Татьяна Репина

К семантике центрального образа в стихотворении Ю. Левитанского «Квадратный человек»



КВАДРАТНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Как полуночный вздор,
                         как на голову снег –
мой грозный командор,
                      мой чёрный человек –
как поздний вестовой,
                       по гулкой мостовой –
квадратный человек
                      с квадратной головой.
Квадратное лицо.
                             Квадратные очки.
Квадратные глаза.  
                          Квадратные зрачки.
И челюсти во рту
                        гремят, как жернова,
когда он говорит
                            квадратные слова.
Квадратный человек,
                        сам чёрт ему не брат.
В саду его растёт
                       квадратный виноград.
И явственно видна,
                                пока он говорит,
квадратная луна
                             в глазах его горит.
О, этот человек,
                          он выпрямить готов
округлости полей,
                            округлости прудов.
и возвести в квадрат –
                            и возвести стократ –
квадрат своих затрат,
                         в квадрат своих оград.
Квадратный человек,
                       мой грозный командор.
мой прошлогодний снег,
                       мой полуночный вздор.
нелепое звено
                        из рода небылиц, –
и все-таки одно
                          из действующих лиц.
И по спине сквозит
                         нездешним холодком,
когда он мне грозит
                          квадратным кулаком.



1. Стихотворение входит в книгу стихов «Кинематограф» (1970), в которой метафорой жизни и определяющим мотивом является кино. Эта идея воплощается не только на уровне содержания, но и в построении книги, в организации стихотворений и в тех приемах, которые создают «эффект кинокартины». В особый ряд выстраиваются так называемые «портретные» стихотворения, где на первый план выдвинуты определенные «типажи», каждый из «типажей» имеет свою характеристику, многократно повторяемую в тексте и отраженную в названии. Образы изначально собирательны и абстрактны – это герои «книги-фильма», организованной режиссерским авторским «я.  
2. Итак, объектом изображения в данном стихотворении является образ, изначально не объектный. Он выступает как плод воображения говорящего и весь текст лежит в его субъектной сфере, поэтому, выявляя  сюжет квадратного человека, мы обозначим его «объектным» лишь условно. И поскольку квадратный человек является действующим лицом в «книге-фильме», то способы его изображения будут «кинематографическими», то есть способами съемки.
Герой вводится в текст с помощью крупного плана (голова, лицо, глаза), причем укрупнение происходит по нарастающей (так называемый кинематографический «наезд»): «человек» – «с головой» – «лицо» – «очки» – «глаза» – «зрачки» – «челюсти». Визуальная близость усугубляется звуковой – челюсти «гремят как жернова»: образ словно «надвигается» на читателя (зрителя), и ощущается нарастание угрозы со стороны персонажа.  
Далее мы узнаем, что квадратный человек говорит. Теперь он выступает как осмысленный герой фильма со словами своей роли. Крупный план его изображения сменяется иным кадром «книги-фильма»: «в саду его растёт квадратный виноград». Это пространство сада, выступающее как «его» пространство, а поскольку в саду растет его «квадратный виноград» – абсолютно квадратный образ помещается в квадратное пространство, то есть символически возводится в квадрат. «И явственно видна, пока он говорит, квадратная луна в глазах его горит» – ещё один пространственный образ – луна, которая как бы замыкает, приводит в целостность окружение, показывая наличие над героем неба (тогда как сад – наличие земли), одновременно с этим указывая на временные рамки – ночь. И что интересно – самой луны нет, но есть её отражение в глазах квадратного человека. Так же как «его сад», луна неотделима от главного героя, она становится «его» луной, так искажается истинная, изначальная форма окружающего мира – «квадратный виноград», «квадратная луна», в котором квадратный человек может делать как минимум две вещи – «выпрямлять» и «возводить в квадрат». Он способен «выпрямлять» пространство: «округлости полей» и «округлости прудов» по его воле тоже могут стать квадратными (в то время как сад и луна – уже стали). Способность превращать круг в квадрат выводит нас к древней философской задаче на символическом уровне – квадратуре круга.
