Часы. Рассказ

 

Стихи начала писать в 10 лет, прозу – в 16 лет. Окончила Новосибирский государственный университет (гуманитарный факультет, отделение филологии), автор рассказов и стихов, которые в разное время публиковались в Интернете на сайтах Проза.ру и Стихи.ру. Редактор новостной ленты на сайте Sports.ru. Живет в р.п. Краснообск Новосибирской области. В журнале «Кольцо А» публикуется впервые.

 

 

 

– Девушка, вы уронили… – Андрей не договорил, потому что блондинка, к которой он обращался, растаяла во влажном петербургском воздухе. На мгновение ему даже показалось, что она ему привиделась, но сжатый в руке предмет говорил об обратном – кто-то все-таки прошел мимо него, чуть задев плечом.

Андрей разжал кулак и глянул на часы с ярко-желтым ремешком, которые смотрелись столь неуместно в этом городе, что невольно заставили его улыбнуться. На экране электронного циферблата ничего не высвечивалось, так что, сунув часы в карман куртки, молодой человек посмотрел на свои. Рука потянулась вверх, чтобы совершить картинный жест с ударом по забывчивому лбу. Но он вовремя остановил ее и сунул в другой карман, бодро зашагав по тротуару.

Было около десяти утра, город уже давно сменил радостные вопли воскресной ночи на хмурые лица утра понедельника. Пройти по Невскому в любой день недели непросто, но когда торопишься, людей становится в несколько раз больше. И они, к слову, становятся во много раз медленнее. Андрей, не надеясь на то, что сможет быстрым ручейком просочиться через эту бурную и совершенно неконтролируемую реку, вышел из потока. Идя между тротуаром и проезжей частью – буквально в полуметре от машин, не знавших предела спидометра, – он с каждым шагом пытался прибавить скорости и себе. На лбу выступила испарина, а решение надеть куртку потеплее в этот ветреный осенний день теперь не выглядело таким уж разумным. Увидев нужный дом, Андрей с удовольствием отметил, что железная дверь, ведущая во двор, не заперта, а значит, не придется звонить консьержке и просить отпереть. Одним разговором с недовольной женщиной меньше – уже хорошо. Потому что еще одна дама, которую вряд ли обрадует его опоздание, уже третий раз подходила к окну своего маленького темного офиса на последнем этаже пятиэтажного здания.

Он так торопился, что когда поднял ногу над ступенькой, изрядно поеденной временем и тяжелыми ботинками, на первом этаже, через мгновенье опустил ее на пятом. Сделав глубокий вдох, чтобы привести дыхание в подобие нормы, Андрей взялся за ручку двери. К его изумлению, дверь распахнулась сама, но недоумение на лице тут же сменилось нервно-извиняющейся улыбкой. На пороге стояла женщина лет сорока со строгими чертами лица и характера. Очки съехали на кончик ее идеально прямого носа, норовя сорваться вниз, словно бурный поток водопада с горы. Именно в таком пейзаже и хотел бы сейчас оказаться молодой человек, но начальница нашла бы его и там, в этом сомнений не было.

– Екатерина Алекса…

– Серов, давайте вы не будете придумывать наспех ту лапшу, которую хотите повесить мне на уши. Вы опоздали, – строго глянула она.

– Да, но…

– Никаких но. Выпуск уйдет в печать через четыре часа, а у нас нет фотографии на первую полосу. О чем вы вообще думаете?

«Сегодня, видать, ни одной фразы договорить мне не удастся», – мелькнуло у него в голове. В то время пока голос начальницы продолжал гудеть, словно рой ос, собирающихся в атаку, он доставал из небольшого черного тубуса плотно свернутые рулоны бумаги.

– Не думайте, что я оставлю это просто так, – продолжала Екатерина Александровна свою мысль, начало которой Андрей благополучно пропустил. Но вряд ли оно чем-то разительно отличалась от конца.

Он подошел к большому столу, стоявшему в середине кабинета, развернул фотографии и с нескрываемой гордостью посмотрел на них. И даже осмелился улыбнуться этой женщине, которая будто и не собиралась унимать свой гнев. Но, увидев фотографии, она замолкла. Внимательно изучив каждый квадратный сантиметр черно-белой поверхности изображений, она произнесла уже чуть мягче:

– Хорошо, да, это хорошо. Вам удаются репортажные снимки, – она еще раз взглянула на фотографии и кивнула, точно не Андрею, а самой себе. – А флэшка?

– О, – вырвалось у него, он стал искать в карманах заветное устройство. С каждым новым карманом его волнение росло, а мягкость начальницы улетучивалась. Когда карманы закончились, он с тревогой бросил взгляд на женщину, руки которой тянулись к бокам, чтобы упереться в них и создать воинственную стойку вечно недовольной фурии. Тут Андрей все-таки хлопнул ладонью по лбу и перевернул тубус – из него выпала черная флэшка с серебристой каймой. Он радостно схватил ее чуть увлажнившейся рукой и передал начальнице.

– Надеюсь, тут все на месте? Ваша безалаберность просто поражает, – фыркнула она, но руки опустила.

Он робко улыбнулся, мысленно считая секунды до заветной фразы «Увидимся через три дня».

