Общество анонимных поэтов
Выпуск 4
1
***
Милости ждать ли от нашей суровой природы, –
Вновь суховей пролетает над жухлым жнивьём.
Перебедуем мы эти голодные годы
И уж тогда заживём!
Мы бы дружили со всеми, но, хочешь не хочешь,
Враг до сих пор не дает нам
расстаться с ружьём.
Только скорее бы все эти войны закончить,
И уж тогда заживём!
Как мы плывём, ведь кораблик наш явно сломался,
Что-то горит и опасно трещит уже в нём.
Выдадут всем аватар и поселят на Марсе,
И уж тогда заживём!
2
***
Не ты ли слал за мной несчётные погони,
Огни, дожди, ветра, пронзительную тишь
Рассвета над рекой? Теперь ты сам в полоне,
Ты спишь,
Мой пленник, позабыв, что есть на свете воля,
И солнечный песок перетекает в сон
Пустыней мировой… Но что нам эти волны
Над головой,
Когда во всех мирах распахнутые настежь
Стоят дворцы сердец – в любое заходи!
И сам ты – только свет, и ничего не застишь
В груди.
3
***
Под окнами
асфальтировщик,
национальность не скажу,
дороги выверенный росчерк
ладонью гладит, как жену.
Над бугорками, беспокоясь
и всякой трещинке дивясь,
руки его нежнейший поезд
почти нащупывает связь.
Тропинка давняя, дорога –
во снах рождение тепла.
И я, бывало, так же трогал
жену, пока она спала.
4
Лес
На мир спустилась благодать:
Стряхнув с ветвей капель тоски,
Лучей безудержная рать
Цветков согрела лепестки,
Траву, что чахла в немоте –
Во рту держала стынь дождей.
Лес ожил, высох, и везде
Вскипает жизнь в котле затей.
Казалось, май спасёт от бед,
И счастлив будет каждый куст.
Природы девственный рассвет
Встречает сучьев звонкий хруст.
По лесу живности толпа
Бежит, летит... Голодный сок
Утробы жжет, кругом борьба:
«Съедят сейчас, оставят впрок?»
Убил – спасайся от зубов,
Беги и ешь: кто враг, кто друг
Совсем не важно, лес таков –
Жестокий, бесконечный круг.
Здесь каждый ищет по нутру
Себе товарища для игр.
И только бобр жуёт кору,
И только всех сильнее тигр.
Хрущёвок старческий покой
Взрывает май – палач тоски.
На кухне дряблый мухобой
Из чашки вытащил клыки,
Очки надев на синий нос,
Присел, дверь тихо затворя,
Строчить в полицию донос:
«Сосед маньячит втихаря!»
5
***
На крещенском морозе, на полном серьёзе,
На хрустящем снегу золотые полозья…
Золотые, литые из солнечной стали –
Словно свет растворён в ослеплённом металле…
На крещенском морозе, горячем на выдох,
Ни судьба не обманет, ни случай не выдаст:
Если день ненадолго, то ночи – с лихвою,
От собачьего лая до волчьего воя.
На крещенском морозе под лунной заплаткой
Жизнь покажется краткой, покажется сладкой,
И покатится весело в санках под горку,
И окажется долгой, окажется горькой.
Ах, когда б мы, наивные, вызнали сами,
Кто на ярмарке шумной дарил леденцами,
Раздавал да прихваливал сдобным словечком,
Всё-то накрепко помня о детском и вечном…
6
***
За всё – как, дружок, ни крутись ты –
Когда-нибудь будет ответка.
Судьба – тá ещё каратистка:
Бьёт мастерски, редко да метко.
И если не понял с годами,
За что получил по мордасам,
Отправит опять на татами,
Кто явно тебя выше классом.
А байки рассказывай дома
Таким же затюканным с детства
О личных красивых приёмах
И несправедливом судействе.
Когда же твой шнобель шикарный
Окажется снова в уроне,
Воскликнет заветное «Кар-р-ма!»
Взлетевшая стая воронья.
7
Пепельнице
Обнявший солнце день ушёл за горизонт,
Обломками надежд когтила пыль от страха.
Предчувствие беды – ночной холодный фронт
Загнал тебя в окоп обратно, черепаха.
Скажи, зачем брони тяжёлой полоса –
Для гребня?.. Для стола, как безделушка в лаке?
