Юлия Подлубнова

ОДЕССА, БЕГБЕДЕР И КОЕ-ЧТО СКАЗАТЬ: Всеволод Непогодин



Непогодин Всеволод. Generation G // Нева, 2012, № 7;
Непогодин Всеволод. Французский бульвар // Нева, 2013, № 7.


Молодой одесский писатель Всеволод Непогодин посвятил повесть «детям перестройки». Повесть называется «Generation G», что вообще-то расшифровывается с непогодинского английского на непогодинский русский как «говнопоколение». И речь в повести, а также в романе «Французский бульвар», идет о поколении, которое автор широким жестом присваивает себе, – прием, ставший настолько типичным для молодых писателей, штурмующих литературу (тут даже сложно разграничить ее саму и агентов  литературного поля), что на него может купиться, пожалуй, только оргкомитет премии «Дебют», включивший в лонг-лист в нынешнем году «Французский бульвар». Поколений, благодаря «Дебюту», мы видели немало, и уже ощущается определенная усталость от генераций активно пишущей молодежи, меняющихся каждые пять лет, если не сказать три года, но всякий раз открывающих конечную правду о «новых молодых», которым едва исполнилось двадцать лет, но которые успели познать всю жестокость постсоветского капитализма и тотально разочароваться в жизни, а потому готовы на любую деструкцию. Так и хочется сказать: ребята, успокойтесь! Давайте пить кока-колу, когда хочется, отовариваться в торговых центрах, ездить по разным странам, если позволяют финансы (а много их не надо, особенно если не спускать деньги на алкоголь) и думать, прямо по Бунину, о прекрасном и ужасном, а не о том, кого бы обвинить в собственных неудачах: хищный Запад, безыдейный постсовок или, например, геев и таджиков.
Но диагноз есть диагноз. И надо отдать должное, Всеволод Непогодин поставил его мастерски. Герой его текстов Велимир Недопекин – молодой одесский резонер и парадоксалист, не могущий найти сферу для самореализации да и не ищущий ее, а потому внешне циничный, хотя на самом деле ранимый и сентиментальный, – сочетание, как водится, отталкивающее, но это если не разбираться глубоко в проблеме.  Комплекс подпольного человека в случае нашего героя во многом литературен: здесь узнается и резонеры Достоевского, и Николай Кавалеров Олеши, и герои Бегбедера, которого ценит Недопекин, и герои обрусевшего Бегбедера Сергея Минаева и даже лимоновский Эдичка, что автор, может быть, вовсе и не имел в виду. И хотя все эти резонеры одного порядка, в случае Недопекина трагедия оборачивается фарсом, поскольку герой лишен обостренного чувства экзистенциальной неудачи, но является по положению вещей неудачником. Он похож на персонажей Зощенко, которые думают, что они самые умные, и не замечают, что – самые отвратительные. Когда такой герой осознает собственный крах (читай, крах самомнения или сверхидеи, которой он руководствуется) или вплотную подходит к этому краху, то именно эта точка становится отправной для развития личной драмы. А что как не личная драма – делает человека достойным человеком? Только хорошее воспитание, которое у героя повести и романа, ребенка СССР, быть не могло. Велимир Недопекин, в оксюмороном имени которого изначально заложены комплекс превосходства и породивший его комплекс неполноценности, человек подпольный, но при этом не имеющий ни сверхидеи, ни четких нравственных ориентиров, ни даже гипертрофированного самомнения, как в случае со всеми остальными, кого мы упомянули. На фоне своего одесского окружения он может выглядеть даже умным и остроумным, но героя в таком случае делает фон. И личной драмы у него нет, точнее она смещена с собственного положения в мире и обществе в сторону выяснения отношений с «говнопоколением», когда поколение оценивается по далеко не самым его лучшим представителям.
Хотел ли того Всеволод Непогодин или не хотел, но показал Одессу как не очень-то креативный город, даже если сравнивать с тем же Челябинском, упомянутым в романе как место, где остается только сидеть перед телевизором и смотреть Максима Галкина. В непогодинской Одессе живут одни недалекие люди, чей кругозор ограничен потреблением. Единственный художник, талант которого признает Недопекин, умирает. Да и не интересуют Велю искусство или литература.  Воротит его, например, от Ахматовой, а ценит он только свои юморески, которые изредка читает по различным заведениям. Работая журналистом и создавая тексты в стиле гонзо, он не чувствует, что может самореализоваться – даже в такой журналистике он случаен. Раскрывается он только во внутренних монологах, направленных против. Против своего поколения, или украинской литературы, или девушки, не оценившей его по достоинству. Герой талантлив именно в разоблачениях, он ничего не созидает, а потому пуст, и эта пустота, которую он не замечает в себе самом, приписывается поколению «тамагочи и “Yupi”». «Я обвиняю себя в том, что приписываю моему поколению собственные недостатки» – эпиграф из Бегбедера, предпосланный «Generation G», говорит о герое, пожалуй, больше, чем текст повести.
Имеет ли право Недопекин говорить о целом поколении? «Пойми, мне совершенно чуждо это поколение. Я не имею желания увеличивать объемы продаж компании “Apple”. Меня вполне устраивает простенький телефон за пятьдесят долларов. Мне нет дела до того, какое шмотье в нынешнем сезоне назвали модным эксперты “GQ”. Я живу по своим правилам, а не по уставу медиазвезд». С одной стороны, да, имеет – кто-то должен обозначать проблемы. С другой – его право сомнительно, поскольку портрет поколения все-таки не дан: не показаны его лучшие представители, не понятно даже, чем оно отличается от предыдущего. Чем, условно говоря, рожденные в 1984–1985 гг. отличаются от рожденных в 1978–1982? По мне, так ничем.
Временами кажется, что Всеволод Непогодин все-таки перегибает с Бегбедером. Бегбедеровская оптика – это уже и не модно и не дает литературных бонусов. Да и обвинение целого поколения  в пустоте и безыдейности, по-моему, уже неактуально. Отсылаю к «Войне» Владимира Козлова или к «Исчезнувшим» Антона Касимова, которую Марк Шатуновский рекомендует читать вместо книг Захара Прилепина.
Надо отдать автору должное, «Французский бульвар» – это уже не только о поколении, но и о Французском бульваре и его достопримечательностях. От автора из Одессы, что бы мы не говорили, всегда ожидаешь самой Одессы. Иногда у Всеволода Непогодина получается представить город очень хорошо, иногда хочется большего: деталей и впечатлений. Не Бегбедера, а Паустовского, что ли.

К списку номеров журнала «НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» | К содержанию номера