– Увидимся через три дня, – тут же произнесла она, – Задание, как всегда, придет на почту завтра утром – думаю, в этот раз придется поехать в пригород – там какой-то слет ветеранов. Алена все вам напишет.

– Хорошо, Екатерина Александровна, отличного дня, – он развернулся по направлению к двери.

– А, и еще, – начала она, – Серов, ради всего святого, будьте серьезней. Вы не один же работаете.

Во время последней реплики Андрей шевелил губами, угадывая каждое слово, которое вылетит из ее рта. Он улыбнулся, опустил плечи, показывая, что понимает, как виноват и как безответственен, и вышел из кабинета.

На улице ему показалось, что тучи, чувствовавшие себя на питерском низком небе как дома, разошлись, стоило ему покинуть темный кабинет редакции. Завтрак, как и обычно, когда надо было куда-то спешить, Андрей пропустил. Он всегда жертвовал едой ради пятнадцати лишних минут сна, хоть и знал, что играет с огнем, когда закрывал глаза после сигнала будильника. Как было сладко провалиться в сон в то время, когда ты уже должен куда-то торопиться, что-то делать. Так что, само собой, он не отличался пунктуальностью. Совсем. Но самое страшное сегодня было позади, можно сказать, наступил его законный выходной. Жизнь внештатного фотографа иногда может быть вписана в куда более жесткие и колючие рамки, чем обычного офисного работника, который работает с девяти до шести пять дней в неделю. День выхода газеты всегда был легким для Андрея – никто его не беспокоил, все в панике собирали последний материал. И та обманчивая пустота, которая царила в кабинете Екатерины Александровны, говорила лишь о том, что сейчас журналисты бегают по городу или расселись по своим углам в общем кабинете в попытках написать что-то стоящее.

Но для Андрея солнце светило, вырываясь из объятий серых облаков, а сентябрьский ветерок, хранивший в себе частичку лета, ненавязчиво обдувал его подернутое щетиной лицо. Он отправился в ближайшее кафе, не отличавшееся, как и все в центре, неповторимой атмосферой или вкусной едой. Но тут готовили быстро, а порции были большие. Подмигнув знакомой официантке, он уселся за дальний столик, с любопытством наблюдая, как две молоденькие девушки наперевес с телефонами размером с их чудные головы пытаются сделать умопомрачительно оригинально красивые снимки чашек кофе. Он усмехнулся, когда услышал жалобу одной из них, что напиток уже остыл. Они так и сидели друг напротив друга, больше не произнося ни слова, лишь уставившись в мобильники сосредоточенно, с чувством неотложного долга, давящего на их худенькие плечи.

Андрей снял куртку, пошарив по карманам, как всегда это делал в общественных местах – мало ли что оставил. И тут он наткнулся на часы, которые подобрал по дороге в офис. В этот раз он осмотрел их внимательно – они не отличались изысканным дизайном, больше походили на детские. Резиновый ярко-желтый ремешок с пятью маленькими дырочками, электронный циферблат ярко блестел под искусственной лампой и был таким идеально ровным, что молодой человек усомнился, что поднял эти часы с земли на Невском, где людские ноги безжалостно пинали воздух, прохожих и все, что попадалось на пути. Андрей нажал сначала на одну кнопку, располагавшуюся сбоку, потом на вторую. Но ничего не произошло. «Может, батарейка села», – подумал он и пожал плечами. Он примерил часики и с удивлением обнаружил, что на черном квадрате циферблата что-то высветилось. 15 784.

– Чего? – произнес он вслух.

– Это ваш сэндвич и омлет, – ответил ему голос. Андрей вздрогнул и поднял глаза на официанта, возвышающегося над ним неизвестно сколько времени. Но не больше 15 784…

– С..спасибо, – кивнул он. И мотнув головой, взял вилку и нож, чтобы расправиться с омлетом, пока его не постигла судьба кофе тех девушек. Он повернул правую руку, на которую надел часы, и изумился. Теперь там горела цифра 3 670. На пару секунд Андрей перестал жевать. Потом сделал глоток чая и снова посмотрел на часы – 470 741.

– Что за чертовщина, – буркнул он себе под нос.

Покончив с запоздалым завтраком, Андрей попросил счет и снова невольно посмотрел на странные часы. 35 891. Он потряс рукой, в надежде, что неполадки устройства улетучатся. Одна из девушек оторвалась от экрана телефона и хмуро посмотрела на манипуляции этого чудаковатого парня. Не найдя в его действиях ничего интересного, она вернулась в затягивающий мир соцсетей, который не оставлял ни малейшего шанса ее изголодавшемуся по знаниям серому веществу.

– Ваш счет, – официант тоже заметил необычное поведение клиента и закатил глаза. Он не ждал, что получит щедрые чаевые. Андрей полез в кошелек, посмотрел на часы 1 679 505. Казалось, на циферблате не было места для такого числа, но цифры уменьшались или увеличивалась в зависимости от того, какое значение выдавали. Официант глянул Андрею через плечо – то ли заинтересовавшись часами, то ли высматривая купюры в кошельке.

Андрей расплатился на автомате и точно так же вышел из кафе, минуя девушек, чуть ли не носами тыкающихся в мобильники.

