Под раскидистым сияньем. Стихотворения

* * *

Под раскидистым сияньем месяца

травы белые растут.

И в грозу берёзы эти мечутся,

наклоняясь прямо в пруд.

Говорлива и ничем не связана

тёмной рощи мощь,

и живёт природа безнаказанно

там, где жить невмочь.

Чаща шла вперёд стеною сильною,

вытесняя сруб избы.

Здесь сегодня заросли лосиные

и во множестве грибы.

Полон, по корзинам не вмещается

безыскусный дар земли.

Так и на поминках угощаются

все, кто б ни пришли.

Ты взгляни из рая обретённого –

не отыщешь своего следа:

надо всем сомкнулась роща тёмная,

как в реке вода.

Космос есть, где за одно мгновение

пролетают сотни лет.

И Земля окутана в забвение,

как в зелёный плед.

МАРСЕЛЬЕЗА

Былые вехи сердце вспомнит,

заглянет в прошлые века.

И «Марсельезу» хор исполнит

на сцене сельского ДК.

Десяток хрупких изваяний

поют, сомкнувшись в полукруг.

Самозабвенно на баяне

ведёт мелодию худрук.

Он рад приветливой погоде

и скажет, робкая душа:

«Я знаю, что слова не в моде,

но больно песня хороша!

Что ни пошлют – всё принимает

неприхотливый наш народ.

Лишь одного не понимает:

назад идём – или вперёд?

Что ж раньше! Раньше, безусловно,

порядка больше было тут.

А этот хор у нас церковный,

они и в храме все поют».

И вот церковная ограда,

сплетенье чистых голосов.

Душа не помнит – и не надо –

противоречья разных слов.

И в купол улетает пенье,

и те, что пели о борьбе,

поют всё так же о терпенье

и о покорности судьбе.

И звук, рождённый в этом хоре,

лучом вернётся по стене

к иконе, где святой Егорий

всё скачет, скачет на коне…

* * *

Долгих осенних ночей чернота

спрячет тебя, словно в стоге иголку.

Тьма во Вселенной густа: неспроста

маленький джип заплутал по просёлку.

И по ухабам сползая в кювет,

в битве бессмысленной силы транжиря,

мечется фар лихорадочный свет,

словно последний оставшийся в мире.

Ночь ли застигла, иль ты их застиг –

знаю я, ведаю: не для забавы

из темноты выступали на миг

остолбеневшие серые травы,

куст придорожный да в поле ветла,

вросшие в землю с нехитрой поклажей, –

будто судьба на секунду дала

видеть твоих сострадательных стражей.

И вразноряд они шли, и гурьбой,

словно видения дальнего детства.

Для неожиданной встречи с тобой

не успевали они приодеться.

Чем же ты раньше свой путь размечал,

чем несущественным был озабочен,

если не помнил, не различал

скопом стоящих у грязных обочин?!

Выйди, прислушайся! Там, впереди,

тёмного мира скопилась громада.

Чёрная роща под ветром гудит,

как несмолкающий шум водопада.

Мог бы и ты сквозь погибельный сон

рушиться в пропасть, сознанье теряя.

Если прислушался – значит, спасён

и остановлен у самого края.