Кухонные разговорчики. Рассказ

Порой жизнь становилась противна Игорю. Будучи молодым, он старался по максимуму проживать каждое мгновение, ощущать биение собственного сердца и пульсацию крови в жилах. Если он влюблялся, то всей душой, а, если что-то делал, скажем, качал мышцы спины на школьном стадионе, то до тех пор, пока его плоть не начинал жечь огонь молочной кислоты. За период молодости ему удалось создать достойный образ себя, образ молодого энергичного человека, способного жить.

Став взрослым, Игорь окунулся в рутину. Работа, коллеги, квартальные отчеты, быт, летний отдых в Тайланде, оплата кредита, починка стиральной машинки, преждевременный артрит. Со временем он уже не мог засыпать в первое же мгновение, как голова касалась подушки. Подступала бессонница, которая была особенно неприятна, если он случайно просыпался в середине ночи. Свет окон, стоящего напротив дома, резал глаза даже сквозь веки. Можно было, конечно, встать и задернуть штору, но тело охватывала такая слабость, что он не мог сдвинуться с места. Столько раз он просил Иру не раздвигать шторы на ночь и не ставить домашние тапочки возле его головы. Почти каждый день просил, но она оставляла его просьбы без внимания, как чудачества стареющего мужа. В этих просьбах она не видела логики. Посвящать ее в проблемы своей бессонницы он не решался, а причину неприязни к ее тапочкам даже себе не мог объяснить.

Он лежал без сна в постели, смотрел в потолок и в голову сами собой приходили мысли о прошлом, о том времени, когда он ощущал в себе энергию жизни. Игорь помнил, как отчаянно желал ощущать красоту, как остро переживал мгновения новых ощущений. Воскресшие воспоминания натыкались на мысли о современной его жизни и почти приводили в отчаяние. Беспросветная рутина однообразного существования заставляла постоянно задавать себе один и тот же вопрос – как я дошел до такой жизни? Порой удавалось убедить себя в том, что он еще сможет начать все заново, и сон спасал его в теплых объятиях.

Однако бессонница была коварной, она копалась в его памяти все глубже и заставляла вспоминать самые темные события детства и молодости, которые он прожил с родителями в поселке. События, способные поставить под сомнение его мнение о себе в прошлом. Незыблемость его самоуважения стала рушиться, Игорь вспоминал:

Игорек уходит домой, стараясь не оборачиваться. Он видел, как местный хулиган стал выдергивать портфель из рук его друга, но не остановился. Парень знал, чем все закончится – такое происходило в школе почти каждый день: изрядная порция издевательств и оскорблений, пара оплеух в лицо, требование мелочи или сигарет, и испорченное на весь день настроение. Благо у подростков короткая память, такая экзекуция быстро забывается, иначе невозможно заставить себя идти в школу следующим утром.

Какой был смысл возвращаться? Да, он мог бы молча стать рядом с другом и подвергнуться точно такой же пытке. Даже вдвоем они значительно уступали в силе хулигану. Уйти – вот самое умное решение. Уйти, уйти как можно дальше и не оглядываться, такие мысли рвали его сознание в тот момент. Ребра стали холодным металлом, который когтями страха сжимал сердце, не давая ему биться. Тогда мальчик еще не знал, чем он заплатит за этот побег. Он не знал, что когти страха больше никогда не разожмутся и сердце не сможет биться в полную силу.

Вот что стало тревожить Игоря в его ночных метаниях, когда простыня от постоянных поворотов с боку на бок скручивалась в канат, а одеяло промокало от пота. В прошлом ему как-то удалось выкинуть этот случай из головы на целых тридцать четыре года, но теперь страх вернулся и жаждал отмщения.

Игорь усомнился в искренности чувств, в возможности их чистоты. Если прежняя его уверенность в том, что есть некие абсолюты – дружба, любовь, честь – основана на самообмане, то разве он не заслужил предательства?

Все сводилось в единую картину. До этого он просто отказывался верить в то, что Ирина может допустить хотя бы мысль о другом мужчине. Может, это было простодушием, но весь его мир строился на убежденности в материальной природе любви. Если это чувство истинно, оно не может быть разрушено, оно преодолеет все преграды. Теперь сама основа его жизненных установок дала трещину, и Игорь начинал видеть картину в целом.

Забавно, мысль может действовать, как рак: стоит допустить в сознание хотя бы одну метастазу и она быстро захватывает все доступное жизненное пространство. С чего все началось? Ведь он никогда не сомневался в ее правдивости, никогда не проверял, не подозревал, не просматривал список ее звонков в мобильном телефоне, не следил за ее друзьями в социальных сетях.

