Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | Проект АРЕаЛ | ГЕОЛОГИЯ | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ | Спонсоры | Связь с координатором портала |
Центр |
Грант МатевосянОб авторе: Армянский советский писатель, автор повестей, рассказов и киносценариев... |
Ара НазаретянОб авторе: Родился 10 августа 1950 г. в г. Алаверди. Окончил экономический факультет ЕГУ... |
Амбарцум АмбарцумянОб авторе: Родился в 1984 году в Ереване. В 2007 г. окончил Ереванский Государственный... |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Галина ПогожеваЖизнь в труде, верности и чести. Поэт Равиль БухараевЯ видела его в жизни всего несколько раз. Но он как-то сразу к этой жизни прибавился и всегда считался. У многих друзей так с ним тоже было – вроде, несколько раз увиделся, а как будто хорошо знал, считал всю жизнь своим другом. Кажется, увидела я его и услышала на семинаре Слуцкого. Невысокий, с чуть вьющимися светлыми волосами, неприметный (что, впрочем, очень отличало от броской толпы пишущих стихи) молодой человек… И ещё что-то в нём было от Маленького Принца. А вот стихотворение, которое он тогда прочитал, запомнилось сразу и надолго. Я тогда удивилась и обрадовалась – надо же, и он тоже? Оно было о Сумарокове…
На бедном голом поле советской поэзии почти ничего не найдя, мы, как лисята, зарывались носами в благоуханные потайные норы родной литературы, старой-доброй – сколько человеко-лет молодых было просижено в библиотеках, пролистано в букинистических магазинах! Благословенные семидесятые, культ книги, этой Прекрасной Дамы!.. А сколько времени губилось, чтобы книгу «достать», а её и прочитать надо было. Книг, правда, много в книжных магазинах стояло, кто помнит, одинаково серых, потому что всё цветное мгновенно улетучивалось. Тогда уже вовсю шло отторжение от официоза, самого в себя не верящего, начиналось победоносное шествие самиздата, и на фоне этого всего прошел слух, что Равиля приняли в Союз писателей. Я ещё не только подумала, но сказала: как это, он же талантливый! Но ведь не все литературные чиновники, полукитайцы-полуиезуиты, были полными подлецами. А у тех, кто ими были, своя обязаловка: литература народов СССР. Равилю повезло, он был татарином. Но это не главное. Ходила тогда по литературному детсаду сказочка о рыбаке и рыбке. Крупной рыбке, пробивающей любую сеть. Ну и еще – он был какой-то незлобивый, невызывающий, не оскорблял всех этих дядек самим фактом своего существования. Кстати, Равилю никто из обездоленных диссидентствующих не завидовал. И вот иду я по издательству «Молодая Гвардия», сама удивляюсь, как это меня сюда пустили, и встречаю Равиля и Лиду. Кажется, отдельно их встретить было невозможно. Это была не случайная встреча, просто «русская муза ушла в перевод». Оказалось, нам к одному и тому же человеку – к Буричу Владимиру Петровичу. С виду простой советский редактор, стареющий, лысеющий… как потом выяснилось, потрясающий поэт, мало кому тогда известный, поскольку его самого не печатали. А он работу поэтам давал, причем сам искал талантливых. Я переводила с французского алжирских, а Лида Григорьева, кажется, конголезских поэтов. Была одна страна на свете, где за это платили деньги, и неплохие. Имя ей – Советский Союз, царствие ему небесное. А Равиль заодно нёс свои стихи в журнал «Сельская молодежь» (где ему вскоре дали премию «Золотое перо»). Я и не знала, что журнал такой есть, и с его лёгкой руки туда потом сунулась, и у меня стишок напечатали! Долго я эту встречу вспоминала. Тем более, что после этого мы долго-долго не виделись. Меня закружило ветром и понесло по стране. Работа переводчика интересная, путешествия опять же, только много жизни жрёт. Как-то занесло меня в Казань, которая мне страшно понравилась. Кремль с многоярусной башней, старые деревянные дома в кружевных оконных наличниках в центре старого города. – Гид, с гордостью: это мы всё скоро снесем! – Швейцарский органист охнул и побежал в пять утра зарисовывать эти домики, чтоб успеть. Что-то там было в воздухе поэтическое. Вспомнился Равиль. О нём давно не было слышно. Заявившись в Москву в цветистых татарских туфлях, я принялась расспрашивать, а где Равиль Бухараев? Оказалось, он давно был в Венгрии. Пришла какая-то разнарядка, якобы послать кого-то из молодых писателей в Венгрию учить венгерский язык. Способным к языкам и желающим учиться венгерскому оказался один Равиль. Выполнил он свою миссию, как и всё делал, на золотую медаль. Выучил в совершенстве этот невозможный язык, написал на нём венок сонетов – получилось так, что первый на венгерском языке. Мы-то в Москве все их писали, была такая ветрянка. Так его ещё и в Венгрии приняли в Союз писателей, а за венгерский венок сонетов наградили. Мне было приятно знать, что есть ещё один такой сумасшедший, сама я тогда выучила польский, а все ведь вокруг говорили – зачем учить языки, всё равно нас никуда не пустят. А это была дверца в другой