Мир нужно захватить врасплох. Стихотворения

***

Я тот, кто есть.
Но ведь и каждый – есть?
Но сколько в мире тел – а души в нетях!
А чтобы вправду быть – нужна нам честь.
И правда нам нужна. Иначе в детях
не отразится ни лицо, ни лик,
и наша мысль заветная – чужда им.
Ты жил? И вот мелькнёт на водной глади блик.
Иль бледной тенью в воздухе истаем.

***

Резко проснувшись с ангиоспазмом,
маешься болью своей головною,
и понимаешь: не станешь Эразмом.
Мысль не додумать – в столетья длиною.
Жизни на все размышленья - не хватит!
Ковшик испил из колодца – и не больше!
Взял я аванс – ну а кто же заплатит?
Путь я наметил – а кто же продолжит?
Вот и всё уже просветы в сосудах.
Время являет свою быстротечность.
Нечто в пульсирующих минутах -
вправду проталкивается в вечность?
Или  застрянет  сгустившимся тромбом –
(меньше бы, меньше холестерина)?
… Время опять уходить в катакомбы.
С книгой. И - в истину  верой старинной.
Этот туннель, по которому, сгорбясь,
движешься в завтра – всё уже, всё круче.
Вот и твоя сокращается подпись,
став сочетанием двух закорючек.
Да, мы уходим. Но сделав полшага
в те неизвестные – вечные – дали,
будь, как исписанная бумага,
честно хранящая то, что сказали.
Если и здесь пребываем мы в нетях,
если мы живы – не на пределе
сил – как духовно  продолжимся в детях,
кто нас услышит потом, в самом деле?
Смыслом – живым ещё – в мире присутствуй.
Радуйся же, и печалься, и бедствуй.
Средь безрассудства – мысли и чувствуй,
средь безответственности – ответствуй.


***

Мир нужно захватить врасплох, –
когда он не готов, не скроен,
когда  на холоде продрог
или же чем-нибудь расстроен.
Когда не смотрит в объектив
и не позирует парадно,
когда не очень-то красив,
когда одет неаккуратно.
Мир нужно захватить врасплох, –
вот  дверь нечаянно открыта,
ну а за ней – то плач, то вздох,
иль просто судороги быта.
Вот жизнь, забывшая о том,
что  есть Всемирный Соглядатай,
не одержимая стыдом,
(а что творит - хоть стой, хоть падай!)
Понять её – не в красоте,
не истине, не в миг полёта.
Но в повседневной суете, –
увидеть истинное что-то.
И пусть он, мир, и плох, и лжив,
забыв о правде сокровенной, –
а всё же был живой порыв,
пусть очень краткий, пусть мгновенный!
Его бы только подглядеть.
Он между слов и дел, он  – между
всего, что живо лишь на треть.
Но, значит, есть ещё надежда.


***

А ночь просторна, а душа упорна,
И нужно штопать времени дыру.
Чтоб истины, никем не зримой, зёрна,
быть может, проросли, когда умру.
Так сон влечёт! Но лишь прикроешь веки –
провалишься в захламленный подвал.
И, хоть уснул, конечно, не навеки,
но книгу не дочёл, но мысль – проспал.
Нас усыпляет индустрия бреда.
А жизнь живая – выделки ручной.
Тот, кто не спит – дотянет до рассвета,
он свет во тьме, – не сгусток тьмы ночной.
Евангельское слышу слово «бодрствуй!»
Будь в мире духа – вечный космонавт.
Чтоб красота была среди уродства.
Чтоб  правда ожила – средь полуправд.


***

У живущих во времени – нет бытия.
Бытие у того, кто сквозь гору
времени роет подкоп,  не тая,
что подобен он зеку и вору.
Он из времени хочет бежать, из тюрьмы,
соблазняющей сладкой свободой.
И не хочет ни персиков он, ни хурмы,
ни прижизненной славы, ни мёда.
В толще времени – вечности ищет родник,
(с жаждой вечной и вечной отвагой).
Он устами к ладоням любимой приник,
что  смогли зачерпнуть эту влагу.
И когда утолят свою жажду уста
и прозреют омытые очи –
где же жизни былой нищета и тщета?
Тайна лиц. Тайна дня. Тайна ночи.
Где все вещи, что в скудной своей наготе
наши взоры смущали напрасно?
Бытие, что во всей полноте, красоте.
Жизнь, что только в  любви и прекрасна.


***

Сквозь безнадежность этих дней
любовь свою неся,
люблю тебя ещё сильней,
хотя сильней – нельзя.
Пусть говорят: на свете нет
любви, не может быть, –
из недр души возникший свет
сумел всё озарить.
Свет – всей вселенской тьме назло.
Всё видеть – без помех!
Тебе светло, и мне светло.
Нам жаловаться – грех.
Мы – зрячие среди слепых.
Мы – не в своём уме.
И знаем мы, как светел миг,
сгорающий во тьме.
Он – как падучая звезда.
И мы с тобой – сгорим.
А всё же истина – проста.
Её понять – двоим.
Пусть смерть свою хранит Кащей,
не смеющий любить.
Не вещью быть среди вещей,
а светлой вестью быть!
Ну а о чём же эта весть?
Она о том, чего не счесть.
Что быть должно – то всё же есть:
любовь. И творчество. И честь.


