Дмитрий Казьмин

Стихотворения

Мама


 


 


I.


Вначале была мама.


Радость встречи, всегда нежданной, хоть и предсказу-


Емой, ты мой. Ему, о нём, в его – в его ладошке и в его глазу


Был целый мир. И ты летела прямо


К нему


 


II.


В объятия стремилась.


Век наш, день наш. Встречались мы где случай выпадал,


И день тянулся, нота не кончалась.


Ни на минуту миг не опоздал,


Сын приходил во сне, как божья милость,


И исчезал


 


III.


В пространстве.


Жизнь вершилась сама собой, хлопот водоворот.


Мы жили от свиданья до свиданья, и было нам известно наперёд


И жизни и судьбы непостоянство,


Их обиход


 


IV.


Потом была дорога.


Жизнь пылила всё вдоль по ней, всё дальше от тебя.


И мы по ней брели то, догоняя, то, отставая от календаря,


Стремились прочь к порогу от порога,


А вроде зря


 


V.


Потом была дыра в календаре.


Ты что-то пела вслух неутомимо.


Потом было не помню уже что.


Порог и календарь слились в едино,


И без молитв твоих мне выжить было не


Вообразимо


 


VI.


Мы сделались иными.


Слух и зренье исполнились вещами, что на час


Попали к нам а выйти не сумели.


Но я не знаю что с ними сейчас,


В каком краю, и что случится с ними


После нас


 


VII.


Мы в лодочке отчалим.


Страх растает. Нет большей, чем прожитой пустоты.


Ты будешь у руля, а я на вёслах.


Я глаз прикрою, так, для простоты,


И я спрошу – а что было в начале? В начале


Была ты


 


 

 


Ангел – 2 


 


Ангел мой – прозрачность белой кожи,


Взгляд насторожённый, сжатый рот.


Неприрученный зверёныш осторожный –


Руки – в боки, крылья наразлёт.


 


Шаг – сорвётся. Тяжелеет память


Будущей звенящей пустотой.


Не предостеречь и не направить...


Бледный лоб. Ресницы. Ангел мой.

 

 

 

 


 


DC 


 


Ненаглядная,


Я опять приехал в тот город


Где ты когда-то жила.


Возможно, живёшь по сию пору.


Произнесу банальность. Времена


Сместились. И в догонку–


Ешё одну. Сместилась и страна.


Что сказать. Я уже не молод.


Здравицы говорить без толку.


Надо сказать, справедливости ради,


Не стар ещё тоже.


Вполне вожак в своём стаде.


В целом – прекраснейшая пора,


Лишь изредка – словно морозом по коже –


Когда то, не вспомнить когда –


Мы были настолько похожи,


Руки держа внахлёст,


Что нам в спину поддатый прохожий


Что то похабное нёс,


Называя нас братом с сестрой. 


 


Сейчас, становясь на постой,


В заведении на котором звёзд


Будет более нежель в бреду генсека,


Въезжаю в номер, вручаю на чай.


Смотрю на себя в зеркало, задираю веко,


Расправляю плечи, будто бы невзначай.


Принимаю вид, сдуваю с плеча перхоть.


Потом бросаю свой будуар,


Еду куда-нибудь, лишь бы ехать.


Сажусь на метро – краснaя веткa.


Схожу. Выхожу на тротуар.


У выхода негр – калека


Разудало дудит в clarinet.


Надо б мелочи дать, да нет.


 


Надо все же сказать судьбе спасибо.


Хорошо, что мы не случились вместе.


Что в итоге кончилось так красиво,


Было б обидно украсить тестем,


Тёщей, угрызеньями совести, ксивой.


И друг в друга глядясь, не верить что всё ещё живы.


 


Ты, конечно, умна. Умнее чем я ожидал.


Что б ни плёл бы я там про потухшие угольки,


Ты ни гу-гу. Сам с собой говорить устал.


Возраст, понимаешь ли, не к лицу, не с руки.


Надоело нести дребедень.


Такой март наступил, такой век, такой год, такой день.


Не пристало уже кобелём нарезать круги


На дистанции вытянутой руки.


 


Тротуар. Машин половодье. Выставка малых голландцев.


Форум. Имперский размах, мемориалы всех войн.


Где то визжат подростки, менты в обвесках обойм.


Кони, сирены, кортежи, тромбон. Где то начались танцы.


Голод. Кабак. Ничего не меняется. Время


Остановилось с две тысячи лет назад.


