НА СКВОЗНЯКЕ ЖИЗНИ

Ирина Юрчук. Весы с кукушкой. – Друкарский двор Олега Фёдорова, 2019, – 308 с.

Поэтическая книга может выстраиваться по-разному. Тематические повторы, версификационные приёмы, интонационная схожесть, наполненное общим мотивом содержание, эти и другие признаки могут связывать стихи, превращая сборник стихотворений в книгу. И образование этих смыслов может возникать неожиданно, без авторской воли. Ирина Юрчук свою книгу «Весы с кукушкой» сознательно строит как систему циклов. Тем более знаменательно выглядит подзаголовок «Издание в двух домах. Дом первый: Преображения». Это обещает нам ещё один том в будущем. А нынешний – разделён на главы, именуемые «Горницами», где каждая несёт своё наименование. Казалось бы, такая организация поэтического материала несёт в себе холодную расчётливость, вычисленность стихотворений. Но удивительным образом сквозь всю книгу проходит ощущение нечаянности, стихийности, буйства эмоций, свободного дыхания и неизменной музыкальности.

 
Можно ли время винить? Зыбкое верно-наверно…
Море мечты безразмерно… Волны качаются мерно:
Белая, синяя нить…
 
Вяжешь тельняшку судьбе. Пальцы взмывают и спицы,
Вечер усталый слезится. Ночи, которым не спится.
Дни и стихи о тебе.

Это строки из стихотворения «Ассоль и море». Романтика в самом прямом её отражении. Но никаких признаков почти неизбежной банальности в подобной теме нет. А Юрчук может на той же ноте эмоционального напора ответить на записку из зала: «Отождествляете ли Вы себя с вашей лирической героиней?»

 
Позвольте, братцы, это что же?.. Я осеклась. Поражена, –
Быть за неё в ответе тоже я, получается должна?!
Мы с нею помесь Яна с Инем? Мы с нею – не разлей вода? –
Лирическая героиня и я?.. Ну что вы! Никогда!
Я дорожу своим покоем и крайности сношу едва.
Она ж отколет вдруг такое, что просто кругом голова!
То бредит, как под героином, а то чудит средь бела дня…
Лирическая героиня компрометирует меня…
 
И вечно взбрендится ей что-то – наколки, пирсинг… И к тому ж
У ней любовников без счёта, а у меня, простите, муж…

Сюжет стихотворения может плясать в любую сторону, концовка его может быть угадана или не угадана читателем, но важнее сама «пляска» стихотворной речи, увлекающая читателя за собой. И в этой свободе дыхания автор высказывается полновесно, находя свою интонацию в зависимости от того, какую мысль – поэтическую мысль – несёт в себе стихотворение.

Прямая лирическая исповедальность в одном случае, философское осмысление различных явлений жизни – в другом, гражданская лирика – в третьем, вся широта жизненных интересов Юрчук делает её желанным собеседником читателя.

Сочетание слов «гражданская лирика» звучит раздражающе: набили оскомину прежние времена стихотворного официоза. К поэзии Ирины Юрчук это не относится никоим образом. Она пишет стихи, лишённые всякого пафоса, всякой декларативности, потому что видит мир глазами поэта и говорит о том, что и как переживает, чем наполнена её боль.

 
Век стали. Все точки горячими стали.
Бурлят родники и ключи горячи,
А к облаку жмутся бездомные стаи –
Не знают, куда приземлиться, грачи.
 
Все звёзды растеряны – некуда падать.
Огнём полыхает реликтовый лес.
Закаты – пожаром, рассветы напалмом.
Дожди закипают, срываясь с небес.

Замечательные стихи, обращённые к музыке, к живописи, пейзажная лирика украшают эту книгу во всём её своеобразии, воспевающем радость жизни, обретение Света. Но тревога не покидает автора:

 
Белый свет заглушило беззвучие.
В жертву мнимому благополучию
Из себя иссякая всё лучшее,
Остаётся душа налегке,
Не устроена и неприкаянна…
И брести продувными веками нам
В лабиринте судьбы твердокаменной
Между звёздами на сквозняке.