***

Я обречён, как все обречены.
Но для того, кто ничего не клянчит,
дарован солнца луч, миг тишины,
и жизнь ласкает, утешает, нянчит.
И счастье – не в былом, и не потом –
сейчас, пока глядишь, всему внимая,
вдохнув весенний воздух жадным ртом,
всё горько понимая, принимая.
Ты – зиму пережившая трава,
что зеленеет средь других травинок.
Поймёшь, в чём ты неправ, а жизнь - права.
Права – Природа. Этот мир – не рынок.
Всё – неразменно! Всё – лишь в этот миг!
Всё – наудачу, наугад, случайно.
Как солнце – жизнь! На миг покажет лик, –
и спрячется. И снова станет тайной.
Но мы поймаем этот тонкий луч,
зажмём, подобно путеводной нити.
Нам солнце видно даже из-за туч!
Освещены им будут все событья.
Да жизнь права, вступив в свои права.
Весна права. И только мы – неправы.
Гляди во все глаза! Всё прочее – слова,
которых не поймут деревья, травы.


***

Когда уже – на финишной прямой,
то жизнь – в прекрасной подлинности длится.
И можно каждым мигом насладиться
и осенью глубокой, и зимой.
Ведь жизни нить тонка, а рвётся – всё, что тонко.
Давай глядеть без страха в полутьму.
Пусть время – власть теряет. Ни к чему
спешить. Как ясно: бесполезна гонка!
Прийти – не первым. Глупо опоздать.
Мгновению позволить задержаться.
Как книгу, жизнь медлительно листать,
и дать всему, что быть должно, свершаться.
И, времени голодному назло,
испить сполна все радости, все боли.
Нет будущего. Прошлое ушло.
Есть только то, что есть сейчас – не боле!
И жизнь уже не сказочная птица, –
тобой заслуженная радость дня.
А лампы свет, что падает на лица,
с тобой сближает ласково меня.


ДЕРЕВО В НЕБЕ

Я дерево заметил – лишь на миг,
когда свой ход замедлила машина.
Оно, ликуя, показало лик,
и в небо вознеслось над миром чинным.
Его не видел прежде, и потом
с ним вряд ли встречусь – ибо снова еду.
Оно ж – в пространстве, без него пустом,
над суетою празднует победу.
Оно обозначает вертикаль.
А я размазан по горизонтали.
Мне открываются не высь и даль,
а всякие житейские детали.
Оно стоит – (куда ему спешить?)
Над крышами домов желтеет крона.
И листья в небе тихо шепчут: жить!
Как это небо – сине и бездонно!
Я б осени чудес и не заметил!
Уже не слышу, как мотор гудит:
в душе моей – просторен мир и светел,
и важно жёлтая листва шумит.


***

Нам в этой тьме не слышен плеск реки
беспамятства, чьи воды полусонны.
Тут не слышны автомобильные гудки,
тут не звонят надрывно телефоны.
Глоток испить – и на роток замок.
Умолкла болтовня. В себя уходят лица.
О, если б говорил – ты б был пророк!
Да только вот язык – не шевелится…
Слов шелуха, бездумный шум фонем,
все звуки, и губные, и зубные, –
умолкли. Ты глоток испил – и нем.
С тобою – онемели остальные.
И если на последнем рубеже
ты жив ещё – то вот тебе награда:
ты мыслишь, понимаешь всё уже,
а слов, чтобы сказать – уже не надо.
Они – из воздуха, как пузыри,
что лопаются с шумом, оглушая.

Всё понимай. Молчи. Не говори.
Лишь думай трудно, жизнь свою решая.

Ты знаешь правду. А сказать нельзя.
Она дана нам в горькую минуту.
И ты ведь, по поверхности скользя,
когда-то жил. И ты ведь жил как будто.
И ты – как будто жил. И вот – забыл.
Ненужное – отсеялось, отпало.
Ещё ты жив – но из последних сил.
Ах, разве ты не знал, как жизни – мало?
И нужно помолчать. И миру внять.

Кто и зачем в тебя забросил семя?
… Но жизни не хватает, чтоб понять,
что в нас растёт, одолевая время.


***

Вообще-то у всех на виду,
но как будто не видим, в тени,
я мелодию тихо веду,
я пространством и временем дни
наполняю. Иду по тропе,
среди малых и скромных чудес,
и за всё благодарен судьбе.
Жизнь моя – заколдованный лес!
Если ты этой жизни – чужак,
если ты с топором – лесоруб,
испугает и птицу твой шаг,
обрывается песня у губ.
Если ты этой жизни – родня,
певчей птицею сам засвистишь,
став частицею общего дня.
Этот свет! Эта высь! Эта тишь!
Царь природы? Но где твой престол?
Сядь на пень. Брось корону в траву.
Тишину ты такую нашёл,
что в ней слышен и шепот: живу!
Жизнь так тихо, так тайно жива!
Так в своей тайной жажде – права!
Шепчет что-то вне слов, как листва.
Гнётся, словно под ветром трава.
Всё корнями сплетётся с судьбой –
лишь от власти своей отрекись!
Ибо связаны кровно с тобой
эта тишь. Этот свет. Эта высь.