В созвездии Дурака. Стихи

ЧЕМ ДЫШУ

 

Слишком белый потолок,

Не на север окна…

Братец воду истолок

В ступе – мол, издохну.

 

И живу я – не живу,

Не скулю, не ною,

То ли брежу наяву,

То ли бредят мною…

 

Стало боязно бухать –

Ёкает сердечко.

Нервы – рыбья требуха.

И ни Богу свечка,

 

И ни чёрту кочерга –

Так себе, заноза…

Ты ругай меня, ругай.

Ветер сплетни носит,

 

Но у Бога на виду –

Чай, глядит немножко,

Я иду себе, бреду –

Дурачок с гармошкой.

 

Что ни слово – невпопад,

Что ни песня – мимо.

Я не кланяюсь попам –

Верю лишь любимой.

 

Приголубит, пристыдит,

Заврачует раны.

Я один такой бандит –

Всё кругом бараны.

 

Поднимают шавки шум:

Как, живым – из боя?!

…Потому ещё дышу,

Что дышу – любовью.

 

 

ДЕТИ ГРИБОВ

 

Знаешь, Светка… Любовь-морковь оказалась выдумкой –

Та, былая. А всё, что после – по-настоящему.

Алкоголь из моей крови постепенно выдохся.

Не покажут мою персону по зомбоящику.

 

И уже ни врагов, ни братьев – одни товарищи.

Я тамбовской волчицей вою на голой паперти.

В этой чёртовой каше ты добровольно варишься.

Я – устала. Легла дорожка парадной скатертью.

 

Эти дети грибов… Они из другой песочницы.

Их стихи – как еда из вражеского «МакДональдса».

Понимаю, что иногда и фаст-фуда хочется,

Но пропахли они политикой – сверху донизу.

 

Рок-н-ролл – как упрёк для грибьего их сознания.

Между строчек у них – сплошной майонез да кетчупы.

Наше место… Не дрейфи, нами же нагло занято,

И пускай графоман застрелится – в шляпке клетчатой.

 

Наше место – оно с такими же сумасбродами,

Кто живёт по уму и сердцу. Кто верен истине.

Ну, а дети грибов – торгуют на рынке Родиной,

Называя себя борцами – поверишь, искренне.

 

Та грибница давно опутала землю-матушку

Метастазами чёрной гнили, душевной низости…

Я не пьяная. Мне отравы грибной достаточно.

И развязка – она, поди, постепенно близится.

 

Я тебе расскажу, как будет. Однажды вечером

Мы восстанем с тобой из пепла, как птицы-фениксы,

И не будет грибов. И блеянья их овечьего.

А поэзия… Что ж, она никуда не денется.

 

Ты меня предала. Но в координатах вечности

Мы – солдаты одной, богами забытой армии.

Знай, грибная болезнь – из тех, что под корень лечатся.

Только ты берегись – не слушай грибные арии.

 

 

К ТЕБЕ

 

Я созреваю небесным яблоком,

Проецируюсь тёмным облаком

На атлас твоего плеча.

Я отпускаю свои кораблики,

Не меняясь душой, но обликом

Всё древнее. Моя печаль

 

В том, что, гуляя по кромке пропасти

Мы никак не окрепнем крыльями,

Чтоб на вдохе – и сразу ввысь.

Я прижимаюсь к тебе без робости,

Потаённое всё открыла я,

А наружу – сама прорвись.

 

Ты постоянна и переменчива,

За незыблемость я не ратую,

За плечом – терпеливый бес.

Мы расставаниями помечены,

И утратами, и возвратами –

Непременно к самим себе.

 

Я выгораю до самой сущности,

Не бинтую ожоги платьями,

А доспехами – в самый раз.

Ты – до исхода моя попутчица,

Не награда и не проклятие,

И неважно, какая мразь

 

Нам в беззащитные спины целится,

Я укрою тебя, любимая –

Сочной мякоти не видать.

Ты – расстояний моих владелица,

Иногда проезжаю мимо я

Нужной станции – не беда.

 

Спи. А планета – она вращается,

Нам неведома горечь зависти,

Наше общее – крепкий ствол.

Ночь. И покуда мы возвращаемся,

Воплощается Божий замысел –

Нелогичности торжество.

 

 

СТИХИ О КОНЦЕ ВЕКА

 

К поэту приходит муза, к соседу приходит белка,

К нардепу приходит призрак разграбленной им страны.