Теперь о возведении в квадрат. Как и выпрямление, частично возведение уже случилось (квадратный человек оказался в квадратном пространстве). Возведение в квадрат – это математическое действие, умножение числа на себя. Герой умножает, возводит в квадрат изменённое пространство, и таким образом распространяет своё влияние на него, доведя его до крайнего предела – «возвести стократ», и видимо, так до бесконечности. Это гиперболизированное, предельное «оквадрачивание» пространства, выполненное в геометрической прогрессии. Общее восприятие говорящим (а соответственно и читателем) намерений квадратного человека окрашено негативной эмоцией страха.
Но в тексте есть и такая оценка квадратного человека: «одно из действующих лиц», благодаря чему предельно раздутая значимость, абсолютность и всеохватность квадратного человека в предыдущих строчках нейтрализуются, тем самым совершается выход за пределы данного текста в «книгу-фильм». Центральный и всемогущий на уровне стихотворения, в семиотическом пространстве книги этот образ – только один из ряда других, равных по силе образов. «Всё-таки» означает, что в «книге-фильме» допускается такой персонаж и такое пространство, на которые квадратный человек воздействовать не сможет.
3. Так как изображённое в тексте является некой «киносценой», говорящий выступает по отношению к ней как режиссер. Однако он является и лицом, участвующим в этой «киносцене» («он мне грозит квадратным кулаком» – говорящий и персонаж находятся в единой плоскости). Прямооценочные характеристики говорят и о влиянии квадратного человека на говорящего и об их нерушимой связи: постоянный повтор притяжательного местоимения «мой», нагнетание эмоции страха: «чёрный человек», «грозный командор», «сам чёрт ему не брат» и др. Через субъектную форму авторского «я» эта эмоция доходит до читателя. Говорящий боится не только самого квадратного человека, но и возможности стать таким, как он. Квадратного человека можно также рассматривать как возможную проекцию говорящего на самого себя. Он не просто «режиссирует» происходящий фильм (субъектная форма Я-режиссёр), но, стало быть, является ещё и «актёром» (Я-актёр). Укрупнение плана, сопровождающее квадратного человека в начале текста, – это встречное приближение читателя к объекту изображения и самого объекта изображения к говорящему. Пространство, «искажённое» квадратным  человеком, говорящий непосредственно воспринимает, а потому испытывает страх, выраженный рядом «страшных» эпитетов. «Грозный командор» отсылает к истории Дон-Жуана и «каменного гостя», как знак потусторонности данного персонажа, «чёрный человек» – к Пушкину («Моцарт и Сальери») или к Есенину, с тем же раздвоением – чёрный человек, с одной стороны, порождён сознанием лирического субъекта, с другой, вступает с ним в диалог, взаимодействует, находится в одной с ним плоскости. Заметим, что действие в поэме также происходит ночью. В выражении «сам чёрт ему не брат» можно увидеть «чертовщину» Галича, где образ чёрта показан как проекция на говорящего, фигура, тесно с ним связанная: «И автор напрасно думает, что сам ему чёрт не брат!» («После вечеринки» и «Еще о черте»).
Образ квадратного человека, несомненно, вымышленный, он создан воображением говорящего, то есть необъектен. Однако в контексте «фильма» он объективируется, обретает плоть и плотность присутствия в мире, получает власть над пространством и над сознанием говорящего, режиссера данной киносцены и её участника.
4. Итак, «выпрямление» пространства квадратным человеком может вывести к символическому смыслу текста. Мы будем опираться на рассуждения о квадратуре круга в книге Вардана Айрапетяна «Опыт герменевтики по-русски».
Основной функцией квадратного человека является «оквадрачивание» изначально круглого пространства – мира, который имеет круглую форму (земной шар). При этом фигура героя, исходя из его портретных характеристик, – это идеальный «квадратный круг» (квадратные – голова, лицо, очки, глаза, зрачки, которые в своей норме имеют округлую форму). Это доведённый до предела образ, некий условный абсолют решённой задачи.  
