Под знаком небесного узора. Главы из романа

Для них в бессмертном нет чудес:

Где в волнах край земли исчез,

Их путь лежит над бездной вод –

Туда, где звездный хоровод

Ведет в волшебный сад планет,

Где каждый плод, как самоцвет,

Играет, – и лучи длинны

От яблок солнца и луны.

У. Б. Йетс

Глава 3

Владыка Нефритового дворца мысленно совер-шал обход своих владений. Он проделывал эту процедуру каждую тысячу лет, не забывая загля-нуть, с помощью внутреннего зрения, ни в один самый потаенный уголок. Волшебная империя ле-жала перед ним, как на ладони, и все – от велика-нов с тяжелыми, как гранит, веками до крохотных речных рачков размеров с мизинец не рожден-ного младенца – занимались там своим делом. Нефритовый владыка милостиво осматривал лю-дей и зверей, а те почтительно склонялись всякий раз, когда чувствовали на себе пристальный нефритовый взор Высшего Повелителя.  Чтобы об-легчить свои непомерные заботы, Нефритовый повелитель один раз в тысячу лет призывал к себе двадцать восемь военачальников, духов девяти планет, а также генералов четырех счастливых созвездий. Все они являлись перед взором Нефри-тового повелителя и почтительно замирали, гото-вые выслушать высшие распоряжения. Чуть поо-даль – слева и справа от собрания – стояли стражи Южной и Северной полярных звезд, которые вре-менно несли службу у Нефритового повелителя, в ожидании того часа, когда им на смену явятся другие стражи – священных гор, рек и всего небо-свода, а вслед за ними перед двором Владыки соберется, если потребуется, стотысячное небес-ное войско, готовое выступить в поход. Да, и грозное же выйдет зрелище, когда свершится воля Нефритового правителя! Но пока владыка огра-ничивался тем, что милостиво, сквозь затворен-ные очи, оглядывал свои земные и небесные владения, стараясь не упустить никакой мелочи, чтобы не нарушить порядок вещей.

Внезапно веки Нефритового владыки дрогнули: в отдаленном уголке земных пределов вспыхнула отвратительная драка, сопровождаемая площад-ной руганью, мерзким сквернословием и безрез-ультатными попытками противников стать в позицию «ци» – для нанесения решающего удара.  Присмотревшись, владыка заключил, что в борьбу вступили не могучие тигры, не решительные мужи и не неразумные дети. Не были дерущиеся и пья-ными простолюдинами. «Быть может, – с недо-умением спросил себя Нефритовый владыка, – это не драка, а летающие по ветру нечистоты? Свире-пый ветер, возможно, придает их полету очер-тания несуществующей схватки?». Вскоре, однако, повелитель вынужден был признать, что им овла-дело заблуждение. Развязные драчуны были на деле почтенными политиками, уважаемыми чи-новниками,  перепившимися газированной воды «тархун». А эта вода, как всем хорошо известно, помимо ярко-зеленого цвета, обладает свойством ударять человеку в голову, подобно собственной его моче – жидкости, в отличие от тархуна, янтарной и неприятной на вкус. Перепившиеся тархуна чиновники совершенно потеряли разум, их глаза вылезли из положенных пределов и вращались, как мельничные жернова. Каждый норовил ударить товарища таким образом, чтобы из противника вылетел дух жизни, а члены сковала мертвая немота. Но им никак не уда-валось осуществить задуманное. Дело в том, что, помимо драки, чиновники вели меж собой горячий спор, который в особенности заинте-ресовал небесного владыку. Они спорили о судьбе червивого чародея, опекаемого Хрустальной феей в мрачном мавзолее. Их схватка, надо добавить, и происходила на виду этого величественного сооружения, а вокруг, как это нередко случается на кладбищенских пространствах, никого не было видно. Мавзолей находился не на кладбище, его возвели в самом центре столичного города, но это дела не меняло. Обширная площадь и подступы к мавзолею – вся эта каменная величественная твердыня – были безлюдны и наполнены мрач-ным светом гаснущего дня. Поэтому речи чинов-ников были никому не слышны, их подхватывал ветер и уносил в тусклое небо. Чиновники спо-рили, как поступить с уважаемым мертвецом. Один из них, как скоро догадался Нефритовый владыка, настаивал на погребении покойника и так и горел желанием затолкать мертвеца в землю. Он и не подозревал, что для червивого чародея земля станет легчайшим пухом, сладкой материнской колыбелью. Отлежавшись в сырой земле, всякий червивый чародей встанет, отрях-нется да и пойдет себе творить новые бесчинства! Ну а второй чиновник уверял, что покойник дол-жен оставаться, как был; мол, ложе в каменном мавзолее принадлежит ему по праву; пускай же остается на прежнем месте и радует народ, вну-шает веру и ликование.