«Да уж, нет бы найти что полезное, – думал молодой человек, продвигаясь через толпу китайских туристов, норовящих сфотографировать каждый миллиметр города, – а нашел сломанные часы. А может, вообще это какая-то детская игрушка. Не стоило и наклоняться за ними. Что толку – не вернул, да и мне они не нужны». Туристический час пик поглотил центр Северной столицы, растворяя в обезумевшем потоке коренных жителей города. Андрей подошел к метро, его плечи опустились чуть ли не ниже, чем в кабинете у Екатерины Александровны. Опять вход в метро у канала Грибоедова был закрыт. Глубоко вздохнув – старушка-немка, фотографировавшая Казанский, подскочила от этого звука – он развернулся и зашагал в противоположную сторону. Опять китайцы, которых он обгонял пару минут назад.

В метро на удивление было мало народу, Андрей снова посмотрел на часы – 24 765 910. Цифры все росли и росли. За те две с лишним минуты, что эскалатор опускал молодого человека вглубь города, показания на часах немного колебались – то убывали, то вновь росли, но оставались в пределах 24-25 миллионов. Точек между цифрами не было, поэтому, логично решил Андрей, это миллионы, а не отдельные числа. Мурашки куда быстрее питерского эскалатора прокатились по его спине, он сунул руку в карман. Но часы не снял.

Как обычно, в ночь перед сдачей фотографий Андрей не спал. Может, думалось ему, это все из-за бессонной ночи. Мерещится всякий вздор. Так или иначе, он собирался отправиться домой, чтобы как следует выспаться, ведь сегодня он собирался поехать на футбол. А темные круги под глазами и гудящая голова – не лучшие спутники вечера, который обещал быть отличным. Поэтому когда Андрей только зашел в свою маленькую квартирку на окраине города, он быстро сбросил кроссовки с ног, куртку с плеч, и как был, в одежде, бухнулся на кровать. Он уже крепко спал, когда часы показали новую цифру – 1 709 856 017.

Теплое и янтарное, как мед, солнце проникло в окно спальни Андрея. А это значило, что сейчас уже не меньше пяти часов вечера. Он вскочил на ноги, опасаясь, что как обычно опоздал, но вспомнил, что день был будний, а значит, футбольный матч начинался не в пять, а в семь. Когда уставшие работники, замотанные в сине-бело-голубые шарфы, находили в себе силы отправиться на новенький стадион вместо ужина и оставить все хлопоты и переживания дня за его остроконечными сводами. Андрей подошел к шкафу, чтобы взять джинсы, но с удивлением обнаружил, что на полке их нет. Он обвел комнату еще не до конца проснувшимся взглядом и понял, что джинсы были на нем. Улыбнувшись и махнув рукой, он пошел в ванну, где его ждало собственное отражение с растрепанными светло-русыми волосами и уставшими после отдыха зелеными глазами. Он улыбнулся себе, потом поморщился, почистил зубы и пошел на кухню. Ничего не найдя в холодильнике, взял последнее яблоко со стола и вышел из дома, смачно хрустя им.

– Алло, Оль, – сказал он в трубку, которую успел высунуть в последний момент до того, как на том конце ответили – все манипуляции с набором номера он проделал не глядя в кармане, – я уже выезжаю. Ты закончила?.. Здорово… Тогда встретимся в парке. Буду тебя ждать там… – он подумал и добавил, – ну или ты меня. Целую.

С Олей Андрей познакомился год назад и вмиг понял, что им предстоит провести еще не один приятный вечер в компании друг друга. Только вот Оля поняла это не сразу. Далеко не сразу. Прежде чем она согласилась сходить с ним на свидание, ей пришлось на себе испытать все упорство, упрямство и настойчивость этого милого и весьма симпатичного парня. Именно таких она и опасалась: как правило, от них ничего хорошего ждать не приходилось. Чтобы не обжечься, Оля решила просто игнорировать Андрея. Но делать это было непросто. Он буквально преследовал ее на каждом шагу. Выяснил, где она живет, на каком трамвае приезжает на работу, куда заходит по пути на остановку. Казалось бы, ей нужно было переживать, что она нарвалась на маньяка, но этот нездоровый интерес даже веселил ее. Она, как могла, дурила ему голову, то заходя в рокерские магазины (из чего он сделал вывод, что она слушает тяжелую музыку и на втором свидании повел ее на концерт, с которого они сбежали, как только вокалист группы взял первую ноту), то по полчаса делая вид, что заинтересована нудной книгой по философии и психологии. Правда, потом ей приходилось выслушивать от Андрея лекции, которые у обоих вызывали зевоту. Когда выяснилось, что ее вкусы не столь нестандартны, а увлечения вполне безобидны, у Андрея с плеч скатилась целая груда камней. Олю умиляло, как он старается ей угодить, хотя она вредничала, посмеивалась над ним и совсем не воспринимала его намерения всерьез. Но, играя с ним, сама не заметила, как влюбилась по уши. А все те подколы периода его неуклюжего ухаживания вернулись ей, как в том случае в концертом.

