Игорь Тишин

Попутный ветер происходит наяву... Стихотворения



***
попутный ветер происходит наяву
в порыве нежности травмирует траву
катапультирует в дневную синеву
автомобильные мужские голоса
прости красавицу не светит подвезти
она ступает по счастливому пути
царевна лебедь иудейская почти

в груди пульсирует заморская попса
во лбу звезда горит как неповинный спирт
вослед за ней сквозь битум прорастает мирт
и весь непланомерный поднебесный мир
сосредоточен в ней

скамейка парк жатецкий гусь ничипурук
автобус платьице ресницы пальцы рук
прикосновенный свет разбросанный вокруг
макдональдс песенка дрожание теней


не гасни точечка не падай не темней

инсценировка казни


тамбурный воздух всюду железнодорожная келья
земля беспозвоночных аскетов мёрзлая власяница
за всю жизнь ну никак не выходит привыкнуть к похмелью
и к жизни самой не получится приноровиться

поезд роддом кладбище техническая остановка
вид за окном всё тот же спальный район аптека
пытка водой и водкой преждевременная инсценировка
безвременная распродажа скоропостижная ипотека

никому не доводится знать что все сделали прошлым летом
существует ли что-то ещё кроме того что ещё существует

любила ли попа́ собака что есть общего между тьмой и светом
почему на самом деле нельзя поминать твоё имя всуе

ты сидишь в головном вагоне спасибо тебе и на этом

город, секс

1

город это запах общественных уборных, пыльной земли
это вид из маршрутки, пот пассажиров, истёрханные рубли
проволочные сетки, бензоколонки, круглосуточные ларьки
это раскалённые тротуары, это ты, показавшаяся вдали
растянутые колготки, волосы, сломанные каблуки
это слеза, скатившаяся по твоей щеке, и следом ещё слеза
это автомобильные фары, подглядывающие из-за
поворота, это мы в тридевятой квартире, на прóклятом этаже
это всё, что бросается в наши глаза
и лежит у нас на душе

2

это лежит на душе, это становится неприютнее и темней
это проказа крошащихся зданий, карцинома ночных огней
разъедает наши слова, пропускает их мимо ушей
это лампы потухшей тьма, белизна наших тел под ней
путеводная карта ложбинок, родинок и прыщей
все достопримечательности, укусы, царапинки, синяки
памятники прошлых ночей, от левой твоей руки
до правой моей руки, улицы, храмы, рестораны, сады
школы, вокзалы, торговые центры, берег реки
река, падающая звезда, след от падающей звезды


жёлтый платок

у меня подружка есть
невозможно глаз отвесть
жёлтый платок, золотая прядь

мы с ней любим гулять, гулять
по безлюдным дворам, дворам
по поздним по пасмурным вечерам
держаться за руки, отводить глаза
не ревнуй меня к юльке, ты красивая, а она коза

у неё в семье страшные творятся дела
у неё было двое бабушек, одна умерла
вторая пропала, заявили в милицию, не нашли
как прыщик, исчезла с лица земли

нашли только очки её и клюку

у неё было двое дедушек, теперь их нет
один за другим отправились на тот свет

любимая, жёлтый платок, голубой вельвет
нужно быть начеку

смерть поджидает на каждом шагу

у юльки есть братик и мама с отцом
она вроде держится молодцом
только звякнуло что-то в её груди
точно последняя порвалась струна
но самое страшное вроде бы позади
никогда не вернутся те скорбные времена

раньше мы с юлькой гуляли допоздна, допоздна
напивались допьяна, допьяна
а когда мы ходили под полной луной
мне мерещились крылья у нас за спиной
я думал, она будет вечно со мной

мы расстались с ней прошлой весной

она ушла к другому, а я — к тебе
золотая прядь в жестяном сентябре
жёлтый платочек, мелькающий в тёмном дворе
вода дождевая на нижней губе
огонёк путеводный в моей
непроглядной судьбе

а юлька коза
не ревнуй пожалуйста к ней

метемпсихоз

все мертвецы воскресают в нас
их слёзы дрожат в уголках наших глаз
они не умирают, просто переезжают
вроде как меняют адреса
и, когда вибрируют наши связки
звучат их взволнованные, ржавые, их шелестящие голоса

до того, как я стал настоящим, теперешним мной
я был питерской стенографисткой, достоевской женой
ещё раньше — клювастым врачом, давил из карбункулов гной
ещё-ещё раньше под ногтями моими чернела зола
вперемешку с хной

   а в самом начале я был ровно тем же, чем ты была
тьмой над бездною, сгустком земли и неба, добра и зла
дикой, девственной тишиной

в дебрях аокигахары

«…Они некоторое время слоняются неподалёку
перед тем, как пойти по тропинке, а ещё они
стараются ни с кем не встречаться глазами».