— Где ты видишь народ? – громко вскрикивал один чиновник и размахивал потными кулаками. – Тут легче встретить морскую птицу, чем народ!

И действительно, над головами спорщиков прошу-мела серая чайка. Покружилась, оглядела пустую площадь и унеслась прочь, в поисках невидимого моря.

— Народ, – откликнулся второй боец, – замер в ожидании.

— Чего же он ждет? Для чего притворяется погре-бенным заживо?

— Не ждет, а выжидает. Наша дискуссия, – под-черкнул взмокший от напряжения чиновник, – носит кон-цеп-ту-аль-ный характер.

Первый спорщик тут скривил гневное лицо и выкрикнул:

— Тебе везде мерещится анальный путь. Жирный извращенец! Пингвин!

— Учти, – заметил оппонент, останавливая боевые действия. – Все, что ты говоришь, может быть использовано против тебя.

«Судейский, – с некоторым трепетом заметил сам себе Нефритовый владыка. – Засудит, ох, засудит…».

Но тот, кого назвали пингвином-извращенцем, неожиданно обрадовался:

— Слава богу, – с гордостью сказал он, – у меня отсутствуют национальные предрассудки.

— Что у тебя отсутствует? – подозрительно осведо-мился оппонент.

— Предрассудки. Я легко назову пингвина соб-ственным братом. Ну, – помявшись, добавил чи-новник, – пускай не братом, но дальним родствен-ником.

— Твой родственник – скунс!

— А твой родственник, коллега… Твой единоу-тробный брат – обезьяна с пудовыми яйцами!

«Как они проведали? – подивился этому замечанию Нефритовый владыка. – Царь обезьян, действительно, отличался женолюбием и неодно-кратно был принят за человека именно благодаря своим мужским способностям».

С Земли между тем неслись обвинения, одно ос-корбительнее другого:

— Толстожопый селезень!

— Мое гузно тебя не касается!

— Вонючка!

— Боров. Лопнешь, по регионам шум пойдет.

— Выхухоль. Вместо идеалов – один выхухоль!

Нефритовый владыка вздохнул. Темная забота легла на белое чело. Небесный государь понимал, что эти споры – только начало. Неизбежно придет час, когда спорщики поведут за собой бестолко-вый люд с площадей и из вонючих переулков, толпа ворвется в жилище мертвеца, осквернит его, но главное – выволочет почтенного покойника и захоронит-таки в землю, забросает мерзлыми комьями… Что будет дальше, увы, небесный владыка прекрасно представлял. Червивый чаро-дей восстанет, как случалось уже не раз, из земли, и тогда конец эре Относительной Стабильности, конец Эпохе Шаткого Мира и Мнимого Благопо-лучия. Все это в одночасье накроется серебряной лоханью (которую нынче на Земле зовут медным тазом). Уж тогда эти бездельники раскаются и пожалеют, что затеяли смуту и не дали покойнику досмотреть его сладкие сны. Никому не позволи-тельно тревожить сон червивого чародея, это неизбежно обернется чередой бедствий и испы-таний. Погруженный в печальные думы, Нефри-товый владыка задремал. Серебряные облака светлой чередой заскользили сквозь пространство величественного Нефритового дворца. Это были сны владыки, которые никому не дозволялось нарушать. Даже самые важные вестники принуж-дены были дожидаться в прихожей пробуждения небесного императора, и иногда дожидались по десять тысяч лет, потому что сон в серебряных облаках сладостен и благотворен. На этот раз императору привиделась шкатулка, выполненная искуснейшим мастером. Она сияла благородной слоновой костью, сверкала белоснежным нефри-том.  В узорах читались знаки древних настав-лений, скрытые свернувшимся в кольцо спящим драконом. Чешуя дракона матово сияла в незем-ном свете, а видимый глаз дракона то отворялся, и тогда озарял лучами всю Поднебесную, то вновь закрывался в волшебном покое. Шкатулка, сни-лось небесному владыке, вмещала в себя всю империю, а заодно и небесные чертоги. И даже огни, прилетающие с Юпитера, где в эту пору Всевышний принц приветствует в своем дворце посланцев всех видимых планет и в честь них в небо бьют огни фейерверков, – достигали драго-ценной шкатулки. Нефритовому правителю сни-лось, как он, в трепете и умилении, берет эту антикварную вещицу в руки, и та начинает сиять особенным сиянием, а изнутри льется невыра-зимо прекрасная мелодия, исполненная на скры-том в ее недрах струнном инструменте феей по имени Скользящий Шелк. Вот какой сон приви-делся государю. Можно ли удивляться, что он длился множество земных часов и дней?!

