Сергей Сумин

ПРОГУЛКА. Рассказ



Этот рассказ уже написан.
   Месяц действия – сентябрь.
Время действия – вторая половина чудесного дня.
   Персонажи: Он и Она.
Событие: недолгая прогулка по лесной тропинке, выводящей к большой реке.
   Несмотря на то, что рассказ написан, начинается он только сейчас.
Он и Она вновь замолчали.
    Солнце приносило лучи откуда-то издалека и как бы нехотя.
Лес стоял чуть поодаль, сияя и перемигиваясь.
    Воздух казался неподвижным, но редкие белые облака плыли, колеблемые ветром.
Щемящее чувство осенней сопричастности  шло рядом, не показываясь.
    Молчание становилось насыщенным, как губка.
Тишина леса означала что-то, но люди не могли прочитать эти отрывки из рукописи безмолвия.


  -  Вы что-то сказали?

  -  Нет, но, возможно, сказали Вы?

  -  Варианта всего два: или мы ничего не говорим, или же ничего не слышим!

   - В этом лесу глухо, но не это мешает мне слышать Вас…

  -  К чему мы заслонились молчанием друг от друга?

  -  Она заслонила лишь меня. Вы можете говорить.




Тропинка в лесу была извилиста и едва приметна.
   Искры цветов кустарника разлетались в чуть розоватом воздухе.
Листья берез впитывали желтизну солнца, сохли и темнели на глазах.
  Ожидание чего-либо казалось излишним.
Два идущих по лесу человека были одни, не считая всех живущих на Земле.
   Нарастающие паузы: они были.
Описание разговора: его не было.
  В вечернем мире висело предчувствие – но чего?
Чего ожидало предчувствие, которое всегда – перед?!


  -  Время сказать никак не наступает…

  -  Знает ли само время об этом?

  -  Скорее всего, догадывается.

  -  Все равно оно не наступает…


Порывом ветра принесло сладковатую волну воздуха от куста малины.
  Дивное облако затянуло собой почти четверть видимого неба.
Серебряный  вечер торжествовал.
Тропинка выбегала к реке.
Мир неторопливо звенел и шумел повсюду.
  Все было во всем, исключая тех, кто в этом сомневался.
Пространство открывалось каждому встречному взгляду.
  И вдруг время сказать наступило.


   -  Мы одиноки, но вряд ли это одиночество…

   -  Подобные заявления позволительны лишь влюбленным!

   -  Пожалуй, но влюбленность, заметьте, всегда похожа на мягкое отстранение, хотя я еще не поняла: от себя или от объекта чувств?

  -   Да, влюбленность – вдохновенное одиночество, торжество самоускользания.
   -  Однако что все-таки отделяет нас от самих себя?

   -   Какой-то холод, какая-то надежда!


Желтая листва трепетала и билась о ветви и стволы кленов.
    Терпеливо, будто паломники,  точно знающие, куда они следуют, брели по небу ватные облака.
Он и Она слышали шаги пышного, чуть ветреного сентября.
   Что-то незыблимое мерцало во всем вокруг.
Может быть, игра светотени, может быть, безмолвие чуда.
   Слова разговора мужчины и женщины были подобны внезапным порывам ветра.
Они обменялись взглядами – мгновенными, как выстрел.
   Осень длилась, похожая на долгую прелюдию.


-  Вы верите в случай?

-  Случайный ответ подойдет?

-   Даже очень…

-   Случайности не бывает….

-  А мне показалось сейчас, что Случай встретился с нами, но мы отвернулись, и он молча прошел мимо!

-  Даже если бы отвернулся хотя бы один из нас, он не остановился бы….

Внезапно воздух показался им дыханием кого-то давно забытого.
   Он и Она перестали молчать, но слова не слетели с их губ.
От набегавших волн ветра  листочки осин и берез дрожали  своими хрупкими легкими телами.
    Пьеса никак не начиналась, хотя персонажи были уже придуманы.
Отсутствие или задержка автора ничего не могли изменить – пьесу могли начать только сами персонажи, однако они-то как раз ничего не знали об этом.
   Молчание все еще длилось.
Синева неба и пух облаков вдохновляли и казались торжественными.
    От дуновений вся желто-зеленая крона деревьев топорщилась и бросалась из стороны в сторону.
Тем не менее, в природе намечалось явное движение к равновесию.
    Небо становилось равным Земле, Мужчина – Женщине, Тишина – Слову.
Кто мог знать – надолго ли, навсегда?


-  Если наше молчание настолько глубже наших слов, то отчего бы не погрузиться в него?

-  Давайте попробуем, однако сможем ли мы потом выбраться из этого гулкого колодца безмолвия?

-  Думаю, да, ведь, произнося слова, мы  ничего не нашли, а, замолчав, быть может,  кое-что обнаружим…

-   Я не против, ведь не исключен вариант, когда наши молчания совпадут и мы сможем, наконец, поговорить…

    
   Прикосновению, однако, нашлось место.
Она поспешно отстранилась, не узнав давно знакомого.
   Время шло, но не проходило.
Безмолвие теперь повисало стеной, но не падало на землю.
   Стало заметно прохладнее.
Сиреневые тополя  теперь дрожали уже не на шутку, а простор вдали не так явно открывался зрачку.
   Облака темнели и густели на глазах.
Стая галок с криком сорвалась с березы и попыталась  разогнать надвигающуюся темноту, но тщетно.
   День превращался.
   Несколько ворон кружили над поляной, как бы составляя в сером воздухе текст, который только они и могли прочесть, если бы постарались.
   Грусти и радости не было, но что-то рвалось и сияло в душе.
Сияние это то усиливалось от прикосновений с воздухом, то утрачивалось напрочь.
   Сердца просыпались от взаимного льда, но было ли это всего лишь ответом на вечернюю красоту?
   Мерцание длилось для всех или ни для кого.
Бесшумное струение времени не было очевидным и оставалось почти незримым.
   Разговор двух одиночеств то иссякал, то оживал, подобно Фениксу, встряхиваясь из пепла безмолвия.
  Кто-то из двоих вспомнил об этом и заговорил, чтобы жить.

-  Нужно возвращаться!

-   Но мы ведь еще ни к чему не пришли…

-   К чему мы можем окончательно прийти?

-   Следуя дальше, нельзя останавливаться. Прогулка должна быть прогулкой, а не кружением вокруг одного и того же!

-   Значит, продолжение следует?

-   Неизбежно, как вечер!

Мелодия дня завершалась, но чем?
   Возможно, то, что звучало сегодня двоим, напоминало симфонию сердец, где плавная музыка переходит в еще более плавную.
Пережить эту дивную музыку казалось немыслимым, но вероятность все-таки оставалась.
   Вечер иссякал и гас.
Дивное озеро неба потемнело, но не опечалилось.
   Лес приглушенно шумел, уходя в собственные тени.
Продолжения рассказа не будет, ведь он уже написан.


                                                                                            Сентябрь-ноябрь 2005 г.

К списку номеров журнала «ГРАФИТ» | К содержанию номера