На сквозняке жизни дышат и стихи Ирины Юрчук.

ВСЁ МЕЖДУ СТРОК

Алёна Бабанская. Акустика. – М. .: Арт Хаус медиа, 2019. – 98 с.

К сборнику стихов Алёны Бабанской «Акустика» предпослано объёмное предисловие Ольги Балла, с множеством тонких и точных замечаний и размышлений, которые должны звучать для читателя камертоном к восприятию стихов автора. С самой первой фразы автор предисловия определяет поэтическую особость Бабанской, отмечая, что её стихи «стремятся к предельной простоте. Они – скорее графика, чем живопись: их образуют осторожные (при этом уверенные, твёрдой рукой наносимые) штрихи, точные, обозначающие только самое главное. Только свет и тень».

Надо сказать, что такая «устремлённость к простоте» требует от поэта определённого мужества, если стихи попадают в поле зрения снобистского взгляда. Но Бабанская доверяет своему читателю, при том, что не навязывает себя. Её – по большей части короткие – стихи несут в себе пронзительную искренность поэтического рассказа об окружающем мире и о своём негромком присутствии в нём. Что болит, что волнует, что требует её отклика, тем и наполнена поэзия Бабанской. Эти простые, не претендующие на всемирный охват мысли и переживания, на самом деле, говорят о жизни гораздо больше, чем претенциозные декларации холодного ума. Только не следует думать, что Бабанская не ощущает своего права на поэтическую речь. Это право заявлено негромко, но определённо:

 
А если дерево – дичок,
С тугими мелкими плодами,
В нём время медленней течёт.
Незамутнённое садами.
И от него всего-то прок,
Что летом тень и птичий посвист.
Всё между строк, всё между строк.
Всё – ненаписанная повесть.

Вот он договор с читателем, подсказка ему, исключающая иронию иного верхогляда. Умей вычитать, услышать, осмыслить высказанное. И тогда эта «простота» наполнится глубиной, открывая то серьёзное размышление о жизни, вырастающее из, казалось бы, негромким голосом произнесённого слова о своём, личном. Ещё одно подтверждение того, что автор знает себе цену:

 
Мой добрый бог с цигаркою в руке
Творил меня на фрезерном станке.
Чтоб божий дух во мне не умирал,
Он лишнее, как стружку выбирал.
Из ангелов, кто против был, кто за,
Но резвая работала фреза.
Пускай из деревяшки изваял –
Для мастера не важен матерьял.

Жизнь полна в своих естественных очертаниях, важно увидеть эту полноту и красоту жизни внимательным взглядом и услышать чутким слухом. В этом задача поэта, раскрывающего своё образное, метафорическое видение мира. И, хоть может показаться слишком простым и привычным это восприятие жизни, автор открывает читателю вечные истины заново:

 
А кто беспорядок такой учинил?
Кто руны писал без ума и чернил?
Чего тут гадать и дивиться:
Дрозды, воробьи да синицы.
В морозный денёк, что сиятельно пуст,
Из пазухи тучи упали на куст.
Трещать бы им всё, веселиться.
И куст, как живой, шевелится.
Мы живы. Мы живы, мы живы, чив-чив!
Четвёртую скорость на сердце включив,
Упрямыми клювами вертят.
 И нет ни печали, ни смерти.

Стоит душевного труда это прочитывание между строк, это ненавязчивое продолжение намеченной поэтом мысли, столкновение сказового фольклорного начала с узнаваемыми приметами текущего времени, чтобы безоговорочно оценить поэтику и музыку стиха Алёны Бабанской.

 
Пусть утро казалось седым и туманным.
Но мелочь звенела по Божьим карманам:
Синичка-московка, воробышек, чижик
Из тёмных небесных летели подмышек,
Звоночки мои, колокольчики, скрипы!
Навстречу росли им берёзы и липы,
Тянули к безбашенным этим оркестрам
Свои золотые шестки и насесты.

Образно, звучно, зримо, глубоко, что и свойственно творчеству Алёны Бабанской.

