Андрей Пермяков

Чёрные лебеди. Стихотворения


Памяти Рудольфа Тюрина, художника

I.

Час между волком и волком —
время плохих картин.
Он долго прожил один,
но вообще — недолго.

Время чуть-чуть к весне.
Ветер, сквозные листья.
На недорогом сукне
сложены серые кисти.

II.

Обычный неудавшийся портрет —
как очень тонкий звук, противный слуху,
где чёрный мотылёк летит на чёрный свет,
обманывая белую старуху.

III.

Ещё неудачное фото:
пальто, Подмосковье, февраль.
Скользит в торфяное болото
ручья ненадёжная сталь.

Над этой тяжёлой, дамасской
обманным приветом весны
висит бородатая маска —
обломок умершей сосны.

Чёрные лебеди

Поседевший, победивший зависть
к нехорошим серым кенгуру,
не умру: скорее наиграюсь.
Или наиграюсь и умру.

Под чужим, зато под очень синим,
чтобы окна — непременно в сад.
Книжка назовётся «Без России» —
небольшой посмертный плагиат.

Всё по правде, каждому — по вере;
помните фольклор про «сдох Онфим…»?
Колумбарий в городе Канберре.
Сектор восемь. Место уточним.

* * *

Вот так умрёшь во сне не насовсем,
проснёшься знаменитым, как обычно.
Расскажешь тем, кто слышит, то есть всем,
чего-нибудь душевное по-птичьи.

потом идёшь по бежевым дворам,
гоняешь комаров: «Отстаньте, черти»,—
и предъявляешь бывшим «мусорам»
законное свидетельство о смерти.

Стол

Помнишь: всё было сравнительно просто —
пляж некрасивый, как стол.
Справиться с кризисом среднего роста
не помогал волейбол.

Нет, не теряла девчонка колечка,
нет, не искали в песке.
Каменный круг, не отбитая свечка,
ямка на бритом виске.

Мишка лежал, как лежали другие,
только желтей, чем песок.
Красное капало. Даже большие
тронуть боялись висок.

Детство не кончилось. Так не бывает,
чтобы закончилось вдруг.
Точно кольцо ледяного трамвая —
каменный-каменный круг.

Аэропорт

     Лене Погорелой

А смс-ку, похоже, отправлю пустой.
Напиши, что хочешь, и верни мне её обратно.
Это так же смешно, как говорить «постой!»
После того, как уже сказал «ну и ладно».

Ты понимаешь, я толстый и в прошлом боксёр —
Стало быть, вправе не прятать нежность за чем-то грубым.
Набрал какие-то буквы, стёр. Снова набрал и стёр.
Ветер кусает щёки; морщусь, кусаю губы.

Ветер никак не поднимется выше моста.
Ветер сегодня такой специальный, низкий.
Тихо, Андрей, успокойся. Считай до ста.
Ну хоть до пяти. И вообще возьми себе виски.

Это поможет. Тебе помогает всё и всегда.
Честно: всегда и всё, ты вообще везучий.
И эту фиговинку в виде креста
Ты прячешь в кармане просто, на всякий случай.

А если чего — опознают с большим трудом.
Например, по зубам, как в «Смерти актёра Бенды».
Самолёт доставляет быстрее, чем общекультурный паром.
Ты ведь сам хотел вот такой вот финишной ленты —

Чтобы путь в землю закончить не на земле.
Не на земле — это не так обидно.
Лента порвётся. От ленты останется «Ле…»
И что-то ещё. Мелко. С земли не видно.

К списку номеров журнала «ДЕНЬ И НОЧЬ» | К содержанию номера