мир, в другой какой-то сад. Я долго не знала, что Равиль сразу после развала нашей страны, из которой многие из нас столько лет мечтали уехать, просто потому, что это было нельзя, обосновался в Англии. Тоже, кажется, уехал прочитать лекцию и там осел. Лекция за лекцией, работа на радио, переводы, публикации, дом, сад… Сколько мы за эти годы дорог прошли, посохов железных истёрли, хлебов железных изглодали… В начале мая 2004-го у меня в бедном северном парижском пригороде раздался телефонный звонок. Это был Равиль, они с Лидой приехали на несколько дней в Париж и хотели увидеться. Как он меня нашёл, понятно – я писала иногда для «Русской Мысли», там знали телефон, а вот как захотел увидеться? Неужели тоже помнил какое-то навсегда понравившееся стихотворение? Мы встретились на улице Риволи в роскошной гостинице, прямо рядом с дверью моего первого парижского жилья. Равиль приехал на какой-то научный конгресс. Смотрелся он там вполне органично, на своём месте. Это была уже мировая известность, безусловно заслуженная. Только тогда я, кстати, узнала, что у него диплом мехмата университета, что он и аспирантуру закончил как математик. Немного понятнее стали его невероятные способности осваивать иностранный язык как родной. Таких людей в мире всего-то десятки. Ну может, сотня-другая… Как говаривал Ломоносов: «Математику уже затем учить следует, что она ум в порядок приводит». У меня самой был диплом авиационного института, которым я очень дорожила, такие просто так ведь не дают. Ну, конечно, не с отличием, как у Равиля. Я им тогда сказала, ребята, как я за вас рада, как у вас всё здорово. Но здорово было не всё. За год до нашей встречи они потеряли единственного сына. Он был военный, остался в России… Равиль тогда подарил мне последнюю книгу стихов, «Казанские снега». Я над ней проплакала в метро по дороге домой, столько нашлось совпадений… а как по-разному складывалась судьба… Он её подписал: «Дорогой Гале – на память, счастье и удачу, особенно удачу! Равиль, 4.5.04». Разглядел, значит, на моём лбу, раньше меня самой, то самое золотое клеймо… Я нашла в этой его книжке то главное, что всегда ищу у любого поэта, да хоть у Пушкина, сверяя по датам написания, – трудный путь наверх, к Богу. Другие стихи лично мне неинтересны, потому что самая виртуозная версификация, самая залихватская хохма ничего душе не даёт, более того, отнимает что-то главное… Я ехала домой в грязном вагоне парижского метро, вглядываясь в строчки, постепенно понимая, зачем он меня отыскал, и сквозь ледяные осколки в этом слёзном калейдоскопе буквы как будто складывались в слово вечность. Стихи были настоящие, из тех, что пишутся со слуха. Как грустно было думать, что эти годы мы могли бы прожить на родине, и встречаться в Москве, и наверняка уж чаще. Да, но дом наш изменился до неузнаваемости и смотрел на нас как на чужих…
С тех пор мы больше не встречались, всё только собирались. Я была два раза в Лондоне, но почему-то не позвонила – номер, наверное, потеряла. Но всегда был эффект присутствия, и его было достаточно. Со всех сторон доходили слухи, приветы. Он познакомился и подружился с моим близким другом, поэтом Радашкевичем, они встречались на поэтических фестивалях. Радашкевич потом написал: «Я знал его всегда»… С Волошинского сентября он привёз как-то стихотворение Равиля, прямо там написанное – и прочитанное, какое-то общее-наше:
В интернете появлялись сообщения об очередных книгах Равиля. Их было столько, что здесь даже невозможно привести всю библиографию. Уму непостижимо, как он всё успевал – выходили книги на английском, русском, татарском, венгерском… В общей сложности больше сорока книг – таких разных, поэтических и исторических, философских, религиозных, тех, что просто не напишешь, – их надо выстрадать, вымолить… Смотришь на эту библиографию, как пьяненький Розанов на детские калошки, и радостно смеешься: сколько! сколько! Сколько раз весть о вечном работнике Равиле побуждала меня восстать из пепла, засучить рукава, написать что-нибудь в конце концов. Пока не являлась успокаивающая тень Мандельштама…
В одном из интервью он признался: «Как-то я приехал из Лондона, и мы пошли с отцом в баню. Я, помню, рассказывал ему о сделанном за границей, о каких-то своих достижениях. Отец в ответ: «Я не удивляюсь, сынок! Ты же всю жизнь работал как вол». Такое признание отца переполнило меня счастьем! Ведь что такое счастье? Это стороннее признание того, что ты делаешь. А уж получить такую похвалу от отца!.. Думаю, есть два вида успешности. Один виден людям – вот, мол, везёт человеку: живет за границей, выпустил сорок книг, ездит по всему миру… Но такая успешность меня никогда особенно не интересовала. Меня интересовало, а вот могу ли я победить самого себя? Для чего я родился? Почему мне даны какие-то способности? Всю жизнь мне было важно не шагать по лестнице успешности, а заглянуть глубоко внутрь себя. Победы над собой мне важнее внешних успехов».
