Сердцем вместо карандаша. Стихотворения

*  *  *

Я хочу научиться у тополя просто жить,

пить весенную воду литрами. Вёдрами!

И назло тем, с бензопилами,

мечтающим всё обрубить,

возносить себя к летнему небу гордо.

Я хочу научится у тополя щедро брать

полной горстью сегодняшний день

                                            без оглядки,

чтобы даже "кронировать"

было – "короновать",

так чтоб садом казались

                      дикие лесопосадки.

Я хочу научиться к своей седине,

напоивши себя весенней талой водой,

словно старый, замшелый,

                 тополиный обветренный пень,

дерзко вытянуть листик:

                        "Смотрите, а я –  живой!".

*  *  *

Моя душевная птица-синица

до синего ужаса дико боится,

что мне журавли будут стаями сниться

                            и звать непонятно куда.

Она же знает, забавная птица,

про зелье, что в старом комоде хранится,

на вкус, на запах и цвет – как водица,

                           по сути – совсем не вода.

Кто пьёт это зелье больше седьмицы,

тот, став длинноногим, болот не боится,

и клюв отрастает длинный, как спица,

                         и перья, как жемчуг, горят.

Ведь знает синица, и я это знаю:

в комоде хранится склянка пустая,

и ждет нас давно белокрылая стая,

                небесного братства отряд.

Но птиц мой душевный, до боли, до стона,

в свой облик привычно-синичный

                                               влюблённый,

не слышит, как шепчутся галки-вороны,

                          о нём –  журавле –  говоря.

*  *  *

Стучит черёмуха в окошко:

тычинки-пестики-любовь...

Но равнодушно дрыхнет кошка,

забив на майский зов котов.

Весна сиренями пылает

и белым пеплом лепестков

вновь тротуары устилает...

Спокойно кошке без котов.

Любовь, гормоны, кровь и ярость,

победа – новой жизни писк,

зачем, когда еды хватает

и минимален в общем риск?

Уней нет страха за спиною

и ценности сознанья нет,

когда меж смертью и тобою –

лишь миг, когда едины двое,

небытие сдаётся с боем,

дав новой жизни слабый свет...

*  *  *

Всё большое уже описано –

воспевать остаётся мелочи.

Тонкий штрих на бумаге рисовой,

чёткий контур лица очерченный.

Только мелочи –

прядь и пальчики,

только мелочи –  бисер памяти.

Лица, даты – 

сотрутся в овальчики,

лица, даты – куда вы канете?

Но останутся в бесконечности

нарисованные в штришках

взгляд и пальчики,

прядь и плечики

сердцем вместо карандаша…