Семён Заславский
Тува
ТУВА
Володе Семенову
Непредсказуемых событий
Бесшумно двинулся обвал…
Тува моя – моё Таити.
Мой азиатский идеал!
Твоя земля душе желанна.
Давно ль среди твоих степей
Остыли палеовулканы
И цепью высятся курганы
Долины царственной твоей.
Здесь места много. Неба много
И оживает древний прах,
Когда скуластый облик Бога
Вдруг проступает в облаках,
Где реют огненные грифы,
И предвещая смертный бой,
По небу вихрем мчатся скифы
Зеленоглазою ордой.
О, как силён их натиск юный
На европейский материк!
Но вскоре их сменяют гунны,
И слышат облачные дюны
Народов новых первый крик.
Да, слишком многое дано им
Отбросить на своём пути
И к государственным устоям
В Константинополе прийти.
И вновь разрушить мир, объятый
Тува моя – моё Таити.
Мой азиатский идеал!
Твоя земля душе желанна.
Давно ль среди твоих степей
Остыли палеовулканы
И цепью высятся курганы
Долины царственной твоей.
Здесь места много. Неба много
И оживает древний прах,
Когда скуластый облик Бога
Вдруг проступает в облаках,
Где реют огненные грифы,
И предвещая смертный бой,
По небу вихрем мчатся скифы
Зеленоглазою ордой.
О, как силён их натиск юный
На европейский материк!
Но вскоре их сменяют гунны,
И слышат облачные дюны
Народов новых первый крик.
Да, слишком многое дано им
Отбросить на своём пути
И к государственным устоям
В Константинополе прийти.
И вновь разрушить мир, объятый
Всеевропейскою войной,
Явив кровавый меч заката
Над средиземною волной.
Явив кровавый меч заката
Над средиземною волной.
И всё же там, подвластна року,
Что насылает шторм и штиль,
Внезапно повернув к востоку
Обратно к своему истоку
Летит орда, взметая пыль.
Где утро, просияв росою,
Ей обдувает потный лоб,
Где ни Америк, ни Европ
Не помнит небо голубое.
Где в белом мареве Китая,
Уйдя в монгольскую пустынь
Жара жемчужно-золотая
Струит расплавленную синь.
Явив кровавый меч заката
Над средиземною волной.
Явив кровавый меч заката
Над средиземною волной.
И всё же там, подвластна року,
Что насылает шторм и штиль,
Внезапно повернув к востоку
Обратно к своему истоку
Летит орда, взметая пыль.
Где утро, просияв росою,
Ей обдувает потный лоб,
Где ни Америк, ни Европ
Не помнит небо голубое.
Где в белом мареве Китая,
Уйдя в монгольскую пустынь
Жара жемчужно-золотая
Струит расплавленную синь.
***
Памяти Эллы Маркман
Годовщина утраты пришла. Не смиряется с нею
И сжимается сердце в предчувствии новых потерь.
Ты мне снилась сегодня. Но разве понять я сумею
На каком языке говоришь ты со мною теперь.
Там, куда ты ушла, все, наверное, переменилось
И минувшая жизнь стала тенью сгоревших страстей,
Но холодным огнем пониманья душа осветилась
Над уже бесполезной, пустой оболочкой своей.
Только что говорю я… Быть может, немые рыданья
Слышит все же душа и сквозь изморозь стынущих плит.
И внимает во тьме над собою словам состраданья,
Там, где пепел холодный в иверскую землю зарыт.
Так неужто ушли с тобой мужество, честь и отвага,
Благородная верность твоим идеалам былым,
Твой Гулаг роковой и трагедия красного флага.
О, не знать бы, не видеть, как будет глумиться над ним
Межеумок и выскочка с плоским лицом мещанина,
Чья вселенская пошлость, пожалуй, опасней чумы.
С ним пришедшая власть растлевает мою Украину
И валютное рабство страшней лагерей Колымы.
С ней не станет искусства и сердца порывы живые
Обратятся в ненужный и тронутый тлением хлам.
Неужели приблизилось время распада России.
О, как тяжко теперь проживать в этом времени нам.
Но ведь эта душа не однажды уже погибала
И в Орде Золотой пробивалась к становью славян.
И следила за тем, как ступают слоны Ганннибала
На всемирный майдан.
И сжимается сердце в предчувствии новых потерь.
Ты мне снилась сегодня. Но разве понять я сумею
На каком языке говоришь ты со мною теперь.
Там, куда ты ушла, все, наверное, переменилось
И минувшая жизнь стала тенью сгоревших страстей,
Но холодным огнем пониманья душа осветилась
Над уже бесполезной, пустой оболочкой своей.
Только что говорю я… Быть может, немые рыданья
Слышит все же душа и сквозь изморозь стынущих плит.
И внимает во тьме над собою словам состраданья,
Там, где пепел холодный в иверскую землю зарыт.
Так неужто ушли с тобой мужество, честь и отвага,
Благородная верность твоим идеалам былым,
Твой Гулаг роковой и трагедия красного флага.
О, не знать бы, не видеть, как будет глумиться над ним
Межеумок и выскочка с плоским лицом мещанина,
Чья вселенская пошлость, пожалуй, опасней чумы.
С ним пришедшая власть растлевает мою Украину
И валютное рабство страшней лагерей Колымы.
С ней не станет искусства и сердца порывы живые
Обратятся в ненужный и тронутый тлением хлам.
Неужели приблизилось время распада России.
О, как тяжко теперь проживать в этом времени нам.
Но ведь эта душа не однажды уже погибала
И в Орде Золотой пробивалась к становью славян.
И следила за тем, как ступают слоны Ганннибала
На всемирный майдан.