Деревья имена дают ветрам. Стихотворения

Стихи из путешествия по северу Украины

Городу Р. и фотографу В.

Радомышль. Краткая и бесконечная история любви

Как будто детства не было, как будто
оно со мной осталось навсегда:
качели, яблоня, коленки жуткие,
где синяков подкожная вода.
В листвы и света кружевную шаль
укутанная внучкина душа.

Глухая юность. Снулые деревни.
Как рыба в сети, бьётся в роще речка,
кричит, сизея, вечер дальней птахой,
и солнце возлагает, как на плаху,
растрёпанную голову свою
на горизонта линию.

Шестнадцать. Ясный сон, где ты – фотограф,
корова-узница, ночной бездонный луг,
летучей мыши резкий иероглиф,
моргание зарниц, плодовый стук,
в музее – повесть первобытных лет,
в сухом стекле полей – звезда абсент.

За семилетием, в медовый солнца Спас –
поскольку, ты-то знаешь, свет – мёд зренью –
в корзинах, на платках и платьях освящать
себя несут в церковный двор растенья.
За дамбой и в ставу невзрачен рыбный клёв,
зато в сосновом неводе лесов
едва ползёт, не в силах биться, время.

Три Леты, три Эвнои. В Замке Радомышль,
где, словно годы, кладка кирпича
кровавого – Нечаянная Радость, и
на ней мне третье из моих начал.
Теченью мельничной воды созвучна речь:
да будет бесконечность наших встреч.

14 августа 2012.

Колодцы

Дворы-колодцы и дворов колодцы:
две родины, две половины сердца.
Меж ними кровь железною дорогой.

Дворов колодцы как дворы-колодцы:
им детство – дно, а камень стен – растенья,
в лепнину чьих стволов и мраморность цветенья
живой водой сиянья льётся солнце.

Бессмертна зелень листьев и одежды.
В глубинах «я» под знаком Скорпиона
дворам любви моей с дворами детства
одна и та же светлая бездонность:

в дворов колодцах и в дворах-колодцах
провинция и ты для жажды сердца.

16 августа 2012.

Изумрудный город

Дай мне дар рук твоих.
Вот изумрудный город,
где Бог – волшебник, и куда я снова,
подошвой по булыжникам стуча,
возвращаюсь к началу начал.

Гадает не гадатель, а колода,
язык уводит тропами поэта,
и кто любим, творит того, кто любит,
определяя суть искусств его.

Как в колыбель до жеста и до речи,
в до-нашей эры, к «я», что «я» – предтеча,
в мой Радомышль, поэту «мысли радость»,
в звенящей юбке, пёстрой и цыганской…

Вот город-изумруд, награда барду.
Дано мне эхо, нужно – отраженье:
слова расплывчаты, здесь мелочи красивы –
мне не хватает дара рук твоих.

Мне ты и город радостью едины:
источник творчества. И зеркало мне имя.
Я настоящая благодаря тебе.

Мне счастье – вдохновению основа,
что значит: будет dolce vita nova
во творчестве с тобой, как beaujolais nouveau,
ведь будут новый год и старый город,
такой же изумрудный и простой,
ведь будет новый год как волшебство.

Да будет новый год, да будет вино добрым,
и каждому – по имени его.

17 августа и 18 августа 2012.

именА Ветра (дереВья и ветрА)


Деревья имена дают ветрам.
Деревья, и кустарники, и травы,
и есть ненаречённые ветра
пустынь и скал, морских пространств –
ветра, как брачный палец, безымянные.

Так каждому из нас – свои ветра.

Орган каштанов, похоронный хор акаций –
край пращуров марш Менделя играет
двунадесяти языков  ветрами.
Изнанкой серебристою листва
звенит и пляшет, как Давид, псалмами,
в хозяйских и в заброшенных садах.

Песок пустынников-ветров, что тишь трубят,
как время, в губы с губ пересыпается.
В рот слёз русалочьих ветра в морях набрали.

Кто знает имя, тот имеет власть.
А знание есть сила. Будь, кем назван.

Едино имя розы – куст и камень:
ветра зеркальные в пустынях и в садах
перекликаются безмолвьем и словами.

Из линий времени вью вечности спирали:
ветра каштановые Радомышля,
каштановых волос твоих ветра.

21 августа 2012.

3 Автор знает, что если «народов», то «языков», как фамилия поэта века XIXого, однако здесь – языков как того, на чём говорят и народы, и поэты.