Юрий Ряшенцев

Стихотворения



*   *   *
Дремать – вот счастье на планете,
где сон – мираж, а явь – бардак,
и оба состоянья эти –
никак не по душе, никак...
А это положенье – между!-
тебе дает – зачем, Бог весть –
не выход, но хотя б надежду
на то, что выход все же есть.

Дремота – время золотое,
средь засухи – морской каприз.
Быть может, это штиль застоя.
Но, может, эволюций бриз.
Тут важно, что не шторм, не дико
рыгающий, как хулиган,
при этом с ником "Анжелика",
вихрь, смерч, торнадо, ураган.

Не мелочась – что место, дата? –
исправив все, что вкривь и вкось,
"когда- нибудь" смешав с "когда-то"
все так счастливо собралось,
так уподобилось сиянью,
вернув из мрака имена,
что стало вдруг почти что явью,
почти что вырвавшись из сна.
              
*   *   *
Молча посмотрит краснеющий лист
за вековую ограду,
где произносит слюнявый расист
очередную тираду.
К скверным словам холодок не тая,
сквер наш плевал на угрозы.
Здесь темнокожая липа - своя
для белокожей березы.

Эти деревья - они вообще
нас обогнали в развитье...

Ты избегаешь гульбы,  но – вотще:
сядь, поучаствуй в распитье.
Трое нас. Трое! Так было всегда.
Так улыбнись нам заране.
Пусть она булькнет, живая вода,
в мирном бумажном стакане.

*   *   *
Майские бабочки заняты делом:
то подымутся,  то опустятся.
Девушка в желтом и девушка в белом -
лимонница и капустница.

Вылез на свет и сиделец подвальный,
что всю зиму провел затворником.
И добродушный питон поливальный
лениво ползет за дворником.

Это – уже репетиция лета,
лета краткого, лета русского.
Жаль, предвкушенья апрельского нету.
Да и похмелья июньского.

Жизнь с теплым ливнем, с древесной молвою,
эх ты, шкура ты, шкура  шагренева!..
Белы, как сирень, облака над Москвою.
Их тень, как сирень, сиренева.

*   *   *
Размышлять о несчастной любви лучше поздней весной,
в дни, когда, как известно, крепчает инстинкт основной,
но обилие бабочек, солнца, сирени и гроз
не позволит тебе сокрушаться уж слишком всерьез.
Все влечет, отвлекает, волнует, и вдруг сознаёшь,
что несчастье несчастьем, но мир так разбойно хорош,
что реальная  суть рядовой и неновой беды
не затмит изумрудного света кленовой звезды.
Значит, надо подольше смотреть на звезду, и тогда
постепенно в простую печаль превратится беда,
а печаль обернется приятною грустью, и тут
уж совсем недалеко до первых счастливых минут.

Ты глядишь в остролапые дебри кленовой листвы,
все сокровища майского дня налицо, и – увы,
этот день остается одним из несчастнейших дней,
ибо, что б ты ни думал, ты думаешь только о ней...

Не поможет природа – поможет высокий наш слог.
В русской речи есть несколько слов, подводящих итог.
Вся нормальная лексика против подруги, а – за
лишь  словесная  шушера: дура, шалава, коза...

*   *   *
Прошелестел "мерседес", прогудел во Внуково " Ил",
Прогремел на Щипок унылый трамвай. Четверг.
Все созданья свои человек уже запустил
и тем самым свои же мечты о покое отверг.

Эти черные липы, растущие вкривь и вкось,
свист дворов проходных, голубиная воркотня -
все, что в жизни спасло нас и что от нас не спаслось,
растворяется в едкой щелочи дня.

Август-то, как кетам у вас говорят, – отпад!..
Блокнот мой и пухл, но безмолвен, как паразит.
Рука разучилась писать – у нее айпад.
Как ты думаешь, чем это мне грозит?

*   *   *
Мне все равно, ты – вяз, иль дуб, иль клен,
береза или липа, или ива.
Я не в  листву роскошную влюблен,
а – в странный нрав, необъяснимый, ибо
ты, дерево, как будто лишено
начал понятной мести иль обиды.
Не то бы все мы были бы давно
твоим суком безлистным перебиты.

Носители технических идей,
строители, блин, мира без природы,
еще мы без деревьев и людей
оставим мир – какие наши годы!
И кто тогда уже не под тобой
приляжет в тень, погрев свое уродство,
а  под дымящей без толку трубой,
былым столпом былого производства.

*   *   *
Флаги, флажки, после фляги и фляжки.
Праздник. Регата. Никола Морской.
Мойка. Фонтанка. Нева.
Где там червончик в далеком кармашке?
Что-то с Пушкарской подуло тоской.
Хватит! Живем однова!

Так вот маляр говорил мне когда-то,
выкрасив стену на кухне моей.
Гд -то он? Спился, небось...
Блещет решетка у Летнего сада.
Август без окон стоит без дверей,
но продуваем насквозь.

Это счастливейший полдень Господень,
длящийся вплоть до полуночной мглы.
Яхты ушли на залив.
Сфинкс пробегает, лохмат, беспороден,
мельком обнюхивая углы
этих загадочных Фив.

К списку номеров журнала «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» | К содержанию номера