В тот день этот проклятый мобильник, который он купил ей на свою годовую премию, лежал совсем рядом. Они завтракали. Телефон зазвонил (классический звонок, никаких рингтонов она не признавала), и Игорь механически бросил взгляд на дисплей. Высветилось имя входящего абонента – Андрей. Она взяла трубку, ответила: «Да, привет, Андрюш… Мы завтракаем… Наверное, он опять забыл зарядить телефон…». Она передала трубку Игорю, который услышал упреки друга за то, что до него невозможно дозвониться. О чем-то поболтал с Андрюхой, о каком-то деле по работе.

С тех пор прошло несколько месяцев, и только теперь Игорь осознал одну странность, она была очевидна, но не видима. Такое случается, когда ищешь по всему дому ключи: десять раз смотришь на одну и ту же полку и только на одиннадцатый раз вдруг замечаешь, что ключи лежат там, прямо у тебя перед носом. Телефон Игоря работал в то утро, он заряжал его накануне, а раздел «пропущенные» упорно не хотел отображать никаких звонков от Андрюхи. Но мало ли какие неполадки могли быть в сети, может магнитные волны, может вышка барахлит. Однако избирательность входящей чувствительности телефона была не единственной странностью.

Вся оглушающая очевидность несоответствия заключалась в том, что Ирина всех записывала в список контактов по фамилии. Исключениями являлись лишь «мама», «папа» и «Игорь». Еще когда их отношения только начинались, Ирина рассказала ему об этой привычке, которая прицепилась к ней со студенческих времен. Тогда мобильные телефоны только стали входить в оборот, и все счастливые владельцы «трубок» бросились вносить в список контактов всех друзей, знакомых и родственников по именам и прозвищам. Когда стало обнаруживаться, что в контактах встречаются несколько Ань, Свет и Дим, пользователи начали склонять имена на разные лады и даже добавлять к ним цифры или места знакомства.

Ира была не по годам умной девушкой и сразу определила для себя, что нужно сразу записывать всех по фамилии. Конечно, позже появились телефоны позволяющие записывать имя и фамилию абонента, прикреплять фотографию и краткие биографические данные. Но Ира предпочитала не возиться с техническими наворотами, навсегда сохранив привычку писать только фамилии. Исключения допускались лишь для самых близких людей.

В то утро Игорь не обратил на имя «Андрей» никакого внимания, ведь для этого пришлось бы состыковать информационные элементы памяти, отстоящие на годы друг от друга, а голова была занята предстоящим совещанием у шефа.

Желтые буквы имени друга постоянно мерцали в сознании, как на дисплее телефона жены. Особенно не давала покоя первая, самая уродливая буква «А» с гламурными завитушками. Когда это Ира и Андрей стали так близки, чтобы она не стала засорять свой список контактов его именем. А может она давно отказалась от своей привычки, прошло ведь столько лет?

Рак разрастался, вытягивая из небытия все новые воспоминания и факты. Как часто случалось так, что он не мог дозвониться жене, затем по какому-либо поводу звонил Андрюхе и тоже не мог дозвониться. Как часто его сознание фиксировало волнение на лице жены, читающей смску? Как давно она перестала оставлять телефон на комоде в коридоре, приходя с работы? Как давно она стала засиживаться в интернете по вечерам, и ему приходилось идти спать одному, а затем просыпаться в середине ночи, от режущего света окон дома, стоящего напротив?

Более всего его беспокоил один эпизод их совместной жизни, связанный со смехом. Совсем недавно они пошли на юбилей шефа. Ира долго возилась с макияжем, затем такси где-то запропастилось, и в итоге они приехали на полчаса позже намеченного срока. Обеденный зал квартиры в элитной новостройке заполнили коллеги и друзья Валентина Петровича (за глаза его называли Валечкой), усевшиеся за длинным столом красного дерева. Среди общего натужного веселья всего два места пустовали, и так случилось, что одно было рядом с Андрюхой, а второе по левую руку от шефа. Естественно, место возле Валечки пустовало не случайно, его оставили для Игоря – неожиданный, но очень хороший знак в профессиональном смысле. Валечка был человеком старой закалки, поговаривали даже, что в молодости он успел поработать в исправительный колонии для подростков. Видимо, поэтому он сохранил весьма специфические представления об иерархии, социальных уровнях, порядках пожимания рук, очередности приветствия и размещения за праздничным столом.