На ветхих воротах рая корявая надпись: «Welcome!»,

Но рай завещали смерти, и все перед ней равны.

 

Кому-то – медвежий угол, кому-то – весь мир на откуп,

Кому-то ещё немного – и самый последний круг.

А мы выбираем правду, а мы выбираем водку,

А мы выбираем нежность и небо в глазах подруг.

 

С годами мы только крепче, хотя тяжелеет поступь

И выпито полцистерны за тех, кто ушёл вперёд.

Кому-то – большие сиськи, кому-то – большого босса,

А нам – ничего не надо, и мы переходим вброд.

 

И нам по колено море, и нам покорятся горы –

За то, что свободны руки, и совестно им грести.

Мы точно не опоздаем на самый последний скорый,

Да только вот нет билетов, но Боженька нас простит.

 

Кого-то пугает плаха, кого-то пугает воля,

Но ты ничего не бойся, покуда моя рука

Твою согревает руку, и прячутся те, кто возле,

А мы зажигаем звёзды в созвездии Дурака.

 

Кому-то – кино и немцы, кому-то – постель и кофе,

Кому-то – огарки счастья, кому-то – обрывки пут…

Но каждый из нас по жизни стремится к своей Голгофе,

И правила неизменны: идущий осилит путь.

 

Кого-то купили оптом, кого-то столкнули лбами,

А кто-то собрал бутылки и в землю зарыл топор.

Я знаю тебя на ощупь, я знаю тебя на память,

Ты знаешь меня навылет, и можешь узнать в упор.

 

Потомки рабов искусно себе выплетают узы

Из жалких клочков бумаги, и строят сады камней.

К поэту приходит белка. К соседу приходит муза.

К нардепу приходит совесть. А ты – приходи ко мне…

 

 

ОЛИНОЧЕСТВО

 

Одиночество – это петля из прозрачного шёлка,

Это меч самурая – заточенный, но не для битвы.

Одиночество – это когда убивает молитва,

Вместо неба с насмешкой глядит ядовитая щёлка.

 

И приспущены флаги, и больше не стыдно сдаваться,

И стихи не приносят уже облегчения сердцу,

Мне должно бы, наверное, просто чего-то хотеться.

Но не хочется даже покоя – тем паче, оваций…

 

Одиночество – форма любви к воспалённому миру.

Соблюдая дистанцию, мы подбираемся ближе…

А любители сладкого что-то настойчиво лижут –

Может быть, оголённое мясо дешёвых кумиров?

 

Одиночество – это залог выживания сильных.

Одиночество – это уютное гнёздышко слабых.

Я – волчица… А хочешь, мои закалённые лапы

По сугробам дорогу протопчут – кровавым и синим?

 

Я умею любить. Одинокие это умеют –

Уходя навсегда, дорожить уцелевшим хорошим,

Выпекать запоздалое счастье из маленьких крошек,

От печали в просоленном горле устало немея…

 

Одиночество – тонкий покров, беззащитная кожа,

Испещрённая шрамами, но сохранившая нежность,

Одиночество – это твоя и моя неизбежность.

А запуганный мир так униженно, рабски скукожен…

 

Не гасите плевками огонь – я уже догораю,

И останется только седой остывающий пепел,

Он теплее иных очагов – бутафорских, нелепых.

Одиночество – это судьба, а судьбу – выбирают…

 

 

СУДЬБА ПОЭТА

 

Когда слова не для красы,

Когда печаль не для забавы,

Твоя судьба – дурная слава,

Твоя слеза – сестра росы.

 

Когда душа твоя горит,

И Дантов ад манит прохладой,

Иди на сцену – без бравады,

Но никому не говори

 

О том, куда ведут мечты,

О том, чем сердце успокоят…

Среди поэтов мы – изгои,

Среди изгоев мы – шуты.

 

Когда войска одной страны

Бесславно гложут кости мира,

Поэт не может быть кумиром,

Певцом единственной струны.

 

Когда любимое плечо –

Твоя последняя опора,

Рождают истину не споры –

Не нанимайся палачом.

 

Изобличая, не кори

Раба – за страх, за праздность – Бога.

Насквозь прогнившая эпоха

Сама себя приговорит.

 

Не будь ни чёртом, ни святым,

Не верь толпе, лихой на подкуп.

Не поливай кровавым потом

Бессмертной мудрости цветы.

 

Обиду в сердце не тая,

С котомкой песен за спиною

Шагай по жизни. Остальное –

Уже забота не твоя.