Граф Шампанский
Ягодки. Публикация Дмитрия Бобышева
Ягодки
Не только читатели, но и критики, да и сами коллеги-литераторы мало что знают о графе Шампанском. Можно сказать, что почти ничего. Зато он, судя по его "Ягодкам", знает о нравах своих собратьев по перу многое, предпочитая, однако, высказываться лишь изредка, да и то в краткой форме. "Ягодки" – это, по существу, дозревшие "Цветочки" его неравнодушного внимания к литературной жизни, к тем занимательным позам, что порой она принимает. Его сиятельство и сам бывает непрочь погарцевать на клавиатуре своего "Макинтоша", хотя и сознаёт, насколько его максимы и афоризмы уступают высоким образцам, которые были установлены в родной словесности великим предшественником: Козьмой П. Прутковым.
Будем же снисходительны к его вполне похвальным устремлениям их достичь.
Публикатор
В доброе подражание св. Франциску
Я друзей бы пивом да сосисками
потчевал, цветочками ассизскими…
Но для тех из них, кто стали гадкими,
цветики уже созрели ягодками.
Автопортрет
Весь – багров от многих злоб,
но не внук, а дед.
Кто ж – интеллигент я, жлоб?
Если да, то нет…
Именитому собрату
Поэт в России больше, чем поэт.
Но, пальцы веселя валютным глянцем, –
пророк он? Провокатор? Да и нет.
Ещё бы стать ему американцем.
Там и сям
В партии сей состоял он и сам:
"Коммунисты, в Нью-Йорк!" – под конец написал.
И – со льготами "беженца" – сям и осел.
Мол, а ты, диссидент отсидевший, осёл.
Ошибочка
Для безработных с Бруклинского моста
(через Ист–Ривер перекинут он)
перелететь пришлось бы, что непросто,
весь Вавилон манхэттенского роста,
чтоб угодить в чернеющий Гудзон.
Сидел бы, рисовал бы ОКНА РОСТА…
– Не знаешь – не пиши. Таков закон.
Закон естества
Амур порой стреляет мимо.
А антипатия – взаимна.
Прах певца
Как ни в сказке, ни в пародии –
дети прах папаши продали
в нелюдимую страну,
мать оставив спать одну.
Палиндромоны
Тя по морде ведром опят.
Палиндром – и ни морд, ни лап.
Азбука жизни
Абы выгадать её, жизнь,
желези–ка кулак–многоперст,
преступив в холёном лице честь.
Уф, хоть цель видна.
А в чаше – щель.
Верещи без веры теперь:
– Эх, и дряхлею я…
Собрание сочинений
Писательницы нет, а имя есть,
и – славное, но не в её же честь!
Возьми великий старец часть свою, –
что б от неё осталось?
Интер–фью…
Речение
Человек – это звучит горько.
И – грустно.
Как говаривал златоуст
Заратустра.
Поправка к классику
Беспримерный спор когда-то
шёл у самых Райских врат.
– Всё куплю, – сказало злато.
– Всё возьму! – вскричал булат.
– Всех сгною... – смолчало блато,
изливаясь в Ад покато.
В остальном был Пушкин хват!
Как правильно?
Чехов для закусыванья водки
вычистил селёдку с головы…
Или от хвоста? С его наводки,
усомнившись, правильной повадки
я уже не вычислю, увы.
Со-перники
Ходят нераскаянные
братья по перу-с:
Авеля из Каина
вычесть не берусь.
Жмеи
Старые, стервы,
а злые:
жалуются, чтоб их жалели,
а – жалят!
Обратная перспектива
Что было в молодости невероятным,
оказалось просто судьбою:
он стал мёртвым лауреатом,
а ты – живым, и – собою.
Братцу-чайнику
Смеяться и прыскать горячим
не надо бояться, паяццо!
Калясь по-пустому, раз-плюнуть
в калеку раз пять распаяться.
Двуязычие
Whoiswho? – спросил я Галю.
Та ответила мне: – Ты.
Тоже – душные цветы
слухом я не постигаю.
Точка зрения
Давид увидел удода.
Удод – Давида.
Два вида.
Услуга
– Дрочишь, Володенька?
Вот тебе карточка: дроля.
Русский спор
– Да нет!
– Нет да!
Классик
Умеренность и аккуратность,
в косую линейку тетрадь,
во рту языком упираясь,
он пишет, потея, стараясь…
Четвёрочка, больше не дать!
Голос редактора
Книга, к ноге!
Бывает и такое
Поэтика поэта.
А этика – поэтика.
Слухи и факты
Вы слышали? Поэт такой есть – Лосефф…
Нет, вовсе не философ.
Рифма-пифма
Давят обе – любовь и обувь.
Вспоминая Леонида Мартынова
„Вода благоволила литься.
Она сияла, столь чиста,
что ни напиться, ни умыться,
и это было неспроста”.
Ей не хватало ила, кала
и дряни, что даёт завод;
свинца и ртути не хватало, –
пародии наоборот.