ЗЕРНО ВЕЩЕСТВА ИНОГО

Майя-Марина Шереметева. Рентген крыла. – М.: «Русский Гулливер», 2019. – 184 с.

«Рентген крыла» назвала свою книгу стихов Майя-Марина Шереметева. Снимок крыла оформляет обложку книги. Открываешь книгу, читаешь два предисловия – Данилы Давыдова и Елены Зейферт – умные, глубокие, свободные в размышлении и осмысливании стихов автора – и вступаешь в поток текста, словно в речную быстрину, сначала побаиваясь её силы, но вскоре вызывающую твоё доверие. Расширяя образ рентгена крыла, открываешь для себя и образ рентгена слова, словно крыла, поднимающего в полёт воображение поэта. А дыхание этого, пронизанного долгим светом слова, ощущаешь с первых строк:

 
божия коровка, прилети обратно
принеси нам хлеба небесного живого
на руку слетай, на листок тетрадный
угощай нас небом, перелётным в слово
 
озаряй нас-тексты, буковка живая
из тетрадной клетки выпускай в парение
радужкой небес зрачок озаревая
     ты – фонарик божий, прорежь нам зренье

Это стихотворение называется «Закличка на божью коровку». В этих восьми строчках уже заявлено и раскрыто авторское звучание поэтического слова. Древнерусский язык, фольклорное звучанье, детский заговор во всей его наивной чистоте, приёмы современного стихосложения – всё соединяется в речевой свободе, в неожиданности образов и метафор, так свойственных поэтике Майи-Марины Шереметевой.

В её поэзии соединены сибирские просторы, алтайские сказания, индийские мотивы, объединяющий их русский поэтический язык, движущийся с течением времени или – наоборот – идущий назад, к праязыку. Это не беглое чтенье, скользящее по гладкому накатанному стихотворному тексту. Но читатель, дающий себе труд распечатать все языковые связи и образные взлёты поэтической мысли автора будет вознаграждён чувством открытия нежданного художественного мировосприятия.

Хочется привести стихотворение-плач-воспоминание об ушедшем брате целиком:

 
Заберись на священный тополь, Толь,
заберись на высокий кедр!
там под шкурой небесных недр
 боль отрывает ветер.
 
Так хотелось бежать за собаками,
белыми, как облака.
Найди мне яблоко, упади под яблоками
сада невозвратного, как река.
 
Вот – у берёзы с наростом,
остались наши следы.
Они вырастают – с берёзой, с воздухом
по небу идём, – я, потом – ты.
 
Я приеду на красном солнце –
помнишь, «Урал» подарил сестре?
Если вдвоём назад не вернёмся –
крути своё солнце быстрей!

Яркий и доступный пример поэтической речи Шереметевой, легко открывающий её принципы соединения с, казалось бы, несоединимым. И ещё удивительно: эти, отражающие боль и печаль, строки – пронизаны светом! Сестринская любовь осветляет печаль, уступает место прямой речи, обращённой к живому в её памяти брату!

А разве не напрямую, без напряжения непытливого ума не трогают сердце стихи, обращенные к матери, ослабленной болезнью, вытекающей из пережитого в блокаде, когда мать оказывается в положении маленькой дочери, которую кормит взрослая дочь?!

 
как тебя зовут – Лидка я Синицына
напевает мне – из войны расту
в сумке-побирушке куколка-тряпица
и картошки сладкой кожура во рту
 
с ложечки кормлю – эта ложка маме
за Николой Зимним круг за круг растёт
а она поёт все слова как в храме
будто литургию кто-то в ней ведёт

Откуда эти слова берутся, как держат человека на земле, как родится слово? А вот вам и завершение этого стихотворения:

 
словно здесь зерно вещества иного
музычка летит ласточкой под свод
над челом гнездо вьёт за словом слово
держит человека, речь его ведёт

Не обещаю ленивому духом читателю легкого чтения, но имеющий слух пробьётся к истокам этой поэзии, этого совершенно сегодня необычного поэта – Майи-Марины Шереметевой.