов тебя вдохновляют?

- Вдохновение - это хорошее слово. Ладо Мирания и Андрей Князев в большей степени наверно меня раньше вдохновляли. И сейчас мне они же и нравятся. И нравятся ещё тексты Сергея Щёлокова, Михаила Лёзина, Янкеля, Арины Усатовой, Владимира Краснощёкова… Некоторые из этих авторов уже не пишут стихов, но всё равно мне их старые тексты нравятся и где-то наверное  вдохновляют.


- Если вновь погрузиться в волны памяти – как ты сейчас видишь, что за поэтическая группа была – «Олимпийские игры»? Какую задачу ставили люди, объединившиеся в эту группу? Что их объединяло?

- «На волне моей памяти» – это кажется пластинка такая была? «Олимпийские игры» была поэтическая группа, которая объединяла совершенно разных авторов. И здесь было не концептуальное объединение, а скорее дружеское. Просто вместе в начале всегда легче. Особых задач никогда не ставилось. Были совместные выступления, сборники текстов, общение. Творчество, одним словом, объединяло. Сейчас все остались добрыми товарищами. Кто-то по-прежнему пишет стихи и прозу. Кто-то стал художником, кто-то ещё кем. Главное, чего, на мой взгляд, удалось избежать, – это некоего клейма на всю жизнь – мол, он входил в состав такой-то группы и только в этом контексте о нём и помнят, что произошло со многими авторами, входившими в разные поэтические группы.
  
Ну, в этом авторы не виноваты, а скорее инерционное мышление читателей.
Им так легче классифицировать поэтов.

-   Что ты думаешь о делении литературы на столичную и провинциальную?

-   Думаю, если кто живёт в столицах и занимается там литературой – то это столичная литература. А кто в провинциях – то это провинциальная литература. Кто-то живёт в Америке – это американская литература. Кто-то в Монголии – это монгольская литература. А чего тут думать?

- А вообще, имеется ли у тебя представление – для кого ты пишешь? Кто читатель и слушатель твоих стихов?

- Тут однозначно трудно сказать. Самым преданным моим слушателем является кошка Исида. Когда я сочиняю стишок, то она часто становится первым его слушателем и всегда одобряет. А что касается «для кого пишу» - дело в том что для графомана, каким я, несомненно, являюсь, сочинительство – это одна из функций организма – если можно так сказать. Так что часто это для самого себя, а если это ещё кому-то из людей нравится – то это и мне очень нравится.

- Я знаю, что ты пробовал себя в нескольких направлениях: театр, музыка, рисование, перформанс, визуальная поэзия? Можно ли выделить что-то как главное или же это все как-то естественно совмещается?

- Ну почему – пробовал? Я и сейчас пробую, творю, выдумываю, только вот не леплю и не малюю, как в известной песне. К сожалению, может быть. И пусть всё это совмещается, пусть. Главное, чтобы ушла грусть.

- Если оглянуться назад и дать оценку сделанному – тебе интереснее то, что ты сейчас пишешь, или, условно говоря, то, что писал в 1990-е годы?

- Мне, условно говоря, всё интересно. Как тогда меня интересовал алфавит, так и сейчас интересует. Только тогда наверно более внешне, сейчас более внутренне. Тогда меня интересовало взаимопроникновение различных стилей. Сейчас мне тоже это интересно, но ещё интересней что бы в текст не было вставлено слишком много метафор или лучше совсем без них обойтись,  что бы сам текст был метафорой. Или не был. Ну и т.д.
    
  -  Если бы ты составлял книгу своих избранных произведений, то, что вошло бы в сборник: стихи, миниатюры, проза, пьесы??  Я, кстати, люблю твои пьесы, например, «Торч. Корч. Порч», там довольно необычная атмосфера, персонажи!

- Дьяблерии «Торч. Порч. Корч.» повезло, наверное, больше всех. Она была напечатана и на русском языке и в переводе на французский. И были попытки постановок. Так что её оставим в стороне. А что касается сборника – то какое настроение было бы – в соответствии с ним такие тексты я бы в него и вставил. А как иначе?


-  Твои пожелания литературному альманаху «Графит»…

-   Что тут пожелать, кроме – творите, выдумывайте, пробуйте, а остальное придёт!


Декабрь 2012 года