В поднебесном мире обсуждали необычное явле-ние. Многие иностранные наблюдатели отметили, что с господином Премьер-министром что-то неладно. На политическом Олимпе (так в описыва-емом году назывались высшие эшелоны поли-тической власти) обсуждали господина Премьера, подмечая забавные и парадоксальные перемены в его облике.

Говорили:

— Он сделался еще отвратительнее (между нами говоря). Можно подумать, что он специально до-бивается подобного эффекта!

— Но в чем же эффект, господа?

— В рыбьей физиономии, естественно. Сила пре-вентивного удара…

— Но рыбы, в некотором смысле, мирные существа.

— Рыбам место в океане. А не на суше. На суше (ха-ха!) должна быть не рыба, а суши!

— Господа, сейчас не время для каламбуров. Сего-дня наша мирная рыба грозил всем, кто посягнет на стабильность, оружием массового уничто-жения. Он подчеркнул, что только оружие массо-вого уничтожения приведет к массовой же ста-бильности. К абсолютной вере в демократию. Говорю вам, господа, эта рыбка еще принесет свои сюрпризы.

— Но он любим, друзья мои. Его народ его любит. Хотя рыба (ха-ха!) там у них вовсе не национально блюдо.

— Ах, господа. Неужели вам не ясно? Он там назна-чает не только министров, олигархов, артистов, героев, но и народ. Самолично зачисляет в народ достойнейших. Ну а среди тех уже нет разногла-сий. Вот мы и наблюдаем, как представители всех слоев населения поддерживают стабильность и машут флажками.

— Стойте, господа. Вы забыли про преемника.

— Это тот, который все время под столом?

— Нет, тот – помощник. О нем никто и не говорит. Лижет ботинки или не знаю что… Я говорю о моло-дом преемнике. Он вытащил его совсем недавно, как фокусник из шляпы. И представьте, крошка-преемник произвел самое благоприятное впеча-тление. Он великолепно декламирует небольшие поэтические отрывки и даже может пропеть не-большим сопрано пару несложных арий.

— И что же? Вы связываете с преемником какие-то надежды?

— А почему бы и нет? В конце концов, лучше связы-вать надежды с преемником, чем с вводом огра-ниченного контингента на территорию чужого го-сударства. Это, во всяком случае, значительно де-шевле.

— Для кого?

— Дешевле и – извините, господа, - имеет хотя бы внешний вид стабильности.

— Стабильности для кого?

— Преемник – душка. Конечно, он крошечный, но выполнен, как говорят там у них, без сучка без задоринки. Ни один шарнир не скрипит, ручки-ножки двигаются совершенно как у настоящего преемника. Не знаю, как вам, господа, а мне он положительно симпатичен.

— Да зачем он понадобился Премьеру? Ведь нипо-чем не уступит места.

— Господи, да потому и понадобился. Как говорят у них, свято место пусто не бывает. Вот оно и не будет пусто, так что никто и не позарится! А что касается господина Премьер-министра…

— Да?

— У него, как мне кажется, господа, имеются про-блемы.

— Неужели?

— Вы обратили внимание на его руки?

— Да нет. Давненько не видел.

— То-то и оно. Уже две недели, как Премьер, кото-рый имел обыкновение выделывать руками сдер-жанные, но зверские пассы, отныне прячет свои белы-рученьки под стол.

— А под столом-то Первый помощник…

— Вот именно. Под столом Первый помощник, который, как сообщило давеча агентство «АБВГД», совершенно стер язык.

— Стер язык?

— До язв.

— Неужели? Не пора ли нам сделать заявление? Хо-тя бы экологического характера?

— Он вылизывает премьеровы руки – для чего, как вы полагаете?

— Это не мое дело строить предположения. Мы кормим целый штат разведки не для того, чтобы лично строить предположения.

— Вот именно, разведки. Не желаете взглянуть?