Совет доктора Даля
От изгаги
жуй, главное, гречку,
Маёшка!
Перспектива
– Вот, Стасик, подрастём, –
педерастами станем.
Случай
Пошёл по Невскому гулять,
и – глядь!
Басня
Однажды соловей пел соло.
Тут птица–пиздрик рядом села.
Казалось бы – дуэт?
Но – нет!
Наблюд
Рождает время
своих героев –
певец сортиров
Тимур Запоев.
Герой сортиров
Тимур Кибиров –
хоронит время
своих кумиров.
Из бани
Даша вышла – и шагу!
Намылась: до скрипа в пупу
и до писка в пиписке.
Запирка
Любо Катиньке покалякать,
покакав.
А что как – никак?
НЛО
Зоилы! Вы понятны, палы-ёлы:
плюётесь, быть замеченными чтоб…
Жолковско-златоносо-богомолы!
Я распознал суть вашу: стёб.
Эпитафия
Славу любил, а славян не терпел.
Преуспел.
Каждый по-своему
Мне хочется сказать
не Бродский – Джугашвили,
поскольку оба
Мандельштама задавили.
Похороны Сосо
Венеция. Эксклюзивная акция.
Презентация праха. Разборки у гроба друга.
А также – перформанс и инсталляция.
„Похороны Бобо“. Но более грубо.
Раскрутка
И – вширь! И – в толщь! И – ввысь!
Гора родила „Кысь”.
Тайное и явное
В чём, скажи, душа букета?
Вся навыверт, посмотри…
Верно. А душа буфета –
в том лафитничке внутри.
Парадокс
– Мужчинам отмщу, – втайне думала дама.
– Возьму вот, и дам.
Возьму вот, и дам. В-о-о-о-н тому.
Максима
Мейнстрим стремится в пропасти анала,
не впасть туда есть доблесть маргинала.
Памяти Северянина
Обломки клавира.
Бемольно-банально, и – спето.
Свет Мира – цветы на могилу поэта.
Хвостенко
В чём протекли его боренья
с самим собой –
курить ли, пить
ли? Вот вопрос. Но только пенья
не прерывать. Не то – кубыть!
От ноты „до” до ноты „от” –
Сайгон, Пном Пень…
Пнём пень, Пол Пот!
Хиппи
Братец Кролик! Ты, хотя и мал ещё,
велика к тебе моя морковь.
Ты ведь чем обычно занимаешься?
– Травка, ухи-ухи и любовь.
2000
Чтобы серебристый овен и золотистый лев
баловались бы в детских ласках,
человечество должно вернуться в хлев,
туда, где Младенец в яслях.
Горбовскому
Пора бы, Глеб, и самому
знакомых угощать,
чем, налетевши, как самум,
из них деньгу качать.
В последний раз с тобой под Дум–
ой, испытал я стыд.
Ну, ничего. А всё ж подум–
ай, разве станешь ты?
Виньетка с кавычками
„Однажды я с американской воблой
на съезде славистов флиртовал,
и, по-английски выразившись Voblya,
себя глагольно с нею рифмовал.”
Ну, что ни семиотик, то – бахвал.
Эпитафия
Была в славистике такая запятая,
о ней одно известно точно:
жила, себя питая.
Стала – точка.
Назидание
Мотри, Матрёна!
Об оригинаниях
Дискурс приметил парадигму –
и – хвать ея за низ,
за хвост!
А в страсти спутал клизму и энигму.
Родился Модернизм…
Но – слишком Пост!
Премия «Северная Пальмира»
Гордин – в жюри.
Так на что же он, в принципе, годен?
Гординых – брата с отцом –
выдвинул в гору герой.
На неполучение Еленой Шварц
премии «Северная Пальмира»
Как уже не могут мерины
за кобылками скакать,
так поэт благонамеренный
пишет, – Кушнеру подстать:
скушно, сути не касаемо,
и почти не вороват!
Значит, по чистописанию –
пять. Садись, лауреат…
Опасная дружба
Найман на слово не туп,
но, подобно бритве,
полоснёт, и сразу – труп
враг в печатной битве.
Ну, а если – взбрык – не так,
то и друг
вдруг станет враг.
Разочарование
Открыли Марс. Но там пейзаж неброский.
Похоже – как поблизости в Небраске.
Или, скорей, в Неваде или в Юте…
Нет, всё–таки Америка – уютней.
На антологию «Поздние петербуржцы»
Чем плоха антология эта?
Тем, что там топором и помоями
Топоров привечает поэта.
Тавтология это, по–моему…
Ай да Пушкин!
Алешковский – и премию Пушкина
получает от немцев… Каков!
В переводах, должно быть, упущено:
немцам – Пушкин, что русским – Барков.
Укоризна
Бабу бы вываял, балабол!
Спор с Некрасовым
– Выдь на Волгу!
– Чтоб волком повыть?
Кто правит бал?
– Мы правим бал! – всё тех же ртов орава…
Идёт литературная халява.
И чем их угощает Сатана там,
определит патологоанатом.