Вот так все годы он шел вверх, и путь этот был – домой. К родине и к Богу.
К вере он пришёл совершенно естественно, как не мог не придти человек его уровня, его дара. Пришёл к вере предков, исламу, который веками мирно уживался в нашей стране с православием и другими религиями. «Каждый мой день начинается с утренней молитвы, и я уже несколько лет просыпаюсь с первой мыслью – о Боге. Но вторая мысль, где бы я ни был и что бы ни происходило со мной, – о том, что мне зачем-то нужно, необходимо писать, и если я почему-то не смогу этого сделать, эта мысль терзает меня и весь день отравляет мне жизнь, как будто я не сделал того, что обязан был сделать перед Богом…»– это Равиль писал в своей книге прозы «Дневники существования». Благодарная родина по заслугам оценила его труды – он не только издал на английском десяток книг о татарском народе, о Казани, переводил поэзию и прозу, – его хватало и на организацию гастролей татарского театра, и на журнальную статью о каком-нибудь забытом поэте, и на извлечение из глубины веков мало кому из нас известных поэтов Золотой Орды… Много писали о том, с каким размахом отмечали в Татарстане его шестидесятилетие. Кто мог предположить, что не пройдёт и года, как там же, с той же торжественностью, на государственном уровне, он будет похоронен… 24 января 2012 года – как теперь забыть этот день? – у меня дома собрались друзья, отмечали мой день рождения – с небольшим опозданием, потому что в самый день рождения я работала. Хорошо посидели, подбодрили себя, что какие наши годы, поживём ещё. Потом Саша Радашкевич попросил разрешения заглянуть в электронную почту, пересел к компьютеру. Лицо у него вдруг стало серым, и таким же серым голосом он сказал: «Равиль умер. Сердце…» Он умер в Лондоне. И навсегда вернулся в Россию.
А ещё через полгода на этом же стуле сидела вдова Равиля Лида и распечатывала эскиз будущего памятника – он уже установен на его казанской могиле – и из принтера ползли жуткие чёрные листы, пока, слава Богу, не кончились чернила. Тут только до меня стало доходить, что я уже не встречусь с Равилем. Но это оказалось не так. Совсем недавно, в мае, в Латинском квартале Парижа, в старом любимом книжном магазине «ИМКА-пресс», прошёл вечер памяти Равиля Бухараева, где читали его стихи, где целый стол был завален его книгами – и это только недавно вышедшие! Был там и официальный представитель Татарстана, и живущая в Париже племянница Равиля Луиза Бухараева-Марлуа, и, конечно, Лида Григорьева, и несколько русских поэтов, а главное, неравнодущные к русской поэзии читатели. И стало ясно, что он от нас никуда не уходил. Я принесла оттуда книги, оказавшиеся такими нужными именно теперь, и вот, радуясь и плача, читаю, беседую с ним… А это нам завет Равиля: «… Я знаю – верю, что к нам вернётся настоящая жизнь – жизнь в труде, верности и чести. Она действительно вернётся, потому что в ней есть невероятная потребность».
Равиль Бухараев и Александр Радашкевич у хижины св. Нины во Мцхете, Русско-грузинский поэтический фестиваль, 14.06.2011. Фото Евгения Степанова.
К списку номеров журнала «ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА» | К содержанию номера |
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыКыштым-ГраниПятью пятьКочегаркаСОТЫРусское вымяВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГОСОБНЯКМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНСЕВЕРДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕЛИТЕРАЮЖНЫЙ УРАЛБАЛТИКА-КалининградСеверо-Муйские огниНОВЫЙ СВЕТСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИНАЧАЛОКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИСлово-WordГВИДЕОНКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАСорокопут [Lanius Excubitor]ДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовТело ПоэзииГРАФИТБЕЛЫЙ ВОРОНИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимДЕТИ РАФУТУРУМ АРТЧЕРНОВИКЗИНЗИВЕРЛИКБЕЗВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕИЛЬЯАРГАМАК-ТатарстанИНФОРМПРОСТРАНСТВОДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬСВОЙ ВАРИАНТБАШНЯ22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЗАПАСНИКЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЗНАКИ11:33АЛЬТЕРНАЦИЯ |