При этом круг всегда является первичной фигурой по отношению к квадрату: «Кружок это первая фигура, которую рисует ребёнок. А переделывать квадратное в круглое значит <…> переворачивать порядок вещей» (с.170). Следовательно, круг – более природная, естественная форма, а квадрат – форма изменённая, более сложная, искусственная. Порядок действий квадратного человека укладывается в рамки логики – сам он вторичен по отношению к говорящему, как искусственно возникший (путём воображения), а квадратное пространство, порождаемое героем, вторично по отношению к изначальному природному пространству («округлости полей», «округлости прудов»). Таким образом, мы видим, что превращение именно круга в квадрат (а не наоборот) не случайно.
Всё это выводит нас к понятию квадратуры круга. Квадратура круга — задача, заключающаяся в нахождении построения с помощью циркуля и линейки квадрата, равновеликого по площади данному кругу. По сути, квадратный человек решает эту самую задачу, придавая изначально круглым предметам квадратную форму сообразно их размерам и назначению (например, квадратный виноград ничем не отличается от круглого, кроме как формой, в этом смысле он «равен» круглому винограду). Вот что пишет о квадратуре круга В.Айрапетян: «Квадрат образуется если придать кругу, носителю полноты, четыре (прямых) угла, а угол иное место». Круглое пространство – это та самая полнота, в которую привносит «иное» квадратный человек, имеющий «иную», потустороннюю природу. Основная метаморфоза происходит за счёт привнесения «нездешнего» в «здешнее». Так математически обоснованная пара «квадрат-круг» прочитывается на уровне текста как «земной-потусторонний»  либо «естественный-искусственный». Говоря о символическом значении превращения круга в квадрат, В. Айрапетян цитирует Владимира Набокова: «Здравый смысл правилен как квадрат, а между тем самые значительные жизненные явления и ценности великолепно округлы, подобны круглой вселенной, увиденной глазами ребёнка, впервые попавшего в цирк». Соответственно, круг – это нечто интуитивное, первичное, неосмысленное, а квадрат есть здравый смысл, так называемый «упорядоченный круг» – а именно выпрямленный круг. А значит, весь процесс изменения, превращения круга в квадрат есть процесс осмысления реальности. Осмысление происходит через объяснение, а значит столь ужасный для говорящего образ, «оквадрачивающий» всё, что его окружает, – не что иное, как постигающий, объясняющий, осмысляющий всё объект. Для говорящего он – тот самый циничный «чёрный человек», вскрывающий жуткую правду жизни, убивающую поэта.
Однако есть здесь и другая сторона медали. Основной парадокс заключается в том, что само выражение «квадратура круга» превратилось в метафору, потому что данная задача математически неразрешима. Теперь этот оборот означает «безнадёжное, бессмысленное или тщетное предприятие». Так исключительно квадратный мир – это мир уравненный: когда все округлости будут выпрямлены, мир станет полностью постижим, а значит конечен. Обретая рамку, он ограничит развитие для живущих в нём – и потеряет свой смысл. Мотив такой «уравненности мира» проецируется на события и особенности той эпохи, в которой жил и писал Юрий Левитанский.
Задача квадратного человека изначально обречена на провал, поскольку его конечной целью является полностью квадратный мир. Говорящий же внутри этого пространства (а он там всё же находится, как мы выяснили) является неким иррациональным «кругом» для квадратного человека – именно поэтому герой и «грозит» своим кулаком – участью точно такой же метаморфозы. Однако герой – плод воображения говорящего и не может выйти за его пределы, тогда как говорящий – может. Следовательно, квадратному человеку никогда не удастся создать квадрат, равновеликий исконному кругу – то есть он никогда не сумеет осмыслить собственного создателя, потому как что-то осмыслять может только в рамках воображаемой картины мира.
Таким образом, анализ символического уровня текста стихотворения выводит нас на философское понимание квадратуры круга и образа самого квадратного человека – как некого абсолюта внутри неабсолютного сознания.