Бог внутри нас, а сердце – снаружи

духовные стихи

 

 

***

 

Ты просто живёшь – и приходит твой час.

Себя не кори и не мучай:

Ведь с равною долей участвуют в нас

И опыт, и гений, и случай.

 

Иссякнет, бывает, небесная бронь.

Ничто не даётся бессрочно.

Но, если сойдёт благодатный огонь,

Записывай в сердце – построчно.

 

И, может, Всевышний однажды, в страду,

Простит тебе эту длинноту –

За то, что нечаянно,  в полубреду

Ты взял свою верхнюю ноту.

 

 

***

 

У поэта, что к небу готовится,

Испытание есть – крестословица.

 

Он плывёт на плоту между рифами,

Осенён перекрёстными рифмами.

 

Не находит он неба – и мается:

Жизнь разбитым стеклом разлетается.

 

Лапой львиною бьёт она в лоб его –

И бессмертное требует топливо.

 

На церквах – купола позлащённые,

А стихи – вот беда – некрещёные!

 

Лишь душа – голосов страстотерпица –

В неизбывности музыки теплится,

 

И родная сестра – крестословица –

К потаённому небу готовится.

 

 

***

 

                          В. Третьякову

 

Разбередив пространство лет

И всё былое растревожив,

Я вспоминаю, как секрет,

Что жизнь и смерть – одно и то же.

 

Они всё время бродят в нас,

Друг другу возмещают ссуды,

Перетекая всякий раз,

Как влага в спаянных сосудах.

 

И возрождаясь наяву

В неистребимости природы,

Вдруг понимаю, что живу –

А Бог приходит и уходит.

 

Как будто рвётся цепь времён –

И смутно чувствую вину я;

Я не живу – лишь существую,

Когда уходит в небыль Он.

 

Как расцветает вместе с Ним

Души пространная обитель!

А Он во мне – как будто зритель,

Всё время уходя к другим.

 

Всему, всему, что рождено,

Свой беспокойный век отмерен, –

Нет, это я Ему не верен,

Не оценив, что мне дано!

 

И я иду на божий свет,

И жизнь земную не итожу,

И понимаю, не секрет,

Что жизнь и смерть – одно и то же.

 

 

***

 

Причастный тайнам, плакал ребёнок –

о том, что никто не придёт назад.

                                              А. Блок

 

В печальных застенках былого,

В начале начал на земле,

Когда ещё не было Слова,

Ребёнок заплакал во мгле.

 

Рыдал он о краткости мига,

Непрожитой жизни трубач.

Тогда не пришла ещё Книга.

Я знаю: в Начале был Плач.

 

И вижу картинку спросонок:

Один на развилке дорог

Всё плачет забытый ребёнок.

А людям мерещится – Бог.

 

 

***

 

Отлучённый от тяжести тела,

Зажигаю гирлянды в ночи.

Что ты шепчешь, незримый, несмело?

Не молчи, милый друг, не молчи!

Дай мне руку во тьме непогоды,

Осени меня мыслью простой –

Чтобы веры распетые своды

Озарились счастливой звездой.

 

Угасают небесные звуки

В лабиринте растерянных лет.

Протяни свои зрячие руки –

Чтобы вызрел молитвенный свет

В сердце тёмном. И думой ответной

Унесусь я в Твои небеса,

И зажгутся в ночи безрассветной

Голосящие угли – глаза.

 

 

МОЛИТВА

 

«Ты услышь меня, Господи, Отче наш,

Уповаю на милость Твою», –

Весь в крови, я стонал на обочине,

Позабытый друзьями в бою.

 

«Не пристало идти тебе в зрители,

Вспомни только Себя на кресте,

Ведь найдутся за павшего мстители», –

Возопил я в глухой черноте.

 

Мне ответило марево грохота,

И тогда, средь огня и песка,

Я возвысил свой голос до шёпота –

И меня услыхали века.

 

 

***

 

Из земли, изувеченной язвами мин,

Измождённые, злые как черти,

Ветераны боёв возвращаются в мир

На правах победителей смерти.

 

И не скажут вам метрики, сколько нам лет:

Так случилось – на высях сожжённых

Прикоснулись мы к вечному миру, где нет

Победителей и побеждённых.

 

Вот поднялся наш лайнер, мы вышли в зенит,

Жизнь и смерть – мы раздвинули грани!

Только на север, на север летит,

А душа остаётся в Афгане.

 

И, преследуя солнце, мы рвёмся домой –

К нашим семьям, по нам тосковавшим, –

А над выжженной солнцем афганской землёй

Наши души вселяются в павших.

 

 

***

 

Ты храни меня, Бог, от поспешности

Скороспелых порывов души;

Ты храни меня, Бог, от безгрешности,

От цветов нераскаянной лжи;

От кристаллов замшелого инея,

Притупившего пламя сердец,

От шпионящей свиты уныния,

Окружившей мой снежный дворец;

 

От угарного запаха тления,

От лица, перевравшего роль,

От упавшего в вечность мгновения,

Растерявшего трепет и боль;

Ты храни меня, Бог, от обочины,

И, серебряным ветром гоня,

Если зреет в душе червоточина,

Ты храни меня, Бог, от меня!