Прав был апостол Павел – пристальный взгляд


Различает иного коня, иную подпругу и стремя,


Но всё ту же фигуру в седле. Кажется, мы проглядели


Тот финал, и теперь мы не в мире, а над.


Рифма просится – ад. Шарик крутится вхолостую.


Туи, пинии, стела. Подростки всё те же шумят.


 


Каково тебе здесь? В новорожденном городе этом,


Так потешно тянущим на себя истории одеяло,


Озвученном того старого негра кларнетом,


У метро, тогда, помнишь? Ты долго рядом стояла,


Слушала, потом кинула квотер. Звяк.


Я ж сквозь толпу зевак прошёл себе мимо.


Мелочи не было. Не помню вообще что было.


Я тебя в толпе не заметил,


Оно и прекрасно. Жажда неутолима,


Но как я же сам и отметил,


Мы же над миром, а не в.


В горсти кожистый сжав нерв,


Иду себе дальше. За мною бредёт история.


Не наша, не чья-то, а так,


Дженерик, как здесь бы сказали. Голод. Витрина. Траттория.


У нас бы сказали – кабак.


 


В метро, по дороге домой – грохот, свист, дребезжание, вой.


Входят люди. Много людей. На тебя не похожи. Не твой


Тут типаж,  не знаю, как ты здесь вписалась


В этот пейзаж, где и времени самая малость


Разместилась в пространстве поболее, чем Колизей


Растянутой плёнкой паучьих дрожащих сетей.
Цап – и нет тебя. Узелки, капля шелка и клей,


Глядь-поглядь – и двух строк от тебя не осталось.


 


Я сижу у окна, я смотрю на этих людей.


Я не думаю встретить тебя, много ли в этом толку.


Хорошо бы не встретить. Сам устал я от этих затей.


То, что сойдёт с лапы волку, то кобелю – не смей.


И всё же, и всё же, эти люди немного светлей


Чем в широтах иных. Что ли радостнее. Веселей.


Наверное, я виноват. Ведь мы же с тобой так похожи.

Как брат на сестру. Так плебеи о нас говорят.

 

 

 


Проталинка


 


Вот и всё - дорога кончилась,


Не оглянешься назад.


Исполати, гость непрошеный!


Град высок, широк посад.


 


Был ли дом тебе - обочина?


Стыл ли в окнах чёрный лёд?


Под речной булыжник сточенный


Грусть бродяжья не течёт.


 


В чём пришли - тулупчик, валенки


Мы в котомке схороним.


Сядем, милый, на проталинке,


У ворот повременим.


 


Не горюнься, друг мой ласковый,


Что искали - то нашли.


Гостю нынче милость барская -


Расписные словари.


 


Нам сегодня будет пиршество,


Нам вовеки - благодать:


Отглагольные излишества


Чуждой речи поверять.

 

 

 


Сонеты к портрету маленькой Марии1


 


 



  1.  


 


Дитя, Мария, нежных скул овал,


Как долго ты, рукой не шелохнувши,


Пока тебя Бронзини рисовал


Сидела, спину выпрямив послушно?


 


Зелёный зал. Великий Гирландайо


Здесь поусердствовал, судьбу свою творя.


Из окон - свет в лицо, спина прямая.


Волхвы. Младенцы. Нимб. Подобие тебя.


 


Как скучен путь в бессмертие, Мари!


“Как долго мне сидеть, signorartista?”


Но тот творит с обеда до зари,


Его ждут где-то лавры маньериста,


 


Но за истекший ход пяти столетий


Тебя никто и строчкой не отметил.


 


 


II.


 


Я буду первым. Есть такое диво -


По галерее пасмурной бродя,


Остановиться вдруг перед картиной,


И через пять веков узнать тебя.


 


Я где-то тебя видел, и не помню


Где именно. Да и не в этом суть.


Ты вниз глядишь, старательно и томно,


Припухшая ладонь легла на грудь,


 


Ах, этот бархат, и атлас, и кружев


Столь тщательно написанных шитьё!


Твой взгляд спокоен и слегка недужен,


Предвидя назначение твоё.


 


Что предназначено? Через века и стены


Зеваку и пажа связать единой темой.


 


 


III.


 


К вопросу о стенах - твой дом неподалёку.


Я только что там был. Приветы передал.


Все тот же зал. Окно. Приезжих рокот.


Аньоло тот же стены расписал.


 


Тебя тогда уж не было. Всё те же


Пажи следят, чтоб кто чего не спёр.


