Александр Пылькин

Мешок с пшеницей. Стихотворения

***

Если ты есть, то
Твой конец неизбежен,
Также как и рожденье
Твоё неизбежно.
Но почему тогда
Хочешь жить вечно,
Так словно ты не хотел бы
Вовсе родиться?


***

Жизнь человеческая
Есть незавершённый шар,
Подобно капле, тяжкий и покатый,
Который замыкается в себе
В самый момент отрыва
И в воздухе висит, как некий звук,
Пока ты испускаешь дух,
Как будто дуя в горн без перерыва
Во славу мира, сущего вокруг.


ИЗ ЦИКЛА «ЭПИТАФИИ»

Мир чуждый и дремучий
Простирался сплошь,
Но тут вдруг появился я,
Поистине – просвет в лесу бытья!
И вот меня нет снова:
Один сплошной дремучий мир вокруг,
Да ты, мой любопытный друг,
Да этих слов гранитная основа.


***

Знай, вертикален бытия просвет,          
Поэтому ежели ты лежишь
И встать никак не можешь, то ты где-то
Во мраке затхлого небытия.
Так пусть в полоску узкую просвета
Вползёт хотя бы голова твоя.





***

Всякая вещь имеет лицо.
И лицо это есть очертанья предела,
За которым уже больше нет вещи.
Так, например, глубокая трещина,
Что появилась в чашке моей – её глаз,
Должно быть, а может – улыбка.
Или, скажем, лист пожелтелый,
Слетевший под ноги, быть может, – желвак
Уходящего лета.
Учись различать лицо вещи,
Как различают
Близкий конец на лице человека.


***

Зыбкий аморфный зародыш –
Вот спина человеческой жизни,
Переходящая постепенно –
Когда формируются руки и хвост –
В массивный затылок.
Лицо возникает последним, это конец.
Ящик, автобус, священник, погост,
Звон поминальных бутылок –  
Вот, наконец, человек в полный рост.


***

Когда я был мóрулой,
Простым яйцом, которое
Спустилось в полость и пустило корни там,
Не было ещё смерти,
Как и рожденья не было…
Теперь рождённый я,
И корни все подрезаны мои,
А я яйцу всё более подобен:
Как и оно почти – твёрд, гладок и утробен.
Ведь человек становится яйцом,
Пред тем как лечь в гнездо небытия
Покатым стёршимся лицом, уже не он,
Не ты, уже не я.

ИЗ ЦИКЛА «ЭПИТАФИИ»

Представь, что ты изъят из бытия
И тебя больше нет,
Но всё ещё пытаешься сказать:
«Отныне я – эта земля, растенья,
Насекомые, грибная сырость…»
Пытайся – и ты скажешь, как сказал и я,
Давно уже грибная сырость,
Насекомые, растения, земля.


***

Задумайся об этом,
Кто бы не был ты,
Ведь человек
Как волосы лысеющего неба,
Редеет постепенно день за днём,
Пока в свой срок его не остаётся
На последний волосок,
Что отцепляется и падает на дно.
И только небо круглое одно.


***

Бывает, человек
В себе выращивает человека,
Который плавает себе
Внутри него то маленькою рыбкой,
То ящером, а то – морским конём,
С таинственно-загадочной улыбкой,
Хотя никто не думает о нём.


***

Тот, кто томится у тебя впотьмах,
Печально голову клоня,
На самом деле напряжённо ждёт,
Чтобы войти, но только вот
Чтобы ему войти, он должен выйти.
Поэтому и крик такой при родах,
Когда, смеясь, чрез этот узкий вход
Выводишь ты на свет, моя природа.

ИЗ ЦИКЛА «ЭПИТАФИИ»

Поистине, достойно удивленья:
Настал день, а меня в нём нет.
И даже если завтра он настанет,
И послезавтра, и чрез много лет,
Не будет всё равно меня,
Хотя возможно, что шестого дня,
А может и вчера ещё, я был.
Ведь как загробная шкатулка – слово:
Его прочли – оно открылось снова.


***

Если уехал человек
И умер где-то далеко,
То он не мёртв, а как бы отлучился
В бессрочную отлучку, и в поля
Раздольные родного края
Скорей всего уж не вернётся он,
Чтобы, его в землице погребая,
Мы убедились: умирать – закон.


ИЗ ЦИКЛА «ЭПИТАФИИ»

Если ты сейчас тут,
Привет тебе, человек.
Здесь мой последний приют.
Ибо однажды не стало меня и с тех пор
Всё это время меня больше нет.
Жаль только, что я об этом не знаю,
И никогда не узнаю уже.
Уши, глаза, губы, мозг, голова
Сгнили: остались одни лишь слова.
Знай же, пока ещё можешь.  


