Канат Омар

Разговор с поэтом

  Поэта Каната Омара я знаю с 2008 года, когда приехал на фестиваль верлибра в Москву. Кулуарные фестивальные разговоры уже тогда виделись мне одной из наиболее важных составляющих любого праздника-фестиваля. Именно так и произошло. Канат оказался чрезвычайно интересным собеседником и совершенно прекрасным человеком. Впоследствии я познакомился и с его поэзией, в частности,  книгой «Каблограмма», которая мне очень понравилась. Канат Омар пригласил меня приехать в Астану, где он проживает, и летом 2016 года я воспользовался этим предложением. Презентация альманаха «Графит» была устроена при непосредственном участии замечательного казахстанского поэта. Вот беседа с ним.

 Сергей Сумин


 

– Канат, скажи, что есть поэзия, по-твоему, что это такое? К какому    полюсу она ближе – к магии или  явлению социальному? 

– На мой взгляд, побудительный импульс того, что мы условно называем поэзией, исходит от энергетического поля, осмыслить которое невероятно сложно, потому и возникают различные попытки интерпретации невнятного сигнала, беспрецедентные способы его более-менее внятного перевода на язык человеческого разума, с использованием всего имеющегося у автора инструментария. И, естественно, его собственное представление о мире диктует выбор слов, красок и образов, не говоря уже о ритмическом рисунке текста. Ведь речь при этом зачастую идет весьма опосредованно – через разговор о совершенно, казалось бы, посторонних предметах или понятиях о предметах, почерпнутых скорее из области восприятия социального. Но, безусловно, извлечение смыслов из звучащего небытия обладает свойствами, которыми принято наделять условно магические занятия.


 

–  В твоей книге «Каблограмма», которую я читал уже давно, мне показалось важной фонетика, работа на слух, работа тонкими штрихами звука? Насколько тебе, как автору, необходимо слышать текст?  

–  Осуществившийся текст – это, прежде всего, архитектоника звука, которая странным образом влияет и на смысл текста, все эти переклички и мерцание... Фонетика колдует на передовых аванпостах, в то время как мышление еще тащится в обозе. Именно «проба на язык» не дает соврать, фальшивый звук всегда хорошо различим и перечеркивает всё прочее.


– Канат, так ли важно для поэта место проживания? Что  для тебя Казахстан, а конкретнее – город  Астана?

–  Заниматься стихотворными текстами – значит, проживать в языке, на котором они записываются. Если это русский язык, то и автор, соответственно, больше находится в энергетическом поле русской литературы, нежели в тех географических координатах, в которых ему суждено было оказаться. Астана для меня это город, который создается на глазах, в котором относительно комфортно и даже забавно, и чья энергетика не может не впечатлять и не подпитывать в минуты сомнений. Здесь многое намешано, и далеко не всё ещё проявлено.


 

–  Не могу не спросить о книге, которая вышла недавно –Нембо (1992). Там собраны ранние вещи. Как ты к этим текстам сегодня относишься?

– Книжка миниатюр Нембо была написана страшно давно, и могла бы выйти еще в 1993 году, но так сложилось, что ее отпечатали ограниченным тиражом только спустя 22 года. Это такой не совсем понятный опыт существования важных когда-то для меня текстов, который, наконец, получил логическое продолжение. Спасибо составителю Павлу Банникову и издателю Алексею Швабауэру. Получилось собрание довольно экспериментальных текстов, в которых многие логические звенья опущены, а фонетический разгул порой зашкаливает. Но существа и персонажи, живущие в ней, до сих пор не рассыпались и не разлетелись по ветру, всё ещё бормочут что-то себе под нос.


 

–  Верлибр как форма письма, как метод – чем тебя привлекает? Актуален ли он? Твое отношение к рифме?

– Верлибр по-прежнему видится как наиболее естественный способ организации текста, когда речь звучит, не столько подчиняясь инерции размера и испытывая при этом разрушительное давление «памяти материала», сколько следуя собственному ритму и внутренней логике текста. Возможности верлибра настолько неограниченны, что позволяют надеяться на появление самых необычных текстов его приверженцев. При этом рифма как один из элементов инструментария никуда не девается. Она живет в самых невероятных созвучиях, порой удерживая в парящем равновесии распадающийся было текст.


 

–  И традиционный  вопрос – твои пожелания альманаху «Графит»?

– Я помню, как листал страницы первого номера «Графита», с каким удовольствием открывал новых авторов. С тех пор прошло 5 лет. Рад, что проект состоялся, обзавелся книжными приложениями, и очень надеюсь, что он продолжит счастливое существование, невзирая на все перипетии современного издательского дела.

 Август 2016 г