Теперь они себя зовут “консьержи”.


Всё та же лестница ведёт на тот же двор,


 


Всё та же башня, площадь и костёр


Посередине. Девичьи забавы,


Пока твой папенька с лица земли не стёр


Своих коллег по цеху домуправов.


 


Смотри, смотри, моя зеница ока,


Как наш палач accendeilfuoco.


 


 


IV.


 


К вопросу о пажах - Мария, право,


С твоей то образованностью. Мне


Такие слухи - хуже чем отрава.


Чем заслужила ты что на земле


 


Тебя ославили как девку – мокрохвостку?


Я думаю что всё было не так.


Мне представляется что ты пажа - подростка


Гнала метлой и в рыло и в пятак,


 


Но он был юн и ты была в расцвете,


Он спал под дверью, чах, едва дышал,


Явленье первое: свиданье на рассвете.


Явленье третие: папаша и кинжал.


 


Добавлю от себя что паж был тож


Казнён. Хоть люб был и пригож.


 


 


V.


 


Давай на дело глянем по другому:


Блестящий дискурсант и полиглот


Была сосватана соседнему дракону


Ну, в смысле, герцогу, с тем чтоб продолжить род


 


И породнить враждующих два клана.


Закончилось известным нам ножом.


Сценарий. Папа, с бодуна иль пьяный:


- Какого чёрта ты снеслась с пажом?


 


- Какого чёрта ты с пажом связалась?


- Папа, вы не в себе, я вся дрожу,


Хоть не рассудок, то хотя бы жалость…


Я в подражатели себя не запишу,


 


Хотя и крутится, рифмуя слово “ты”,


“Мари, шотландцы всё-таки скоты”.


 


 


VI.


 


Ну, не шотландцы, примем их на веру,


Феррарцы ближе. Кто их разберёт:


Твоя сестра по твоему примеру


Попала в тот же брачный переплёт,


 


И тем же кончила, чем ты (по наговору


На твоего безвинного отца.


Народная молва не терпит спора,


Причину скоротечного конца


 


Приписывая яду иль кинжалу.


Де мол, он сам тебя же заколол


Иль отравил). Тебя не провожал он.


Не до того. Шли дрязги за престол.


 


Но я б не предпочёл отцовской каре


Альфонса, ранний брак и яд в Ферраре.


 


 


VII.


 


Вернёмся же к отцу. Весь этот бред


Про гнев его мы спишем в область слухов.


Пажа оставим. Но за юность лет


Его, конечно же, не тронут. Тот, пронюхав


 


Что он раскрыт, потребует расчёт.


Уедет в Геную. И заживёт широко.


Умрёт холостяком. Тебя ж отец сошлёт


В портовый город тут неподалёку.


 


Ливорно. Порт, болота, комарам


Привольный рай. Свободы проблеск краткий.


Корабль пришёл из африканских стран.


Привёз слоновью кость и лихорадку.


 


От корабля к причалу идёт ялик,


В нём бивней груз - и маленький комарик.


 

 


VIII.


 


Вот так всё кончилось, расставим по местам:


Тебя на припортовом парапете,


Корабль на рейде. Дома, где-то там,


Отца, врачей что за тебя в ответе,


 


Меня в музее, в Генуе пажа,


Художника, который возвратился


Спустя пять лет, видение ножа,


Москита что крови твоей напился,


 


И вот ещё, я вспомнил, я узнал,


Дай ухо. Я скажу тебе секретик.


Чей отчуждённый взгляд и скул овал


Я вдруг узнал сквозь патину столетий.


 


Скажу и прочь направлюсь деловито.

ПрощайМари. Addio per la vita.

 

 


11 лет


 


Что это? Зачем эти вязкие буквы,


Липнущие, как воздух ночного Мидвеста?


Столько лет ведь прошло. Что там? Цветы, незабудки.


Н-е-з-а-б-у-д-ь-м-е-н-я цикадная тянется песня,


 


Азбука Морзе - невидима, в темноте


Треск цикад - гороховой россыпью точек.


Эй, там, слышите на большой земле


Как на острове воет одиноче


 


Ство. Или стве? В чем? В своём естестве


Гол как сокол, как волчер, как найтхок2


На потной кручусь простыне,


Сунув ком кулака в рот.


 


Милые, эта луна бездонна, светит


На эти джунгли, как будто всегда светила.