И тут на стол легли сразу полтора десятка фото-графий. После минутного разглядывания полетели восклицания:

— Лапки?

— Кажется, трехпалые?

— Мутно-зеленоватый оттенок…

— Вероятно, какой-то исчезающий вид?

— В таком случае, наш долг внести его в Красную Книгу.

— Господа, это не исчезающий вид. Это руки господина Премьер-министра.

Глава 4

Маленький преемник своим явлением оттеснил Первого помощника. Хотя многие верили, что ни-чего смешнее Первого помощника, сидящего под столом Премьер-министра, и вообразить невоз-можно. Но как только появился преемник, сразу стало понятно, что люди ошибались. Преемник был пригожим малышом, ничего не скажешь; только чересчур надутым. Ни дать ни взять, детская подушка-пердушка. Граждане со смешан-ным чувством разглядывали потешного пупса (так некоторые называли преемника); иные собрались с духом и тут же объявили, что пупс сделан из высококачественной пластмассы. Ее свойства таковы, что над ней, образно говоря, не властно время. Другие же, напротив, уверяли, что малыш-пупс не что иное, как заурядный мыльный пузырь и что, мол, он сам об этом знает.

— Времени ему дано – до Нового года, – веско заявляли эти свидетели исторических перемен.

— Что же с ним сделается к Новому году?

— Лопнет.

— Далеко не факт, – сомневались маловеры.

Что же касается самого новоявленного пупса, он сохранял совершенную серьезность. Иначе гово-ря, вел себя точно таким образом, будто не слыхал, что его честят то пластмассовым пупсом, то вообще мыльным пузырем. Он по переменке подымал то правую, то левую руку, сучил малень-кими ножками и уморительно вертел головой со сдвинутыми в строчку бровями. Было видно, что это неплохо обученный преемник, готовый, если случится, забраться в государственное кресло. Ни-кто, впрочем, не верил, что господин Премьер-министр уступит добровольно кресло нахмурен-ному малышу.

— Не для того он его доставал из рукава! – качая головами, твердили знающие люди. – У него свои резоны.

— Что у него за резоны? Разве потешить публику веселым трюком?

— Погодите! – заверяли знатоки. – Малыш еще даст о себе знать. Вчера во время приема иностранной делегации он забрался ногами на стул…

— Не устрашился?

— Куда там! Забрался, говорю, ногами на стул и троекратно выкрикнул «Милости просим!» на трех различных языках.

— Что же Премьер?

— А что Премьер? Хмыкнул этак с иронией и вы-сказался на древнерусский манер, кося глазом в дорогих гостей.

— Что же сказал?

— Что-то вроде «скатертью дорога». Получилось довольно остроумно.

И все равно никто толком не понимал, зачем гос-подину Премьер-министру понадобился преем-ник. Строили предположения, но твердого ответа не знали. С Первым помощником все было отно-сительно ясно: должен же кто-то получать пяткой по рылу? Но преемник совсем другое дело. Премьер-министр между тем становился раздра-жительнее; может быть, лапы варана создавали некоторый дискомфорт? Зудели, либо там по-тели? Неизвестно. Сдуру хвативший драконовой крови, Премьер-министр ничего никому не объ-яснял. Рук, впрочем, тоже не предъявлял; руки Премьера перешли, можно сказать, в разряд ми-фов и легенд. Надо добавить, что это не совсем шло в разрез с умственными построениями Премьер-министра (а Премьер, неизвестно из каких причин, вообразил себя аналитиком и все возводил сложнейшие умственные построения!). Очевидно, в этих конструкциях находилось место и маленькому преемнику, и очумевшему от уси-лий Первому помощнику. Аналитический ум Премьера безостановочно совершал немыслимые эволюции. Он видел себя полководцем, стоящим во главе могучего войска. Разноплеменные на-роды, построенные в ряды нечеловеческой волей, стояли на обширном пространстве. И не было такой твердыни, которую это войско не про-ломило бы своею мощью. При этом Премьер никак не был малограмотным или слабоумным человеком. Воображаемая толпа вызывала в нем болезненную гримасу; к людям Премьер отно-сился отчасти неприязненно, делил на два раз-ряда. Первый разряд – те, кто был, безусловно, глупее господина Премьер-министра и к кому он испытывал легкое презрение и снисходитель-ность. Ну а другой разряд – соответственно, всякого рода умники, только и умевшие кичиться своим заграничным образованием; снобы и выскочки, от которых государству решительно не было никакого толку. Этих Премьер мало что не любил; из-за них у него начинались настоящие кишечные колики и появлялся привкус мочи во рту, так что премьеровы губы начинали сами собой двигаться, как это бывает с рыбой, выбро-шенной на пустынный берег.

