Сохранять форму человека. Стихотворения

Письмо выдоха

Как мне сказать тебе о том,
что кроме счастья и боли
во мне уже ничего не осталось,
но счастье рвется на свободу,
оно — воздух,
и только боль позволяет мне
сохранять форму человека,
оно — оболочка?
Что нет большего счастья,
чем принадлежать твоим лучам,
и нет большей боли,
чем знать, что твоя первая нежность
зародилась задолго до моего воскрешения?
Что твое первое счастье принадлежит не нам,
что кликни тебя Прошлое —
и ты убежишь,
будь ты даже трижды обручена со мной?
Что мое первое, единственное и последнее счастье
принадлежит даже не нам, а — тебе?
Что я, глупый-глупый,
не могу из-за этого жить?
Что проще отпустить оболочку,
а не воздух?

Но воздух уйдет и сам.
Воздух тянется к Воздуху.

Как объяснить тебе это,
не держа за руку?



Без отпечатков

…И я прощу тебя,
Словно ты несмышленый ребенок,
Которого даже мудрость не научит жить,
И стану сам
Таким же, как и ты,
Звонким, беззаботным, легкомысленным
И неверным даже себе
В коридорах своей души.
И молнии будут причесываться в стиле Мезозоя, то есть, ретро,
И кто-нибудь возьмет тебя на руки
И понесет тебя в руках,
А кто-нибудь удивится
По-человечески искренно,
Не обнаружив на трапе к свету
Твоих, таких долгожданных,
И моих — следов.



*   *   *

Паника ласточки
в тамбуре газовой
камеры ластится
к зареву паники.
это то время,
когда слаще всего спится
на железнодорожных путях
в неусыпной телеграфной колыбельной рыжекосой полночи и
землетрясении вечности
зыбкие зомби лица-дельтапланы
пригвожденные мыслями
к солнечным рощам абсурда
которых не дождались —
не успевают оправдываться
перед будущим
оттого что
быль постепенно превращается в сон
а может ли такое быть?
а может и не существовало никакой яви?
и уже сегодня
я не вижу никакой разницы
между тобой
и обычной мягкой игрушкой



*   *   *

Враждуют полюса проводки,
Из которой оживающие пьют весну.
Лови сизокрылое электричество в ладони.
Наш сад стареет, как залежавшаяся хроника
На полках архива бессонницы.
Нас показывают в кровавой мелодраме, забрызганной салютами.
Мы в главных ролях…
Мы делаем тройное сальто
В плоскости лунного водопада.
У нас есть перламутровый лес баобабовых откровений
И шалаш-чертог в эпицентре его.

Шепчутся маятники на беременных картинах,
Почерневших от времени
И одновременно выцветших от солнца.
И в этом саду мы не стареем.
Это помогает мне
Перевоплощаться в цветок
По любому поводу
И считать наше счастье вечным.

Лазурные звезды формы зигзага — персоны non grata —
Отражаются в дождя вертикальной луже…
Иногда даже небо смотрит на себя
Со стороны.
Мне бы очень хотелось,
Чтобы мы пошли в кинотеатр
И посмотрели этот фильм.
Но ни над одним человеком,
Перевоплотившимся в цветок,
Не способен раскрыться парашют.
Еще ни одна огненная чайка,
Одолевшая море
Не научилась петь, как шторма.
Чайки умеют только
Подпевать костлявым волнам.



Бадминтон

Назови свой адрес
в бескрайнем безликом Мегалополисе
покрывшем всю Землю
в городе по имени Город по имени Земля
Ты где-то в нем
рисуешь пейзажи
на которых видны расщелины равнин
между крошечными но цепляющими небо стеклянными городами
с фиолетовым лесом
Сама кружишь пчелой над ромашками
или даже
воланчиком между ракетками

Назови свой адрес

Я представлю весь этот чертов Мегалополис
с высоты миграций орбитальных станций
я ощущу твою квартиру среди нескольких биллиардов
других таких же

После
по твоему тепловому излучению
по единственной горячей точке на планете
по запаху зеленой масляной краски
спущусь
надев предварительно стереоскопические очки
и обгоняя сверхстереоскопические миражи
и сверхскоростной лай собак
я увижу Тебя
с высоты птичьего полета

Назови свой новый адрес



*   *   *

Адам не любил яблок
И потому остался в раю
Наедине с собой и своим бродяжничеством,
Снящимся седой Еве.
Ему даже не пришлось вспоминать
Обезболивающие молитвы,
Ведь Отец знал,
Что время неразборчиво
И все приводит к нулю.

А Ева воспитывала Каина,
Променяв молитвы на таблетки равноденствий,
И храбро смотрелась в кривые зеркала,
И всматривалась в сны,
Где ее муж
Неподвижно сидит
У входа в их соломенную хижину
И готовит ужин
На две персоны…

Так на Земле родилась тоска.