Не она ли, пробравшись сквозь паутину веток,


Заливала светом кухню, веранду, квартиру,


 


Картину, корзину, тебя, чемодан, саквояж…


Вот чемодан - там нырнул, здесь выплыл, разинул пасть.


Что там - носки, акварели, письма, гитарный пассаж,


Знаки присутствия вашего. Стынут. Не удержать.


 


Расстоянье - пустяк. Время лечит. Но если и нет,


Обезболивает. Мы наверное встретимся снова


Где-то во мраке иль свете будущих лет -


На каких перекрёстках свидания миг уготован?


 


Не лукавь пред собой. Никогда никуда не вернусь.


Блудный сын возникает, лобзая родителю ноги,


Наспех глотает тельца, поправляет бурнус.


Глядь - и нет его. Только стелется пыль по дороге.


 


Жизнь сменить можно только родившись вновь.


Содрав прежнюю жизнь как шкуру - с болью, с мясом.


Старый вирус сворачивает в жилах кровь.


Кожа лопается на губах и запястьях.


 


 


9 марта 2006 года


 


Встань предо мною, маленький мечтатель,


Как лист перед травой, прижавшись лбом


К оконному стеклу, глядящий в поле,


Рисованных миров законодатель,


Рисующий грозу, поля и дом,


Стекло в окошке от воды рябое.


 


А в нем лицо, монаршее величье,


Всемилость пальцев, держащих весь мир,


В ладони-лодочке угревшейся вселенной


Покой оберегая, трепет птичий,


Дыханье ветра, Моцарта клавир,


Течение реки и запах хлебный.


 


Что сделаешь ты с этим изобильем?


Как многое дано, сколько всего


Вместилось в тёплую щепотку твоих пальцев!


В младенческом беспомощном всесилье -


Что миру повелишь? Но у него


Головка клонится ко сну. Глаза слипаются.


 


Спи, милый мальчик. Пусть тебе приснятся


Раскаты клавесина, струнный треск,


Ландовской пальцы. Луч в стекле старинном,


Слезливый лёд, бубенчики паяца,


Лоскутный блеск немеркнущих небес,


Мизинец, оттопыренный картинно.


 


Манера, поза, кукольный театр.


Перекрещенье крашеной фрамуги


И перекрестье птицы за окном,


Переплетение соломки угловатой,


Сцепленье пальцев, холодность подруги,


Скрещенье ног под праздничным столом.


 


И невозможность рифмой оправдаться,


И неспособность строчку завершить,


Ведь обвиненья нет, лишь знак вопроса


В конце пути, а жить или не жить -


Не нам решать. Идти иль оставаться -


Уже не нам. Для нас уже все просто.


Для нас вопрос важнее чем ответ.


И сон грядёт, и тяготит ресницы,


Как жизнь во сне бредёт к водоразделу лет.


Спи, милый мальчик. Пусть тебе приснится...


 


 

Автопортрет

 

Жизнь продолжается, хотим мы или нет,

Но все взыскательней глядят в глаза потомки.

Я нарисую свой автопортрет,

Смеющийся над этой гранью тонкой,

Что отделит моей души потемки

От дивных дней счастливых наших лет.

 

Словарь времен моих уже почти прочтен.

Любое слово непроизносимо.

Что жизнь моя? Что плеск моих имен?

Что я тебе? Что ты мне - все едино,

Наш день перевалил за середину,

И опалил полуденным огнём.

 

А мы рисуем дивную картину:

Автопортрет у бездны, на весу,

В последний срок, в двенадцатом часу

Мы смеха эхом заполняем дом старинный,

В счастливый час темнеющих теней,

В исходе лет, в закат неумолимый,

Под бой курантов длинный, длинный, длинный,

В счастливейший из всех счастливых дней.

 

 






1 Мария ди Медичи (1540-1557). Портрет кисти Аньоло Бронзини находится в галерее  Уффици во Флоренции. Получила прекрасное образование при дворе своего отца, Козимо Медици. Была сосватана Альфонсу, герцогу Феррарскому. По официальной версии скончалась от малярии в Ливорно в возрасте 17 лет, по слухам – была то ли зарезана, то ли отравлена собственным отцом из-за раскрывшейся добрачной связи. Позднее её сестра Лукреция была выдана за Альфонсо Феррарского. Accendeilfuoco (ит.) – разжигает огонь. Addioperlavita (ит.) – прощай навсегда.



2Vulture, nighthawk (англ.) – гриф и козодой (букв.ночной ястреб), соответственно. Виды, распространённые на американском среднем западе.