После нескольких официальных тостов и потных рюмок водки завязались локальные беседы. Валечка, чуть повернув голову к уху Игоря, повел длинную речь о новом проекте и возможности повышения. Поначалу Игорь внимательно слушал, ощущая искренний энтузиазм и преданность начальнику. Однако затем его взгляд случайно коснулся Ирины, сидящей рядом с Андрюхой почти на другом конце стола по диагонали. Они энергично о чем-то шушукались, а Ирина то и дело прыскала в кулачок пошлыми смешками. С этого момента Игорь слушал шефа в пол уха, постоянно следя периферическим зрением за хихикающей женой. Андрюха никогда не отличался хорошим чувством юмора. Максимум, на что он был способен, так это на анекдоты про вернувшегося из командировки раньше времени мужа и про ребёнка под кроватью, который говорит спрятавшемуся там любовнику «А как дысал! Как дысал!». Тем более, что пошляком он был с детства.

Шло время, Игорь пьянел, язык шефа уже буксовал в губах, измазанных чесночным соусом. Кто-то уже танцевал, кто-то переместился к телевизору. В очередной раз Игорь бросил взгляд в бок и не увидел жену. Не было на своем месте и Андрея. В эту же секунду сердце стало мощными ударами разгонять кровь по жилам. Вязкие слова Валечки потонули в шуме волн, разбивающихся внутри головы. Сказав шефу, что ему нужно в туалет, Игорь направился в коридор, где замер в нерешительности. Что делать? Ну не обыскивать же ему, в самом деле, все комнаты здоровенной квартиры. Позвонить на мобильник? Он, скорее всего, остался в сумочке, которая болталась на спинке стула. Игорь в нерешительности озирался по сторонам.

На его счастье парочка появилась в коридоре со стороны кухни. Андрюха что-то тихо бубнил, а с лица жены не слезала застывшая улыбочка.

– Игорь, ты что, туалет ищешь?

В первое мгновение он не смог с собой совладать.

– А где вы были?

– Курили на балконе.

– Ты ведь не куришь?

На секунду лицо Иры посерьезнело и даже перекосилось злобой (или ему только показалось), но затем она захихикала.

– Ну, не придирайся! Пойдем танцевать.

Ира схватила его за рукав и потащила в зал, где играл французский шансон. Он уныло топтался на месте, обняв жену за талию. Опьянение почти прошло, но вместо него явилась головная боль. Остаток вечера он плохо помнил. После они ни словом не обмолвились о празднике у начальника, как будто его и не было. Однако этот вечер подарил ему один чудовищный образ – волосы Ирины, разметанные по голому животу Андрея.

Игорь много раз видел Андрея голым. Друг был грузен и одышлив. С годами живот все больше нависал над ремнем (копченные ребрышки на обед не шли впрок), пальцы толстели и обрастали черными волосками, отчетливо выделялся второй подбородок. Более всего бросалась в глаза обильная курчавая растительность, растекающаяся от промежности на живот, грудь, руки и ноги. Следуя своей привычке отпускать пошлые шуточки, Андрей часто заявлял, что «бабам нравится, когда за волосней не видно члена». Образ стройного тела жены, лежащей на колышущемся животе Андрея и завивающей пальчиком колечки у него на груди, стал преследовать Игоря в его одиноких ночных раздумьях. Одна мысль об этом прошивала все тело иглами, но в то же время, этот образ был немыслимо притягателен. Он возникал в сознании так отчетливо, что Игорь видел поры на коже Ирины и ощущал смешанный запал пота.

Взывая к рациональной части мозга, Игорь старался не думать об этом хотя бы с утра. Убеждал себя, анализировал, перекраивал воспоминания, припоминал детали, опровергающие его подозрения. Образы возвращались. Он очень хотел поговорить об этом с женой, чтобы она развеяла все страхи, но боялся, что увидит в ее глазах ложь. Игорь всегда видел, когда она что-то недоговаривает, сомневается или темнит. Эмоции Ирины очень ясно отражались у нее на лице. В то же время, если его подозрения окажутся надуманными, как же он опозорится перед ней, такой стыд может оставить отпечаток на всей семейной жизни.

В итоге Игорь дождался, когда Ирина решила поехать к маме на два дня (теща болела), и позвал Андрея в гости под предлогом выпить водки. Согласовав пьянку с женой и пообещав, что они не будут смешивать, он тут же позвонил другу на мобильный телефон: «Анрюхан, здорово! Моя благоверная уезжает на пару деньков. Как ты смотришь на то, чтобы бухнуть хорошенько, как в молодости? Никаких кабаков и саун, только пельмени и колодезная водочка у меня на кухне, одни мужские разговоры, только хардкор». Андрей проявил энтузиазм, пообещав купить хорошую водку в каком-то ему одном ведомом магазине с оптовыми ценами.