Часть гибельных дождей, горючая слеза,
Под панцирь заползла песчаной черепахе.
Верёвки и узлы – злой сухожилий плен,
Распята на костях судьбой неразделимо,
Пока не съест совсем убийца – чёрный тлен,
До праха, до песка, до тени лёгкой дыма.
Умелая рука оправит в серебро
Любую кость – мою, твою… О, бедный Йорик...
Среди завала книг и россыпи Таро
Воткнёт, как гвоздь в нутро, окурок гипертоник.
8
***
Архитектор характера
моего постороннего –
в ярости избарахтанный
и чужой постиронии.
Зодчий мой озадаченный,
болью не избалованный,
но избавленный начисто
от бумаги мелованной.
Среди света барочного
и отсутствия брачного
ничего нет порочного
по-за строчками мрачными.
Одинокими сфинксами
да глазами намокшими,
с лезвиями да с финскими
тут гуляют помощнички.
Приходите раздаривать
мне раздрай реагентовый,
беспохмельные странники,
ренегаты рентгеновы.
Я на вас и не сетую –
ватные не ломаются.
И крестами корсетными
девы мне улыбаются.
9
***
Мысль постричься наголо возникла
Как-то чисто так, сама собой...
Это, разумеется, из цикла:
К старости бывает... с головой.
Парикмахерша, поняв меня буквально
(Вроде бы не вовсе инвалид),
Молвила: «Зачем так радикально?
Каторжный какой-то будет вид».
Пусть стрижёт, как хочет... Вот дурёха.
Мне продать пыталась чудо-крем.
Плохо мне, ну, в общем, очень плохо...
Так что жить не хочется совсем.
В этой ситуации – чем хуже...
Типа: да одним огнём гори!..
Пусть же соответствует снаружи
Облик состоянию внутри.
...Что-то щебетала про шампуни,
Вот она – святая простота!
Вышел я, пострижен, как Джордж Клуни.
...Так и не исполнилась мечта.
10
***
Задувает, метелит, вьюжит – но как легко
Пить ледяное, хрустящее снежное молоко!
Так и льнёт,
так и льётся широкой рекой на грудь –
Успевай шубейку драную запахнуть…
Пахнет розами ночь –
но откуда в морозы такой цветник?
Ароматный родник – даже ветер в испуге сник.
Словно смотришь в уютный садик через забор –
И глядишь на розы как вор, и дышишь как вор…
Это чистое, нежное, чуть взглянул – и уже украл…
Это в сердце как в тайнике: декабрь, Урал,
Ночь, морозец, сердце рвётся из-под руки
Собирать горячие белые лепестки.
И морозец ему не указ, и ночь – не указ.
Если хочет оно украсть – ну как не украсть?
Это сердце, и что для него закон?
Только то и живо, что под его замком.
11
***
Графоманом был когда-то,
плащ коричневый носил,
рифмовал витиевато
изо всех возможных сил.
Думки думал о потомках,
доставал себе чернил
и писал стихи о том, как
жизнь убогую влачил.
В заведении питейном как-то ночью за стихи
был изрядно отметелен
полицейским от сохи,
ибо очень громко, точно
обращаясь к небесам,
прочитал ему всё то, что
для потомков написал.
Не держал в обиде разум
и, презревши благодать,
понимал: поэт обязан
за стихи свои страдать.
Так почти полжизни прожил,
научившись без конца
принимать за милость Божью
избиение творца.
12
***
Слова, слова, – уловишь мизер,
Когда про мозг бубнит оратор:
Он что у нас – хороший миксер
Или неважный сепаратор?
А если спросит – час неровен –
Про душу слушатель дотошный,
Вам так замутят про нейроны,
Что и в медвузе станет тошно.
Покажет фотоснимки лектор,
Где под большим увеличеньем
Сплелись в скопления молекул
Все наши мысли и влеченья.
Осталось в цифровые коды
Перевести теперь их токи,
И в мозг за тайнами Природы
Лезть больше нечего в итоге.
…Но что за скорая с мигалкой
Вдруг расшумелась там?... А это,
Наверно, русская смекалка
Летит на вызов интеллекта!
13
***
Я всё ж склоняюсь к выводу,
Что все, ребята, вы в аду.
Я уж о том не говорю,
Что все, ребята, вы в раю.