Игорь Панин

Стихи


                

ОТЦЫ

А им хватало воздуха. Они
не тяготились бременем достатка,
ночами жгли настольные огни
и разливали вирши по тетрадкам,
лабали подзапретный рок-н-ролл
на пустыре – пустыннее пустыни,
и нежно щекотали слабый пол
усами, бакенбардами густыми;
фланировали в чудо-брюках-клеш,
учились и на стройках рвали жилы.
С трудом сейчас их радости поймешь,
но, значит, и в то время люди жили!?.
Они еще не знали, что и как
и что почем, и грянет ли расплата,
но всякий неистраченный пятак
бросали в банку – выручит когда-то.
И с каждой непростительной весной
все злее становились и угрюмей,
не лезли под корягу за блесной,
невольниками оседали в трюме.
Их потчевал не первый Первомай
селедкой, кабачковою икрою…
…Спеши, дружинник, драки разнимай,
пока ларьки пивные не закроют.


*   *   *
Напиши два десятка нетленных стишков
и уйди на покой.
Как щитом, не прикроешься талым смешком:
а на кой, а на кой?

Долг и памятью красен, и вовсе не суть –  
сколько именно, и
сколько пены янтарной на гривах несут
озаренья твои.

Хоть десяток, но стоящих выдать сумей
и спокойно уйди.
Сколько сможешь, пока еще разум в уме,
да хотя бы один...

ЭКЗАМЕН

Как от подземного толчка,
вскочил – проспал! – долой с постели.
Не заморив и червячка,
несусь проспектом Руставели.
С часов сползающий мотив
колышет марево и землю.
Рога на спины опустив,
троллейбусы привычно дремлют.
И электричество в цене,
и недостаток кислорода,
и трескающийся цемент,
что лишь кусками не распродан…
И обжигаясь ледяной
спасительницей-газировкой,
отодвигаю липкий зной,
что не погладит по головке.
Но время льется, как зурна,
стучат минуты, словно четки.
Ловлю такси, вдруг осознав,
что позабыл свою зачетку.
Декан мне плеши не проест,
но душу вытрясет, однако.
В карманах – деньги на проезд
и свежий томик Пастернака.

«ПЕСНЯ СОЛЬВЕЙГ»


Спой мне эту песню, спой мне, как тогда...
Может быть, воскресну; дрогнут провода,
к телефонной трубке ухо приложу:
голосочек хрупкий, но под стать ножу,
голосочек дерзкий, хриплый от обид...
Зареву по-детски, блудный индивид.

Это всё не с нами будто было бы.
Провалились сани в полынью судьбы.
По душевной пойме разлилась тоска.
Эту песню спой мне, с трубкой у виска,
если есть охота выдохнуть: «Прощен»,
если есть хоть что-то до сих пор еще...

МЫ ПОСЛЕДНИЕ ИЗ МОГИКАН…

                                            Д.Мельникову

Мы последние из могикан,
в никуда навострившие лыжи...
Огнебрагой не вылечить ран;
сунешь руку в тяжелый капкан,
но и крика никто не услышит.

Наши песни отправит в утиль
равнодушный знаток-недомерка;
то не сказка сказалась, но быль:
нет традиций и призрачен стиль,
и великий язык исковеркан.

Много букв и диковинных слов,
сплошь ремиксы, когда не римейки.
Под присмотром светлейших голов
собирается знатный улов,
где за щуку сойдет и уклейка.

………………………………………
Уходили легко, без урона,
выдавая себя за гуронов,
но в тоске возвращались внезапно да
проклинали бесчувственность Запада.

Метким оком промчать по разрухе –
всюду предков ненужные духи;
и не чаю за грани прорваться я...
Шум, возня. Интернет-резервация.


ВСЁ ГОРАЗДО СЕРЬЕЗНЕЙ...

Всё гораздо серьезней, чем могло показаться.
Разжигание розни – в каждом новом абзаце,
разложение веры по разрозненным полкам,
записные гомеры знают, выпито сколько.

Наше время не лечит, наши годы – какие?
Рашку давят на Вече – не протянешь руки ей.
В стоге сена иголка – да опять мимо вены;
за отсутствием волка ноги кормят гиену.

Заплутав в трех бараках, загибаясь от ханки,
на безлюдье и раком станешь за две буханки.
Ой, вы, слухи да козни, да поклеп на ворюг!
Всё намного серьезней, говорю...

АПОКАЛИПТИЧЕСКИЙ РОМАНС

В одночасье зима настала,
обметелив с утра аллеи.
Я любил тебя слишком мало,
а теперь в основном жалею.

И теперь не до разговоров,
кто тут замужем или холост,
на паркете – одежды ворох,
надвигается вечный холод.

Говорят, это солнце гаснет
или стынет ядро земное.
А поэзия… да Пегас с ней!
Ты иди по тропе за мною.

Слышишь, падают наши башни,
гулко рушатся наши стены?
Непутевым был мир вчерашний,
да и создан не тем, не с теми…

Не оглядывайся, не стоит,
чуешь, гарью дохнуло в спины?  
Небо бурое и густое,
или просто в сугробе спим мы?

По усеянному телами
полю долгому (явь ли это?)
ковыляем в мороз и пламя,
чтоб увидеть концовку света.

Только мертвые не воскресли,
на лице моем – снег и сажа.
Не бросай меня, даже если…
Не бросай меня, если даже…


СТИХИ НЕ ПИШУТСЯ…


И свои стихи не пишутся,
и чужие не читаются, –
то ли умер, то ли спился, то ли стал знаменит...