Они поняли, что у них много общего, гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. Вместо музыки, заставлявшей руки тянуться закрыть уши, они оба любили футбол. А вместо нудных разговоров о психологии общения предпочитали как раз общаться, успевая за вечер и обсудить последние выставки в городе, и спланировать пять походов в кино на следующей неделе, и путешествие в Финляндию на ближайшие выходные. Им было легко и весело друг с другом – большего молодости и влюбленности не требуется. Мелкими (и не очень) проблемами чувство обрастает потом, а пока они были далеки от этого и вовсю наслаждались моментом.

Предвкушая встречу с Олей, Андрей на время забыл о часах, которые иногда будто жгли ему руку – так хотелось взглянуть на них и все-таки разгадать их тайну. Выходя из метро на Крестовском, он купил небольшую красную герберу и попросил отрезать стебель почти до самого цветка. На пути к тому месту, где они обычно встречались в парке, Андрей заметил, что Оли еще нет, но как только он подошел, рядом вдруг появилась и она. На ней были узкие темно-синие джинсы, простая серая толстовка и желтая жилетка-дутыш. Каштановые волосы были собраны в высокий хвост, а за спиной болтался увесистый рюкзак.

– Привет, красотка, – Андрей улыбнулся ей и получил очаровательную улыбку в ответ. Она молча подошла и чмокнула его в щеку, а он тут же заправил ей за ухо герберу.

– Ох, ты слишком милый, – она даже чуть-чуть покраснела, – все это, конечно, здорово, но матч начнется через десять минут и надо бы поторопиться.

Андрей попытался выйти из-под гипноза, в который ввело его появление Оли. Он глупо улыбнулся, глядя в ее карие глаза, и послушно пошел следом. Как только они подошли к стадиону, их стремительный темп упал почти до нуля – они воткнулись в очередь, длинным хвостом огибавшую левое крыло здания. Пока Оля доставала из рюкзака свой шарф с огромными буквами, складывавшимися в «Зенит», он глянул на часы, совершенно не отдавая себе отчета  в том, что делает. Там высветилось 973. «Странно, – подумал молодой человек, – раньше цифры только росли». Он в который раз недоуменно пожал плечами.

– Все в порядке? – заметив его задумчивость, спросила девушка.

– Да, все здорово.

Очередь шла быстро, так что через пять минут они уже были под сводами огромного стадиона, впрочем, непомерно дорогого даже для своих масштабов. Матч начался и Андрей забыл обо всех своих заботах, в том числе о странных и, казалось, совершенно бесполезных часах на правой руке. Игра была увлекательной, и когда первый тайм завершился, болельщики питерской команды утирали пот со лбов и пытались отдышаться от восторга, что завладел ими во время молниеносных атак нового нападающего.

– Я схожу за водой. Тебе чего-нибудь принести? – спросила Оля, пытаясь просочиться сквозь толпу, ринувшуюся в вестибюль.

Андрей отрицательно помотал головой. Оставшись один, он уставился на табло, где показывали самые острые моменты первой полвины матча. Но молодой человек не особо следил за тем, что происходит на экране. Время шло, а Оля все не возвращалась, ему показалось, что она опоздает к началу второго тайма, потому что люди уже подтягивались обратно на свои места. Андрей так часто смотрел на устройство, которое надел на правую руку, что вновь глянул на него, хотя и хотел узнать, сколько времени. На циферблате значилось 42 747. Не успел Андрей начать размышлять, когда же он наконец снимет эту безделушку, как диктор на стадионе объявил:

– На сегодняшней игре на стадионе «Санкт-Петербург» между «Зенитом» и московском «Локомотивом» присутствует почти 43 тысячи болельщиков. Второй тайм начнется через три минуты.

Андрей нахмурился, пытаясь понять, где он видел что-то подобное… Он опять посмотрел на правую руку – число чуть выросло – 42 756.

– А вот и я, – Оля, ныряя между зрителями, пробралась к Андрею и протянула ему полупустую бутылку с водой,  – скучал?

– Что? - задумчиво спросил он. – А, конечно, скучал.

Андрей рассеяно улыбнулся. Но тут раздался свисток арбитра и мысли, не связанные с футболом, опять отошли на второй план.

Когда матч закончился уверенной победой «Зенита», а болельщики, преисполненные радости и восторга, начали двигаться к выходу, Оля спросила:

– Ты сегодня какой-то слишком уж задумчивый. Все в порядке?

– А… – Андрей вновь был погружен в свои мысли. Как только игра завершилась, правую руку вновь зажгло ярко-желтым ремешком, – да, все хорошо.

– По тебе не скажешь, – фыркнула Оля и переступила на ступеньку вниз, пока толпа, ломящаяся к выходу, сгущалась все больше и больше.

– Да тут такое дело, – он не знал, как ей объяснить, потому что и сам толком ничего не понимал, - сегодня нашел вот такие часы, – он высунул руку из кармана.

– Я заметила, думала, это ты к моей жилетке выбрал, – улыбнулась Оля.

– Держи карман шире, – Андрей качнулся в ее сторону, делая вид, что хочет вытолкнуть со ступеньки, – в общем, это какая-то странная штуковина. Когда я ее нашел, она не работала, стоило только надеть – начала какая-то чушь твориться.

– Например? – девушка испытывала неподдельный интерес. Тем более что заняться в очереди на выход, которая в разы превышала ту, в которой они стояли перед началом матча, больше было нечем.