***

Ты как мешок с пшеницей, человек.
И внутренние органы твои, и нервы,
И мышцы с сухожильями твоими, – из зерна.
Воистину, вся плоть твоя – пшеница,
Куда зарыт воинственный костяк,
Который, – лишь рассыплется она,
Затем, чтоб жизнью вновь заколоситься, –
Над ней поднимет сердца алый стяг.



***

Вот у тебя есть жизнь, и ты по ней
Идёшь как будто бы по коридору,
Надеясь где-то в глубине,
Что так и будешь без конца идти,
И что стена бетонная, в котору
Входя упрёшься, – не конец пути.


***

На свете всё кончается,
Сам свет однажды тоже выключается,
Ведь даже мир имеет свой конец.
И человéк лишь думает, что вечен,
Покуда в гроб не ляжет, наконец,
Двуострой этой мыслью изувечен.


***

Когда одним таким ненастным днём
Надуется пузырь в мозгу твоём
С несложной мыслью этой где-то рядом
И лопнет вдруг, топя её слова,
Не унывай, следи пытливым взглядом,
Как исчезают жизни острова,
В забвенье уходя нестройным звукорядом.


***

Представь, что по мячу ударил ты
И вдруг скончался, столь скоропостижно,
Что мяч-то катится, а вот тебя уж нет:
Из-за ворот вселенской пустоты
Так миру шлют последний свой привет,
И каменной улыбкой неподвижной
Мир тихо улыбается в ответ.


***

Задумайся о том, что человек,
Который не родился, – словно полость мира,
Куда не проникает ни тепло, ни свет,
Ни звук, ни горький виноградный сок,
Ни даже творческое возбужденье,
Что наполняет каждый волосок
Неодолимой дрожью зарождения.

***

С момента своего зачатья жизнь –
Нагая – начинает одеваться,
Чтобы однажды, натянувши всё же
Свои сорочки, свитера, штаны,
Наружу выйти в пиджаке из кожи,
Однако, ежели кто выгоняет
Её одетой в тапочки одни,
Она тогда конечно замерзает
На стынущем снегу больничной простыни.


***

Что ж, хорошо, если я нос отдам,
Ты дашь глаза, но волосы тогда с меня,
Пусть рот и уши будут пополам,
Давай же, раздевайся: чтоб понять,
Сколько здесь будет твоего, а сколько моего,
Приступим к состязанью в щедрости,
Ведь нам она не стоит ничего.


***

Когда-то не было тебя, теперь же ты
И сам кому-то положил начало,
Ведь жизнь, она – как пассажир транзитный,
Порой забомжевавший на вокзале,
Откуда вновь отправится едва ли.


***

Несмотря на ходячее мненье об этом,
Есть у времени цвет свой и вкус свой,
Ибо время – не что иное
Как крови твоей поток круговой.
Кто не знает как быстро уходит оно
Через раны? Кто знает – тот быстро забудет,
Когда в глазах станет темно, в сердце – пусто,
Ведь времени больше не будет.


***

Зачем сюда приходит человек,
Не для того ли, чтобы видеть, что здесь,
И удивляться этому всему,
Особенно тому, зачем же вообще
Отсюда нужно уходить ему?

***

Кровь бежит всегда только вперёд,
И впереди у неё есть предел.
Неотвратимо достигнув его,
Кровь окончит свой путь
И остановится, после чего
Даже уже не пытайся вдохнуть.


ИЗ ЦИКЛА «ЭПИТАФИИ»

Ежели не такая частая
Была сеть у слепой судьбы бы,
А воля наша – более глазастая
И не охочая до мелкой рыбы,
То сами не попали бы в улов,
Когда, переодеты рыбаками,
Ледком, потрескивающим под каблуками,
Ходили по весне на ангелóв.


***

Так, черпая всецело из себя
Желанья, чувства, мысли, ощущения,
В конечном счёте подойдёшь туда,
Где свой черпак оставишь навсегда,
Чтоб дальше, задержавшись на мгновенье
В дверях распахнутых, пройти как дуновение.


***

Покуда в бродильне судьбы шла работа,
Чтоб приготовить родовой кристалл,
Воистину, упорный кто-то,
На миг один не прекращая ждать,
В крови у предков повсеместно ждал,
Но скрипнула кровать, луч отклонился,
И вот тебя заместо я родился.
Простишь ли, ведь я этому так рад,
Во мне от века погребённый брат.

К списку номеров журнала «НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» | К содержанию номера