Чиновников, которые по долгу службы толпились у главного государственного престола, Премьер-министр не то чтобы отличал… Гримаса презрения и тут сидела на физиономии Премьера; исключая, пожалуй, те случаи, когда он вынужден был обращать свой государственный взор к Министру иностранных дел. В силу давно и прочно сложив-шихся традиций Министром иностранных дел был Обезьяна, существо с гигантской выдержкой и бесконечными способностями к созерцанию. Сидя на могучем цветущем дереве, этот Министр мог себе позволить такую роскошь, как созерцание. Тем более, что каждое совещание в присутствии Министра иностранных дел начиналась с торжес-твенного подношения банана этому последнему; подносил банан лично господин Премьер-ми-нистр и почтительно дожидался, когда Министр иностранных дел банан сожрет. Само собой разумеется, обычай этот уходил корнями в отда-ленное прошлое. Сохранились свидетельства, что много лет тому назад некий Министр иностранных дел (также Обезьяна) отверг какое-то решение тогдашнего Премьер-министра и наотрез отка-зался от приема пищи. Тогда, во избежание прискорбных последствий, Министра пришлось насильно (хотя и со всевозможной почтитель-ностью!) накормить бананом. Этот банан запихали в рот Министру прямо с кожурой, чем и спасли оппозиционера от верной голодной смерти. Вот с тех давних пор Министр иностранных дел и принужден жрать банан вместе с кожурой, дабы не разочаровать проклятый электорат. Надо доба-вить, что в нынешние времена должность, вернее титул Министра иностранных дел подвергся неко-торым корректировкам. Отныне Министр инос-транных дел именуется Министром сношений с западными, восточными и южными недоразвиты-ми, варварскими и людоедскими народами. Не-много длинно, на чей-то взгляд – зато понятно и торжественно.

Имелись в распоряжении Премьера и другие министры – целый зоопарк, если прибегнуть к природной терминологии. Но, как уже отме-чалось, Министра-обезьяну господин Премьер-министр выделял; испытывал к нему если не любовь, то почтительное участие. Среди других министров выделялись: Министр внутренних дел, человек с выражением угрюмой сосредоточен-ности на скуластом лице; случайный зритель мог заподозрить в нем полноценного идиота, слабо реагирующего на внешние раздражители и ушед-шего в какие-то таинственные внутренние дебри; Министр образования – суетливый персонаж, напоминающий разносчика сладостей. Подвиж-ный бегающий взгляд наводил на мысль о древ-ней профессии вора-карманника, никак не под-крепленной базовым образованием, однако – востребованной и не лишенной романтического налета. Имелись еще Министры здравоохранения, сельского хозяйства, культуры и еще чего-то; тех господин Премьер-министр не выделял вовсе, а просто стегал парадной плеткой на каждом засе-дании правительства. Министры с достоинством принимали удары и божились, что выполнят поручение уже завтра, и никак не позже двух часов пополудни. Такая у них была присказка. Побо-жатся, потом утрут разбитые рыла и прыгнут в свои мерседесы, уткнувшиеся тяжелыми мордами в крыльцо Дома правительства. А уж далее, как говорится, с ветерком!

Существовало и еще одно Министерство – но то и вовсе стояло особняком. Это было Министерство обороны. В ранешние времена оно именовалось куда торжественнее: Министерство сокрушитель-ного натиска. Господин Премьер-министр тоско-вал по годам прошлого величия, но вернуть их было трудновато. Не хватало то одного, то другого; а главным образом недоставало самого натиска. Да и что было поделать, ей-богу, когда все желез-ные огнедышащие колесницы – заржавели?! И, в случае возможного вражеского набега, их придет-ся передвигать с помощью ручной тяги? Какой уж тут натиск. Потому и Министр обороны, хотя и пользовался законным уважением (вернее, тем, что от него осталось), – ныне безвылазно сидел в своем кабинете да хмурил тяжелые, как у Деда Мороза, брови. Таковы были дела в Империи.

Окутанные паутиной секретности планы господи-на Премьер-министра, были, во-первых, скрыты от человеческих глаз, а во-вторых, – нацелены на ре-волюционные перемены. Главной такой переме-ной была вечная власть самого Премьера – незыб-лемая и абсолютная, созерцая которую можно было лишь начертать иероглиф «бессмертие»; а более ничего нельзя было предпринять.