Ева обжигалась жареной бараниной,
Морочила головы
Раскачивающимся безднам веснушчатого заката
И злилась на мужа
За то, что
Тот любит черешню
Больше, чем яблоки.

Так на Земле родилась обида.

В водоросли дней
Запутывались медузы и пятнистые каракатицы,
Звезды мчались навстречу друг другу,
А их отражения в мертвой воде —
Друг от друга прочь,
А Ева сидела на глиняном обрыве
И совсем не удивлялась
Присутствию морщинок
В золотистом зеркале,
А потом — спрыгнула в бездну.

Так на земле родился Ад.

А Рай продолжал течь поперек времени,
И Адам не заметил
Ни отсутствия морщин на своем лице,
Ни безмолвия Евы,
А если бы заметил,
Даю честное слово,
Он полюбил бы яблоки.



*   *   *

паводок жизни трещины в плотине
слух ранимее зрения
воздух ранимее бумаги
татуировки колоннад пишут друг другу письма
мы носим в себе
наш маленький Париж
в ком из нас
стыдливо заретушировались амбарами кофейнями
Елисейские Поля?
кто кого украл?
гномы вдыхают только с севера
гномы выдыхают только на юг
сдувая нас с очарованной плоскости
запомнить бы сегодняшний ветер
и никогда больше не вспоминать
гномы нагревают северный ветер до южного стоп
разгерметизация неба
популяризирует
капюшоны и макинтоши
этот город вглядывается в нас так
что я забываю его имена
Франция — внутри
мы — снаружи
и если нам хорошо, значит, мы мутируем...

в мастерской светло и пахнет жасмином
ничего не приходит в голову
кроме того
что я люблю тебя
судя по всем симптомам это правда

минутное присутствие приносит катарсис
минутная разлука вызывает удушье
но к нехватке озона можно привыкнуть
не позволяй этому случиться



Пожалуйста

Не забывай что это фильм
Ты ничего не сможешь изменить
Сидя в кинотеатре
Умираем тихо
Энергетический коллапс
И черная дыра вместо сердца
Хроническое праническое удушье
Пульсация ауры с отрицательной амплитудой
Минутное легкомыслие зашкалило
В брызгах алчного солнца
И в симметрии плазмы в бутонах нарциссов
Не смеем смотреть на небо
Но знаки мчащиеся хвостатыми кальмарами по фиордам неба
Отражаются в шершавом цепком снегу
И мы их опрометчиво читаем
Бессонница с мягкими игрушками слилась воедино
Мягкие игрушки — трансляторы
Мы спим вместе с ними
И на максимальном расстоянии друг от друга
Мы попадаем в одни сны
И мы живем в этих мелодраматических сновидениях
Но сегодня
В наших ядовитых снах не было ее
Или же ее плюшевый транслятор сломался
Или же мой
А может она выбросила свой транслятор
Как бы нам встретиться

Я не знаю где ты
Я не появляюсь в наших снах
Как-нибудь расскажешь мне
Пожалуйста



*   *   *

Мумия Атлантиды
Одета в ледяную воду
Будто манекенщица на подиуме
Ее глаза закатились от климата подводной тундры
Холод становится наркотиком
Первое что забываешь
Утолив жажду памяти
Где поверхность а где дно
Где поверхность — вверху или внизу

Атлантида первобытна и целомудренна
Фиолетовые рыбы Стикса живут среди ее колоннад
И не знают, что кто-то ищет Атлантиду
А если бы знали, то сказали бы
Но кому
У этих рыб до сих пор живо преданье
О русалках с рыбьими головами
И двумя странными конечностями вместо хвоста
Атланты построили несколько вулканов

Я тебя выдумал
А ты сменила характер и вкусы
Чтобы я не узнал тебя

В косы колоннад вплетены кораллы
Жаль что я такой неиндифферентный
Жаль что ты такая совершенная и единственная



*   *   *

Здесь прежде
Любой прохожий
Превращал твое лицо в свое,
И любой визави
Носил твои долгоиграющие маски.
Но теперь
Ты разрешаешь себя преследовать
И заметаешь следы.
Я бы мог
Силой потащить тебя за собой
С помощью цепей,
Инкрустированных твоей щекотливой,
Слишком лестно пьянящей жаждой наваждений
Или на цыпочках
Красться за крадущейся
Через толпу русалок,
Но я не буду.
Мы идем с тобой
Через пустыню аппликаций,
И путь открыт,
Но в дороге не будет
Жизнерадостных колодцев,
А нам нужна вода.

Оковы,
Сплетенные из чужой печали,
Быстро рвутся.
Мотыльки научатся
Опережать
Заносчивые зверинцы карет.
И ты тоже
Не ищи колодец,
Который не отдаст
Своей воды.