– Вот смотри, – он вытянул руку в сторону Оли. На циферблате высветилось 5 341.

– Это что?

– Если бы я знал, то с радостью бы рассказал, – он состроил гримасу, – но я вообще ничего не понимаю. Цифры все время меняются. Вот еще совсем недавно было почти 43 тысячи, – что-то кольнуло в руке, – а когда я ехал в метро, было еще больше, не говоря уже о том времени, что я провел в кафе – там они вообще зашкаливали.

Оля пристально посмотрела на часы. С виду – обычная безделушка китайского производства, которую можно заказать в интернете, не потеряв в финансах практически ничего. Стандартный ремешок и даже экран необычной формы не представляли, на первый взгляд, никакого интереса.

– Может, это ты какой-то неправильный? – улыбнулась она. – И на тебе они показывают неверное время…

– Кто-то просто хочет их себе заграбастать… – притворно вздохнул Андрей, – держи, если не разгадаешь их загадку, возвращаешь назад. Вот тебе и стимул.

– С цветочком было романтичнее, – она потрогала лепестки, все еще касавшиеся ее волос, – но так и быть, я согласна на твою бессовестную сделку.

Очередь постепенно рассеялась, и они вышли в по-осеннему теплый петербургский вечер. Фонари горели бледно-оранжевым светом, мимо проходили футбольные болельщики, живо обсуждая увиденное. Андрей взял мягкую и нежную руку Оли в свою, и они неспешно пошли по парку к метро.

Девушка посмотрела на часы – 35 842. Она на секунду выпустила руку Андрея, чтобы поправить цветок в волосах, но при этом не отрывая взгляд от циферблата, где горело уже 35 840. Заметив, что Андрей смотрит на нее с нескрываемой иронией, она тут же опустила руку.

– Я просто… – она замялась, – у меня еще куча времени на то, чтобы оставить тебя с носом. Вот увидишь, сегодня мы уже будем знать всю мистическую тайну этих часов, – она попыталась сделать пугающий вид, вызвав у Андрея лишь добродушный смех.

Они вернулись домой, когда уже совсем стемнело, последний поезд метро высадил их на конечной, медленно укатившись в тоннель до утра.

– Я поставлю чай, – сказал Андрей, проходя в кухню, но не услышал ответа. Оля, которая зашла в комнату не подавала ни звука. – Эй.

Она так и легла на кровать, измотанная насыщенным днем, и тут же заснула. Андрей заботливо снял с нее джинсы и жилетку, убрал покрывало с кровати и накрыл Олю одеялом. Та поморщилась во сне, потом улыбнулась, а потом, все так же во сне, положила свою руку наего. На часах высветилось 2 007 462 674. Андрей попытался запомнить цифру, благо, у него уже была догадка о природе тех чисел, что так бесцеремонно вторглись сегодня в его жизнь. Он пошел на кухню, и пока заваривался чай, открыл ноутбук. Ввел в поисковую строку запрос: «сколько людей сейчас спят».

«Постоянно во всем мире спит около 1,5-2 млрд. человек», – гласила статья, которую он нашел на одном научном сайте. Андрей улыбнулся: «Похоже, тайна часов разгадана. Но Оля узнает об этом утром. А я лучше присоединюсь ко всем этим людям и изменю показания часов», – он оставил чай завариваться дальше, а сам в задумчивости отправился спать.

Утро сообщило о себе обычным для этих мест будильником – в окно барабанил дождь, а серые тучи на небе ползли так низко, что, казалось, вот-вот заволокут в свой плен город. Андрей нехотя разлепил глаза, потянулся и перевернулся на другой бок – лишь бы не смотреть в окно, которое настраивало на совсем не оптимистичный день. Оля уже ушла на работу – она занимала должность дизайнера в небольшой фирме по пошиву одежды. Мечтая стать знаменитым модельером, она отдавала себе отчет в том, что воплотить такие стремления в жизнь будет непросто. Но, как говорится, надо начинать с чего-то. Андрей всегда испытывал неподдельный восторг, разглядывая ее эскизы, а когда она мастерила для себя платье или юбку, увлечено наблюдал за ней, что ее веселило и отвлекало.

Он посмотрел на тумбочку, где стоял пузатый черный будильник – половина двенадцатого. Наверняка, Алена уже прислала новое задание, и надо ответить быстрее, а потом… Потом опять можно поспать или поваляться в кровати. Андрей не чувствовал угрызений совести за то, что проводил много времени в постели днем. Зато вплоть до глубокой ночи он мог обрабатывать фотографии, читать новые книги по искусству съемки и изучать альбомы знаменитых фотографов. Он был стопроцентной совой и предпочитал выходить на охоту в темное время суток. Поэтому визиты к Екатерине Александровне были для него вдвойне пыткой – во-первых, ее испепеляющий взгляд и манера общения, не подразумевающая реплик собеседника, подчас угнетала Андрея. А, во-вторых, подъем в районе восьми-девяти утра являлся для него настоящим подвигом, за который он вознаграждал себя долгим сном на следующий день после сдачи газеты в печать.

