«Ямка на яичной скорлупе …» или предуведомление «НТ-ренессанса»

Литературная Школа перестает быть школой, когда покидает пределы географии, в которых она возникла. Это не факт, хотя иногда видится именно такой фиговой аксиомой.
Я люблю Тагил и Тагильских женщин – вернее люблю тот Тагил, который светится неким фаллическим знаком в каждой из Тагильских поэтесс. Язык.
О чем это я? – о том, что только в двух городах нашего региона одна личность смогла привить свой невнятный голос другим индивидуумам. Про ВОлКа говорить мне не интересно – поскольку столько уже наговорено и намелено об этом историческом персонаже и в местной и неместной прессе, что добавить вроде неча. А вот второй персонаж – для невключенных в литературный процесс все-таки фигура умолчанья. Евгений Туренко. Рожденный в г. Венева Орловской области, проживший большую часть своего времени взаперти, в г. Свердловск-45 (аналог наших Челябинска-40 (Озерск), Челябинска-70 (Снежинск)), в 85 году прошлого века он переезжает в близброшенный Нижний Тагил, подбирает его и начинает менять язык города на свой, и менять свой язык малонаселенного городка на язык сюр-indi-мегаполиса. Эта граница обозначена очень точно двумя стихотворениями с разницей написания в год: 84-й – «Припекло – пора садить картошку. / Надо же, как времячко бежит! / Постоял, помусолил папироску … Только сердце к делу не лежит …» и 85-й – «И, в третьих, не возьмешь взаимное себе, / И бедность не солжет , а блажь прямее скверны ,/ И надо ждать числа и снега на земле, /не думав, не гадав и не стыдясь, что смертны …». Свойством нового тагильского литературного  языка станет его неопределяемость – как ментально, так и … впрочем, неважно. На деле – никто до сих пор не смог внятно озвучить, определить  эти сумеречное состояние растворение человеческого в текстуальном, называемые «Нижнетагильский ренессанс». Но факт неоспорим – в Тагиле ОДИН ЧЕЛОВЕК смог сотворить невозможное, то есть на основании общезатертого языкового слоя собрать новое поэтическое здание (хотя иногда оно и напоминает «дом, который построил Джек») – путем освобождения синтаксиса из-под диктата учебника русского языка для 4 класса и привычной логической взаимосвязи слов, столкновения словес, непредусмотренное известными нам теориями. Вообще, конечно, еще любопытно то, что большинству представителей «НТ-Ренессанса», в 85 году было от 5 до 7 лет, а некоторые из них вообще родились также как и Туренко в других пределах России – например, Наталия Стародубцева – родом из города Шимановский Амурской области, докуда неделя ходу – лауреат премии «Дебют» 2002 года, обильно печатаемая на страницах «Уральской Нови», «Урала», «Урал-Транзита». Еще одно отличие поэтической тагильской школы – в количественном преобладании женщин (но не женского начала) и глобальном преобладании мужского начала в ней: «… настроение моей жены / направлено в сторону света / ждущего питерского ночного / разговора без спящей меня / с ней не вписывающейся / в рамки этого мира»  (Елена Хомякова), «Моя дорогая совсем не сестра / Тебе не поверить что имя – дыханье / Отточенный рост миндаля и костра / Над крышами Эдо в году без названья» (Екатерина Симонова) и «В трусах перьевых и с пустыми глазами / Посадят тебя на горячие мышцы / И пахнуть моими начнут волосами, / И наше дыхание мертвое слышать.»  (Юлия Судьина).
После проведенной фондом «Галерея» осенью прошлого 2003 года презентации 2-го тома «Антологии Уральской Поэзии: 1996-2003», челябинский поэт Дмитрий Кондрашов высказал в нашем частном разговоре упрек «Ренессансу», касательно – внутритусовочности их поэзии, постоянной переклички-перепевки-перебранки отдельных его представительниц. В тот момент наш разговор шел о Наталии Стародубцевой, Елене Сунцовой и Екатерине Симоновой. Чтобы понять причину и прелесть этой мнимой внутритусовочности необходимо осознать, что сейчас настоящего и почти благодарного (а если не благодарного, то хотя бы понимающего) читателя легче всего найти в своей что-то как-то пишущей среде, потому что большинство читателей нашего времени – это сами автора. Что не обидно, но объективно – в смысле, от нас с вами не зависит. И это правильно. И второй момент, который не столь поверхностен, как первый. Тагильские поэты существуют внутри текста. Собственно – они еще (или уже) не разделяют текст и себя, землю и небо. Они рифмуют свою частную жизнь и литературу, замыкая свои мелкие (если не сказать – мелочные) перипетии в некий неопределяемый кокон, а со внутренней поверхности – шар видится бесконечным и это верно даже с точки зрения математики, по которой единица стремится не только к плюс-бесконечности, но и к минус-бесконечности, что в общем-то одно и тоже. И последнее, собственно говоря самое замечательное: «Тагильский ренессанс» растет и развивается не только внутри какой-то одной координаты, но и раскручивается, становясь вследствие этого из «школы» стилем, пружиной в рамках региона – кого можно причислить к ней из других городов? Это Дмитрий Теткин из Екатеринбурга, Елена Егорова и Виталий Рагозин из поселка (NB!) Лобва, это Наталья Деревягина–  из Челябинска и озерский поэт Александр Вронников. Отчасти – каслинский поэт Маргарита Еременко. Еще не факт, что кто-то из  перечисленных молодых литераторов плюс неназванные Ольга Мехоношина, Галина Коркина, Елена Михеева превзошли отца-основателя, но собственно стремление к этому – похвально в высшей степени. Как и сам факт существования и оформления.
И самое последнее, что обычно предваряет будущее: Литературно Художественный Фонд «Антология», возглавляемый ныне Натальей Деревягиной, планирует осуществить в самое ближайшее время серию вечеров, в рамках программы «Соло», участниками которых помимо представителей литературы Соликамска, Екатеринбурга, Каменска-Уральского, Магнитогорска – будут и нижнетагильские поэты. Так что надо следить за  информацией. Главным образом – в Интернете.  «И мы будем умирать летописно – с первой буквы до последнего хруста /  Принтерной бумаги» (Елена Егорова)
Литературная Школа перестает быть школой. Когда покидает пределы географии, в которых она возникла – она становится университетом. И это радует. В той или иной степени.