Зачем Игорь его позвал? Никакой конкретной цели он не ставил. Не решаясь быть искренним с собой, он воспринимал этот вечер, как возможность провести время с другом. Однако зачем-то купил две упаковки пива по шесть банок.

Незадолго до прихода Андрея он поставил кастрюлю на плиту, посолил воду, добавил смесь специй и пару столовых ложек подсолнечного масла, чтобы пельмени не слипались. Порезал селедку, замочил луковые кольца в уксусе, достал из морозилки сало и оформил стол. Даже, когда выпивают два старых друга, на столе должен быть порядок и чистота.

Увлекшись приготовлениями, Игорь забыл о тревоге и, когда раздался звонок в дверь, искренне обрадовался. За дверью он увидел довольную, улыбающуюся физиономию друга, держащего в каждой руке по литровой бутылке запотевшей водки. Игорь округлил глаза.

– Вот это порция!

Андрюха захохотал.

– Да, пьем по-пацански!

Возбужденные от предчувствия возлияния, они переместились на кухню, где Андрей высыпал домашние пельмени в кипящую воду. Не дожидаясь горячей закуски, он налил по полной стопке, так что водки получилось с горочкой. Друзья тут же накатили. Андрей задорно крякнул и сунул в рот кусок сала. Игорь закусил луком, окрашивая послевкусие водки дарами тещиного огорода.

Поедая горячие пельмени с майонезом и сметаной, они довольно быстро распили первую бутылку. Обильная закуска отсрочила опьянение, сделав собеседников довольными и расслабленными. Как правило, эта стадия опьянения предполагает быстрый переход ко сну, но в холодильнике замерзала вторая бутылка. Андрей вальяжно оперся спиной о подоконник, то и дело стирая тыльной стороной ладони обильно выступающий на лбу пот. Игорь поставил локти на стол и положил подбородок на сцепленные ладони. Подступало время разговоров о прошлом. Расплывчатое отражение в темном окне смотрело на Игоря.

– Помнишь Галю Половникову? Она училась с нами до седьмого класса, – спросил Игорь, задумчиво смотря на свое мутное отражение в окне.

– Угу, у нее была офигенная фигура. Уже классе в пятом. При этом талия была, как у дюймовочки. Не видел ее с детства. А ты ее видел?

– Да, совсем недавно, на городском пляже. Мы с Иришкой решили искупаться, полтора часа торчали в пробке, но все же выбрались на речку. Я говорил тебе, что любил ее?

– Кого? Иришку?

– Да, нет же, тупое, пьяное быдло, – Игорь в шутку ткнул кулаком в объемный живот Андрея, а тот загоготал, как гопник у подъезда, – Иришку я, понятное дело, любил и люблю. Я говорю про Галю. Я был влюблен в нее в школе. Грезил о ней, писал любовные письма, но не решался отправить.

– Я всегда тебе говорил, что вся эта романтичная хрень – полная хрень… Вот ты танцуешь вокруг любимой девушки со своими стишками, а потом ее трахает какой-нибудь парень, умеющий навещать лапши на уши и который не заморачивается с книжками и поэзией. Кстати, тогда в седьмом классе твою Галю трахнул Скляр.

– Это который был спортсменом, а потом подсел на траву?

– Да, он как-то раз хвалился, что после какой-то пьянки на даче лишил её девственности прямо на детской качеле в каком-то дворе.

– Подожди, мне надо запить эту информацию.

Игорь достал из холодильника вторую бутылку и наполнил стаканы до краев.

– Так что было дальше? – Игорь стал немного серьезнее.

– Она была несовершеннолетней, об этом узнали её родители. Когда ей стукнуло шестнадцать, они расписались.

– А до шестнадцати… они что четыре года просто жили вместе?

– Ну, да. Она поэтому и исчезла из школы. Молодое семейство переехало в соседнюю деревню, там они сняли дом. Скляр работал механизатором на ферме, а она сидела дома, рожала детишек. Так ты ее видел недавно?

– Угу, – Игорь налил еще по стопке.

– Эй, ты куда коней гонишь? Нас никто не торопит.

– Просто тема серьезная. За душу берет.

– Рассказывай, что увидел.

– Когда мы с Иришкой загорали на пляже, к воде подъехала раздолбанная шестерка. Из этой телеги вылез татуированный мужик, похоже это был Скляр, изрядно постаревший и, судя по кашлю, болеющий туберкулезом. С пассажирского сиденья вылезла гигантская туча целюлитной плоти. Огромные молочные железы десятого размера оттягивали бюстгальтер на пузо, которое закрывало плавки и тянулось к коленям. Слоноподобные ноги образовывали складку на коленях, коих не было видно, на месте коленной чашечки были два сочленения плоти, словно две маленькие задницы. На боках играли гармошки складок, короткие пухлые руки не могли сцепиться на груди, когда она перекладывала распухший от мелочи кошелек из одной руки в другую.