Он включил ноутбук (тот тоже был в режиме сна) и увидел последнюю открытую страничку – «сколько людей сейчас спят». И только тогда Андрей вспомнил о необычных часах. Будто память его была ограничена, тут же из головы вылетела информация о письме из редакции. «По всей видимости, да, они точно показывают это. Невероятно», – подумал он. Пытаться найти что-то в интернете – затея занятная, но иногда совершенно бесполезная. Андрей формулировал свой вопрос и так и эдак, но ничего не выходило – гугл зачеркивал половину введенных слов и выдавал совершенно другие результаты. Молодой человек, углубившись в поиски, бродя по всевозможным сайтам, рассказывающих об аномальных вещах (как правило, случающихся со скучающими и не всегда адекватными молодыми мамашами), совершенно потерял счет времени.

Раздался звонок. Сначала Андрей бросился к двери, но потом сообразил, что звонит телефон. Он нашел его под кроватью, повертел в руках, пытаясь ответить на звонок как можно быстрее, но, как и всегда в таких случаях, телефон не поддавался дрессировке и сенсор то гас, то снова зажигался.

– Да, – наконец ответил он.

– Андрей, привет! Это Алена. Звоню по поручению Екатерины Александровны. Ты не ответил на почту. Все в порядке? Ты едешь на дело? – так в редакции называли мероприятие или событие, которое освещала газета. Девушка на другом конце провода тараторила, почти не делая паузы между словами.

– Привет, Алена, – улыбнулся в трубку Андрей, – да, конечно, еду. Наша любимая начальница, я так понимаю, стоит у тебя за спиной?

– Угу, – промычала девушка.

– Накричала на тебя из-за меня?

– Угу, – повторила она.

– Ален, прости, пожалуйста. С меня шоколадка. Не обращай внимания, ты же ее знаешь, – Андрей услышал, как и ему улыбнулись в ответ, – я поеду прямо сейчас.

– Прямо сейчас не надо, там начало вечером, – ее голос заметно успокоился и стал размеренным и приятным.

– Заметано. Все, до связи. Держи нос по ветру, – закончил он этот почти лишенный смысла разговор еще менее осмысленной фразой.

Он открыл почту: там действительно было письмо от Алены, а в нем еще три, где она сначала спрашивала, потом уточняла и переспрашивала, дошла ли до него информация. Оказалось, встреча ветеранов в этот раз откладывалась, зато в город приезжала модная певица, которая совершенно случайно обнаружила в себе талант художницы. Она проводила выставку в частной галерее на Невском. «Опять центр», – буркнул себе под нос Андрей. Творческий вечер, рискующий превратиться в слет отчаянно выдающих себя за питерский бомонд девушек из глубинки, с нетерпением ждал молодого фотографа.

Именно такие задания Андрей не любил больше всего – фальшивые люди придут на выставку фальшивых картин певицы, которая поет только под фонограмму. Все будут улыбаться, делать восторженно-довольные выражения на лицах-масках. А потом ехидно перешептываться после окончания выставки (или даже во время) насчет того, кто как одет и кто с кем пришел. Андрей, имевший опыт в светской жизни Петербурга, знал, что закрытые мероприятия – самые скучные и бессмысленные. Но именно потому, что допуск для них заказан для обычного люда, освещение их было столь востребовано в прессе. Всегда хочется подсмотреть в замочную скважину.

Андрей понимал, что эта его работа не пойдет на первую полосу, да и художественную ценность снимки вряд ли будут представлять (как и картины певицы). Но работа есть работа (видимо, она размышляла так же).

Вечер пришел с такой же быстротой, как и утро после короткой ночи. Весь день Андрей провел, не вылезая из кровати, попеременно читая руководство по эксплуатации нового объектива и статьи, связанные с изучением мистическим вещей. Первое было информативно, но не богато на выдумку и захватывающие повороты, во вторых все было наоборот. Но вместе с вечером к Андрею подкралась и необходимость отправиться на вечеринку (то есть на выставку, с терминологией у него всегда было плохо).

В метро было странно видеть людей, выжатых работой, но промокших от дождя, что не переставая моросил весь день. Все они шли в обратную Андрею сторону – возвращались в свои бетонные гнезда, когда он лишь направлялся в стеклянную клетку галереи.

Помещение, в котором он оказался, пройдя почти строгий контроль на входе, казалось огромным и безжизненным. Андрей приехал рано, по двум совмещенным аркой комнатам бродило всего несколько человек. Они смотрели на картины туманными глазами, думая о чем-то своем. Виновница торжества должна была появиться через полчаса, но это не вызвало бы у сновавших тут никаких эмоций. Казалось, они просто отбывают свой срок. Андрею так и рисовались в воображении кандалы на их отяжелевших ногах, еле волочащихся от картины к картине.

Сами произведения искусства, если можно так сказать, были, по меньшей мере, странными. То на девственно-белом холсте был изображен палец с потрескавшимся ногтем, то на черном полотне запечатлен след от губной помады. В общем, если женщины еще могли тут присмотреть новый цвет лака для ногтей или спросить у художницы марку косметики, то мужчинам было очень скучно. Из тех трех представителей сильного пола, что попали в поле зрения Андрея, двое были, по всей видимости, с супругами, еще один кого-то ждал и все время поглядывал на часы.