 

Ты храни меня, Бог, от безумия;

От грызущего душу стыда;

Чтоб расплавленной лавой Везувия

Память сердца не сжёг без следа;

И тогда – в передрягах непрошеных,

В лабиринтах гудящих дорог,

Я душой обниму тебя, Боже мой, –

Что хранил ты меня – и сберёг!

 

 

***

 

                     Кириллу Ковальджи

 

Собираю Бога из богатств,

Кладезей души, безумств дороги;

Не боясь невольных святотатств,

Прямо в сердце – собираю Бога.

 

Собираю Бога из потерь,

Совпадений смыслов, слов и чисел,

Чтоб открыть таинственную дверь,

Где судьба свой обронила бисер.

 

Собираю Бога из тоски

По чему-то высшему, чем знанье.

Пальцам, обжигающим горшки,

Время собирать настало камни.

 

Собираю Бога из любви,

Согревая странствия свои.

Только не спешу поверить я

В то, что Он – мозаика моя.

 

 

***

 

Как легко искушать наши души!

Бог – внутри нас. А сердце – снаружи.

 

И они одинаково властны

Над душой, одинокой и страстной.

 

И душа, не таясь перед роком,

Между жизнью зависла и Богом.

 

Перед славой земной не робея,

Мы запустим бумажного змея,

 

Чтобы в небо своё разбежаться.

Удержаться бы там, задержаться!

 

И услышит имеющий уши:

Бог – внутри нас, а сердце – снаружи.

 

 

***

 

И я бы так хотел

бесстрастным быть, как Бог,

Мятущейся душе

апостолом быть верным;

С любовью принимать

и таинства дорог,

И сердца миражи,

и мира злые скверны!

 

И я бы так хотел

быть целостным, как дух,

И, к радости печаль

нисколько не ревнуя,

С улыбкой на устах

быть всем как верный друг,

И с высоты глядеть

на жизнь свою земную;

 

В гармонии прожить –

не так, как на войне;

Не тратить силы зря

на спор и укоризны.

Не то, чтоб идеал

был недоступен мне.

А просто идеал –

враждебен

сути жизни.

 

 

***

 

Страшно, коль звук не поспеет за слогом!

Страх – это мост между жизнью и Богом.

 

Выйдешь из дома – а смерть за порогом;

Страх – это мост между жизнью и Богом.

 

Жизнь или Бог? Впрочем, это не важно –

Ведь выбирать одинаково страшно!

 

Страх не успеть все сомнения выбил:

Мост – это, в сущности, взорванный выбор!

 

Век в ожиданьи проходит за веком.

Страшно прожить на земле человеком.

 

 

***

 

Возьми меня, небо, улиткою слуха…

Духовного хлеба отломишь краюху

И станешь молиться – душе на потребу.

Испуганной птицей возьми меня, небо!

 

Пространства иные открыть нам не поздно;

Я тайны ночные вдыхаю позвёздно.

И в ангельском хоре забудется горе,

Сольются в мажоре и небо, и море.

 

Из выси волною спускаясь по следу,

Господь надо мною одержит победу.

И мир мой проснётся, вернётся в движенье,

Во благо души обратив пораженье.

 

 

НЕЗНАКОМКА В ГОРОДЕ

 

            И, странной близостью закованный…

                                             Александр Блок

 

Вышел из дому я с опаскою.

Вижу, жизнь идёт, скрыта маскою.

Я решил тогда ей представиться:

– Что несёшь в себе ты, красавица?

 

– Несу светлое,

несу разное –

Несусветное,

несуразное.

Несу мирное,

несу жаркое,

Несу минное,

несу жалкое.

 

И кивнул тогда этой даме я,

И пошла она на свидание.

Сердцем вздрагивал поминутно я:

«Я же – твой, пойми, юдо чудное!»

 

Жизнь и смерть, смотрю, обнимаются.

Только масками не меняются.

Удивляются им учёные.

И всё снятся мне очи чёрные.

 

 

ХРИСТИАНСТВО

 

В этом снежном мареве зимы

Нам уже недолго ждать расплаты.

Жизнь есть своеволие – и мы

Изначально в чём-то виноваты.

 

Точек зренья вечная война,

Дерзновенье, страсть, полёт Икара.

Мы живём – не в этом ли вина?

Мы умрём – и в этом наша кара.

 

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

 

                  А из каких начал вещам рождение,

                  в те же самые и гибель совершается

                  по роковой задолженности.

                                              Анаксимандр

 

Я прожил век – и мне негоже

Роптать, что скуден был удел:

Всем, всем, что золота дороже,

Я безнаказанно владел.

 

На сломе загнанной державы,

Ущербной, как рожок луны,

Владел я призрачною славой

Певца бесславной той войны.

 

И жаждой мудрости увенчан,

И нервом нежности томим,

Любил я самых славных женщин –

И нежным полом был любим.

 

Но знаю я: владенья бренны –

И, может быть, в ином краю

Придётся звёздами Вселенной

Платить за преданность свою.

 

Ты мне явился в снах, Всевышний,

И, верен слову и судьбе,

Я, овладевший тайной жизни,

Готов отдать её Тебе.