Андрей Аствацатуров

Андрей Аствацатуров – специалист по англоязычной литературе и создатель «петербургского текста», в котором «маленький человек» русской классики XIX века сплавлен с лирическим героем певца англофильского детства – бывшего петербужца Набокова. Счастливое детство выворачивается наизнанку - в этой связи также вспоминают нашумевший несколько лет назад роман Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом», который Андрей Алексеевич, по его словам, не читал до окончания работы над своей первой книгой, и вот из героя вырастает тот самый «Петербургский интеллигент в очках. Тормоз. Чайник. Лузер. Недотепа». Текст выполняет функцию замещения  - автор позволяет герою «говорить глупости, делать подлости, подставлять людей, проявлять трусость, жить за счет других – то есть все то, чего я стараюсь в жизни не делать. В первой части книги он испуганный маленький человечек, зацикленный на себе, во второй – малоприятный персонаж, который встраивается в общую либеральную линию нашей культуры, что-то хапает, чего-то добивается…». В общем, не герой с большой буквы для романа Больших Идей, потому что время героев и связных сюжетов прошло, клиповое сознание предполагает другую манеру подачи, да и герой – точнее будет назвать его персонажем – ничего в своей судьбе не решает, какой бы мелкой она ни была. «Что делает интеллигенция? Она переливает гранты из одного стакана в другой, а на все остальное ей наплевать. Об этом я пишу», - говорит Аствацатуров в одном из интервью. Правда, интервью трехлетней давности, когда вышел бестселлер «Люди в голом».  С тех пор успело кое-что произойти – представителям интеллигенции надоело заниматься переливанием жидкостей в стаканах и они захотели взять снова взять нити сюжета в свои руки – ведь должен чистый рационализм когда-нибудь стереть из памяти «готическое общество» - в память о чем остался неблагозвучный неологизм «креакл» и разочарование от невозможности построения логического сюжета в рамках заданной парадигмы воспроизведения вместо создания. «Уже и людей-то никаких нет - только функции», - слова из того же интервью. Функция переливания-протеста-отключения. «Готическое общество» по-прежнему непоколебимо, но это тоже функция, только более высокого порядка. Никто ведь не хотел оказаться всего лишь «креаклом», только вместо клюквенного сока появляется настоящая кровь, сколько бы жизнь ни подражала искусству. Хотя у Аствацатурова всё наоборот, но получает он в ЖЖ в том числе и комментарии: «Славно поржал над байками», потому что роман должен развлекать/поучать/быть зеркалом на большой дороге, но никак не лишать уверенности, что выход возможен, даже если это собрание баек из жизни питерского интеллигента, у которого выход, как и у всех людей в голом – the way of all flesh, но процесс может быть даже приятен. Жизнь не имеет композиции и заданного вектора – этим она и интересна. После людей и текстов приходит свобода. По словам автора, «пассивный протест как уклонение от общепринятого, нежелание общепринятое замечать – наиболее эффективен». Это можно было бы счесть и эскапизмом, но пассивный протест – это «постановка вопросов, разрушающих смысл, мнящий себя единственно возможным».