Впервые молодой человек хотел посмотреть на то устройство, что нашел накануне. Точнее, он впервые хотел это сделать осознанно. Что бы они показали – присутствующих на выставке или всех людей, которые в данный момент теряли время совершенно напрасно? Этот вопрос занимал Андрея довольно долго – он не смотрел на картины и даже позабыл о том, зачем он сюда собственно приехал. Но нашел оправдание, по крайней мере себе, – он на работе. В понятии Андрея о профессии и своем призвании никогда не было словосочетания «потеря времени». Он искренне удивлялся тем людям, которые сетовали на неинтересную работу «от звонка до звонка» (они это называли почему-то с 9 до 18). Если то, чем ты занимаешься, тебе не нравится, то нет никакого смысла этим заниматься. Он думал, что работа не должна рождать негативные мысли, она должна затягивать и радовать. Правда, именно в этот вечер он готов был изменить свое мнение. Это было не первое «дело», которое было ему не по душе. Но в этот раз Андрей задумался об этом в больших масштабах – сколько же людей на планете занимаются не пойми чем в этот момент? Сейчас он точно был в этом черном списке.

– Молодой человек, вы фотограф? – неприятный резкий голос пронзил мерно текущие в голове Андрея мысли. Он помотал головой, скидывая маску задумчивого философа и надевая дежурную улыбку для таких мест.

– Да, – кивнул он даме с глазами, подвеянными а-ля кошачий взгляд, правда, ее тучное тело придавало этому образу вид скорее домашнего сытого кота, нежели грациозной пантеры.

– Может, вы займетесь делом? – прошипела лжепантера.

– Простите?

– Сейчас будет выступление Софии, вам следует приступить к своим обязанностям, а не сидеть тут в углу, – сказала она и попыталась резко развернуться на каблуках, что уподобило ее еще одному представителю фауны – бегемоту.

Андрей огляделся – пока он думал о бренности бытия, зал заполнился людьми примерного одного калибра и сорта: уверенных в том, что они уникальны. Между группками, что-то живо обсуждающими, сновали официанты с подносами, искрящимися хрусталем бокалов с шампанским. Он взял один – выпил залпом, издал еле слышное «бррр» и окунулся в кишащую талантами толпу, в которой его никто не замечал, полагая, что он мебель или что-то еще менее значимое.

Не отдавая себе отчет в том, что делает, Андрей на полном автомате щелкал затвором фотоаппарата. Кто-то нарочито делал вид, что не замечает его, при этом пытаясь то повернуться определенной (видимо, «рабочей») стороной, то улыбаясь во все белоснежно-белые зубы. Кто-то специально позировал и долго не отпускал Андрея, хотя потом даже не спрашивал, что это за фотограф и где взять снимки. Позерство ради позерства. Некоторые (таких было меньшинство) действительно не обращали внимания на молодого человека, лавирующего между тучными дамами, очевидно знавшими толк в настоящем искусстве, худощавыми мужчинами и тусклыми официантами.

Почти разом все собравшиеся затихли, Андрей сделал еще один кадр, когда услышал раздраженное «шшшш», обращенное к нему и его чрезмерно громкому фотоаппарату. Судя по всему, перед публикой готовилась появиться виновница торжества. К своему стыду, Андрей напрочь забыл, что это за певица и какие ее хиты он мог слышать. Подойди к нему кто-то и обратись с таким вопросом, он точно бы сделал вид, что на минуточку оглох… ослеп… и уж точно – онемел. Та женщина-недокошка упомянула имя «София», если все было так просто, то именно она и вышла сейчас к публике, заметно уставшей от культурного времяпрепровождения.

– Добрый вечер, мои друзья, – начала блондинка, вышедшая на чуть возвышавшийся постамент – подобие сцены, – я рада приветствовать вас…

Дальше Андрей слушать не стал, он начал фотографировать певицу, чтобы побыстрее отделаться от бессмысленной и скучной работы. Сложно было найти ракурс, в котором ее восковое лицо выглядело бы естественно – а именно это и требовалось. Странно, думал Андрей, как женщины стремятся выглядеть свежо и молодо, всячески мешая в этом природе ухищрениями, не заслуживающими доверия. Помимо неоднократных вмешательств со стороны хирургов, на лицо певицы-художницы  были нанесены слои косметики. «На картины она потратила явно меньше», – усмехнулся про себя Андрей. Она что-то горячо объясняла, указывая то на одно полотно, то на другое. К самой большой (губы на черном фоне) она даже подошла. Андрей продолжал фотографировать – аж палец устал от такой скорости. Закончили они одновременно – она рассказала историю создания этих работ, пригласив всех еще разок ознакомиться с ними, он – надел крышку на объектив и положил аппарат в сумку.

Андрей, довольный, что удалось сделать несколько хороших кадров – точнее тех, что устроят Екатерину Александровну – уже направился к выходу, как на его плечо легла мягкая рука.

– Это вы фотограф из того журнала… э-э… – хозяйка выставки замялась, сделала вид, что произнесла название, а Андрей сделал вид, что услышал его. Он утвердительно кивнул, лицо его не выражало ровным сетом ничего. Почувствовав запах свободы, струйкой прохладного вечернего воздуха окативший его в коридоре, он разочарованно посмотрел на Софию.