– Меня сейчас стошнит.

– Это была Галя. Я ее узнал. Хорошо, что не надо было подходить и здороваться, мы с ней так никогда и не перекинулись словом. Иришка стала шикать на меня, что не хорошо так пялиться на больных людей. Я уставился в журнал. Скляр стал натирать свой гоночный болид сливочным маслом (и кто сейчас вообще так полирует машину?). Галя степенно проследовала в воду, на ходу поедая мороженное.

– Ты меня загрузил. Все люди выродки. Мы всегда были выродками. Сама жизнь – это выродок.

– Так и есть. И с годами становится все хуже.

– За это надо выпить.

Игорь наполнил стопки. С минуту они сидели молча, а потом почти синхронно выпили свои порции.

Вспомнив еще пару историй из детства и юности, они допили вторую бутылку и стали вдребезги пьяны. Андрей с трудом направился в сторону туалета.

– Я пойду в туалет, но не обещаю, что попаду в толчок. Возможно, чуток промажу.

– Тогда завтра будешь драить сортир зубной щеткой.

– Ага, твоей, гы-гы-гы.

Игорь остался сидеть за столом, подперев голову кулаком. Он плыл в тумане опьянения. В глазах двоилось, предметы без предупреждения то подходили ближе, то улетали вдаль. Мысли в голове не формировались.

Держась за стенку, в кухню ввалился Андрей и с третьей попытки сел за стол.

– Я в дупель пьяный.

– Надо выпить пива, чтобы протрезветь, – Игорь сказал это без всякого желания действительно пить пиво.

– А что, можно бы. Только до магазина мы не дойдем.

– Ты меня не доо…не дуа.. оцениваешь, – Игорь, качнувшись, встал и открыл холодильник, где было припрятано пиво.

– Гы-гы-гы, а ты рисковый парень, Игорян. Доставай патроны.

Они раскрыли по банке. Игорь сразу ополовинил свою, Андрей сделал небольшой глоток.

–  Я вот все думаю, в последнее время очень много думаю, – Игорь делал усилие, чтобы язык не заплетался, – если отбросить борьбу за жизнь… в смысле: учебу,ДЕНЬГИ, работу, отдых, квартиру, машину, бесконечный ремонт, дачу, – тогда что остается в моей жизни? Было ли в ней что-нибудь хорошее или что-нибудь настоящее?

– Ты о чем? О любви и дружбе? – Сознание Андрея уже плыло в безбрежном океане слов и образов.

– И да, и нет. Еще я говорю о мужестве, доблести, героизме. Но даже если брать отдельно любовь и дружбу, то я не знаю, случалось ли это со мной.

–  Я твой друг. Разве нет?

– Ты мне друг. Это так. Но разве я тебе друг? Ведь я предавал тебя.

– О чем ты говоришь? Ты не предавал меня. Ни разу.

– Тогда на крыльце школы, когда мы учились в пятом классе, один гопник наехал на тебя на крыльце, он забрал у тебя портфель. Я был там, стоял неподалеку и наблюдал. И я не подошел, потому что испугался. Я не смог сделать даже шаг в твою сторону из-за ужаса.

– Что это за хрень? – Андрей засмеялся, вяло, но засмеялся. – Я даже не помню этого случая. Такое происходило в школе почти каждый день. У нас то мелочь хулиганы шкуляли, то кеды отбирали.

– Но я бросил тебя. Бросил в беде одного.

– Ерунда. Зачем тебе было самому подставляться. Мы были пацанами, а гопники всегда были сильнее и старше. Я бы тоже испугался. Зачем ты мучаешь себя этими воспоминаниями. Я всегда удивлялся тебе, твоей привычке все обсасывать и запоминать. Ну, зачем тебе это сейчас?

– Не могу забыть. Это приходит ко мне по ночам.

– Забудь. Ты всегда делил людей на героев и подонков, а это все не так. Люди разные. В них много всего понапихано. Иногда мы делаем хорошее, иногда плохое. Ничего не поделаешь. Мы так устроены.

– Все-таки ты хороший человек, Андрюха. Я тебя люблю.

– Звучит как-то гейски, но мне приятно. Я тебя тоже люблю. И выкинь из головы весь этот бред. Не мучайся. Если что, сразу мне рассказывай. Станет легче.

– Хорошо. Спасибо.

– Да, без проблем, друган.

– Еще кое-что…

– А…

– Как часто ты трахаешь мою жену?