Действие драконовой крови оказалось отчасти непредсказуемым: вместо немеряной силы госпо-дин Премьер-министр, как теперь уже было всем известно, обзавелся лапами немолодого варана. Хмуро оглядывая вновь приобретенные лапы, Премьер прикидывал (анализировал), конец ли это метаморфозам или только начало? Иначе го-воря, чего ждать далее? Ну, приноровится он к чертовым лапам (в конце концов, так ли важно, что там у тебя вместо рук?); убедит смиренных подданных, что так оно и должно быть. И что, мол, тот, кто поставлен у кормила власти, неизбежно отличается от всех прочих, хоть бы и вараньими лапами… Но далее, далее? Каждое утро господин Премьер-министр с подозрением оглядывал сам себя, проводил, так сказать, ревизию. Покуда все сидело на своих местах; и даже сам Премьер-министр сделался как будто более гладким и блес-тящим; этот здоровый блеск кожи немного напо-минал поверхность крепкого земноводного; но, не исключено, это у Премьер-министра разыгралось воображение, и он выдавал желаемое за дей-ствительное (то есть, конечно, наоборот).

Нефритовый повелитель наблюдал за прыжками господина Премьер-министра. Разумеется, у него были и другие заботы; но так уж устроен нефри-товый взор верховного владыки, что никогда ни-чего не упускает и вмещает в себя разом все многообразие открытого ему мира. Сверху (это подлинно так) государственные действия Премь-ер-министра виделись именно как набор беспоря-дочных и довольно уродливых прыжков. Нефрито-вый владыка дважды подносил к глазам увеличи-тельное стекло, чтобы не ошибиться в своих оцен-ках. Но никакой ошибки не было: господин Премь-ер-министр напоминал детскую игрушку попры-гайку (мячик, привязанный на резинку, которую неразумный ребенок держит в слабой руке). Но руки было не видать, даже и детской руки. Премьер совершал совершенно беспорядочные прыжки самостоятельно и действовал точно таким образом, словно над ним не было реши-тельно никакой власти. Это смущало и настора-живало Нефритового владыку. Чувствуя настрое-ние высшего повелителя, многочисленные духи стояли справа и слева от него, а выражения их лиц были скорбными и сочувственными. Даже сторож Нефритового дворца перенял общее настроение и с поклоном приблизился к престолу Нефритового владыки.

— Господин, – почтительно произнес сторож, – не угодно ли вам отправить на Землю с поручением вашего покорного слугу? У меня есть великолеп-ный сачок для ловли вредных насекомых. Этот сачок сплетен еще моим дедом, который на про-тяжении пятисот лет служил сторожем Нефрито-вого дворца. Он сплел сачок из прочнейшей пау-тины, вытканной по особому заказу зеленоглазым пауком по прозвищу Слюнявый. С помощью сачка я без труда изловлю зловредного Премьер-минис-тра и доставлю прямо к воротам Нефритового дворца.

Духи, бывшие свидетелями великодушного пред-ложения, разом зашумели и загомонили.

— О, – говорили они с почтением, – зеленоглазый Слюнявый паук – мастер плести чудесную паутину. Нефритовый владыка может быть совершенно спокоен: из этой паутины еще никому не дово-дилось ускользнуть.

— А если мой господин сомневается, – прибавил почтительный сторож, – я обойдусь и без паутины. Двумя пальцами я схвачу гадкого Премьер-минис-тра и таким образом сожму ему первое и пятое ребро, что те сломаются, издав оглушительный звук. Этот звук станет предупреждением другим земным правителям.

Выслушав предложения, Нефритовый владыка смежил свои очи и предался размышлению. Зная правила и понимая, что размышления правителя могут длиться часы, дни, месяцы и годы, его под-данные расставили тут и там парчовые палатки и приготовились дожидаться слова своего господи-на. Духи на время отлетели в космические сферы, чтобы навестить родственников с соседних планет и звезд. Сторож же занялся обычным своим де-лом: взял метелку из сверкающих перьев Ночного павлина и принялся подметать двор Нефритового дворца и его окрестности. Метелка из павлиньих перьев была хороша: ни одна пылинка не могла от нее укрыться, потому Нефритовый двор и сверкал белыми и зелеными огнями, точно лунный лик.