Кадзуаки Амано
кассир торгового центра «Lava Cave»


1

говорят, живи, она не стоит твоей любви
не стоит даже мизинца, ногтя на мизинце, волоска с брови
не ищи с ней встреч, не звони, не пиши
возьми отгул, посмотри тиви

но кобаяси не внемлет, он всё для себя решил
он должен исчезнуть в лесной тиши
ибо в зеркале видит не глаза, переносицу, скулы, рот
а надгробный памятник своей души

чёрное море деревьев он переходит вброд
чёрное море деревьев, где компас нещадно врёт
с веток свисают люди с белыми воротничками
дно устлано мхом, корнями, пустыми бумажниками, раздавленными очками
пластиковыми бутылками, сухими листьями, визитками, паутинками, паучками
крышечками, деловыми костюмами, сосновыми шишками и клещами
этикетками от средств по борьбе с клещами
ничьими теперь вещами


2

сквозь выкрики мародёров, хохот демонов лесных слышна
эта пронзительная, оглушающая тишина
как в тот день, когда вы стояли на

перроне пригородного вокзала, и она
без умолку повторяла, что это не её вина, даже не твоя вина
поскольку тот, чья жизнь превратилась в ад
разве может быть в чём-нибудь виноват

поскольку тот, чья жизнь превратилась в дремучий лес
прячет глаза, углубляется в чащу, не помнит дороги назад
чтобы только лисицы и змеи видели, как ты залез
на дерево, слышали, как верёвка скрипит, как шея твоя хрустит
видели, как золотая цепочка на ней блестит

видели, как мародёр, обчищающий висельников ради наживы
срывает эту цепочку, слышали, как он фальшиво
насвистывает похоронный марш, обшаривая мёртвого кобаяси
и, ничего не найдя в карманах, удаляется восвояси

призрак кобаяси

я кобаяси в сумрачном лесу, как я вошёл сюда
сквозь всхлипы призраков я слышу поезда
сквозь их тоскливый, демонический вой
я слышу твой голос, до неузнавания твой
ты стоишь на перроне, припорошенная листвой

я знаю, что на тебе синие стринги, бежевый лифчик, чулки
вязаная кофта, босоножки, я знаю, что пальцы твои тонки
как веточки самшита, знаю, что они дрожат

потому что мои дрожат, потому что стёкла вокзальные дребезжат
весь мир урчит, как живот пианиста из мюзик-холла
трещит, похрипывает, искрится, как барахлящая магнитола
шипит, как аспирин-упса, как открытая кока-кола

ты не говоришь, как его зовут, кто он вообще такой
ты уходишь, не обернувшись, не помахав рукой
тонешь в толпе, продираешься через лес
сгрудившихся у дверей пассажиров, и всё в мире теряет вес

теряет звук, цвет, запах, объём, сужается, гаснет, как кинескоп

весь мир превращается в лес, лес превращается в гроб
в ослепляющей темноте, я вижу, поезд уносит тебя навсегда
что я делаю здесь, что я делаю здесь, как я попал сюда
в оглушающей тишине, я слышу, падают сосновые шишки
сердце стучит по рёбрам, словно комья земли по дубовой крышке
во мгле мерцает красный огонёк радиовышки

кассир, желтокожий, словно лимонная цедра
смотрит на меня из окошка торгового центра
смотрит будто бы сквозь меня, будто бы нет меня
будто бы я не стою на этой тропинке, на исходе этого дня
он смотрит на сплошную стену деревьев, откуда доносится жуткий вой
и, чтобы согнать наваждение, трясет головой
отворачивается, вертит в руках замороженный антрекот
сканер считывает штрих-код







***
телевизор в чёрном углу горит
усатый дяденька оттуда говорит
папа с маменькой лежат, не спят
слушают, что говорит

он говорит нет такой буквы в этом слове
нет такой буквы в этом слове
нет такой буквы в этом слове
сектор-приз

у дяденьки глаза, седая голова
из него растёт болотная трава
у него в руке магический жезл
варвара петровна абсолютно права

она приносит ему дары
с берегов Угры
с ней приехали две сестры
они вам сейчас споют

она отказывается от супер-игры

пользуясь случаем, передаёт привет
коллективу горбольницы номер два

на папу с маменькой из угла
источается вечный свет

и в мире нет
никакого зла

К списку номеров журнала «ГРАФИТ» | К содержанию номера