– Я бы хотела вас попросить сделать пару кадров для меня, – сказала она вкрадчиво, но всем своим видом показывала, что отрицательного ответа не ждет.

– Да, кончено.

Пока он снова доставал оборудование, она спросила:

– Вам понравились мои картины? Только честно. Вы же тоже, в какой-то мере, человек искусства.

– Эм, – он почувствовал пренебрежение в ее тоне и постарался не ответить тем же. Очевидно, она была так горда собой, и, возможно, решила его остановить отнюдь не из-за снимков, а просто удивившись, что ее гениальную выставку можно покинуть так скоро.

– Ну же, я не боюсь критики. Я читаю комментарии в интернете, – она попыталась лукаво усмехнуться, но маска тонального крема мешала эмоциям.

– Вы правда хотите честного ответа? Не думаю, что кто-то тут, – он обвел зал взглядом, – вам его даст.

Подобие улыбки с ее лица сползло. Она сложила губы в трубочку и грозно посмотрела на него:

– Что ж, вы можете думать, как вам заблагорассудится. Полагаю, найдутся люди, которые оценят мои картины.

– А вы хотели бы знать, сколько таких будет? – внезапно даже для себя самого спросил Андрей.

– Что вы имеете в виду? – заинтересованности в голосе не было, только нарастающее раздражение.

– Точное число. Вот если бы вам сказали, что тут 500 людей, а нравятся ваши полотна, например, 50, – он оторвался от фотоаппарата.

Она не стала отвечать, просто фыркнула «хам» и ушла вглубь галереи, громко стуча высоченными каблуками. Андрей не расстроился ее уходом, но поймал себя на мысли, что все чаще и чаще задумывается о часах, которые своей яркой желтизной в данный момент грели руку Оли. Он снова собрал аппаратуру и в этот раз вышел на улицу, не оглядываясь и не останавливаясь. Небо все еще не спешило оставить город без дождя, который падал мелкими каплями на плечи и головы прохожих. Они не знали, можно ли называть такую морось настоящим дождем, и заслуживает ли она открытия зонта. Поэтому многие, так же как и Андрей, предпочитали обходиться без последнего и шли с голыми головами, высматривая вход в метро или ожидая запоздавший автобус.

Все чаще и чаще Андрей думал «сколько нас… входящих в метро… мокнущих под дождем… идущих на север или на юг». Эти мысли липкой жвачкой клеились к его мозгу, заставляя возвращаться к ним. Он включил плеер, чтобы забыться и заглушить странные вопросы, то и дело всплывавшие в его голове. Но как только его начало отпускать, он вдруг подумал: «А сколько людей на планете сейчас слушают эту песню?» Ему, с одной стороны, хотелось, чтобы единомышленники нашлись, их было бы много, будто они все вместе, сами о том не подозревая, присутствовали на импровизированном концерте и слушали толпой поодиночке этот трек. Но в то же время Андрею очень захотелось, чтобы он был таким одним, чтобы эта песня принадлежала сейчас только ему. И тут вспомнил обо всех тех людях, что в такую мерзкую и непонятную погоду пришли на открытие выставки. Каждый из них считал себя уникальным, но Андрей через объектив фотоаппарата, словно через стекло микроскопа, видел, что все они до умопомрачения одинаковы. Пока он ехал по эскалатору и листал соцсети, ему попадались одинаково прекрасные фотографии одинаково красивых девушек и слишком похожие посты не таких уж и разных парней. В этом мире, мелькнула у него мысль, каждый стремится быть индивидуальностью и выбраться из-под цепкого плена серой массы. Но в то же время эта серость и состоит из этих ярких людей, где уникальность одного, как сестра-близнец, смотрит на уникальность другого. Быть обычным – вот это достижение.

– Молодой человек, – женщина похлопала Андрея по спине.

Он обернулся и ощутил на себе почти ненавидящий взгляд. «Боже, когда я постарею, – думал он,  – ни одно словосочетание в мире не звучит так ужасно как «молодой человек» в устах всех этих немолодых женщин». Но увидев форму и выглянув в окно вагона, понял, что заслужил наказание. Поезд пришел на конечную станцию, а он не удосужился выйти на платформу.

– Извините, – он попытался улыбнуться женщине в форме, но та лишь закатила глаза.

«Сколько вот сейчас таких, как я – забывших, что надо выходить на своей остановке?.. Куча».

В мире проживает больше семи миллиардов человек, чисто математически очень и очень сложно сделать что-то уникальное и выходящее из ряда вон. Чистишь зубы? Вас таких миллиард. Стоишь на голове? Хах…540 тысяч. Чихнул? Будь здоров, вас миллион. Поешь под водой в наполненной ванне песню «Аэросмит». Так же, как и те 15?

Андрею казалось, что от подобных мыслей ему уже не избавиться, и идея, рождение которой он почувствовал еще на выставке, начинала прорисовываться в его сознании все отчетливей. Он пытался отбросить ее, потом пытался обдумать как следует, после чего вновь силился освободиться от нее. Но она все не отлипала. Да, он захотел увидеть на тех часах единицу. И только ее. Он хотел хоть на секунду, на мгновение стать человеком, который делает что-то уникальное. То, чего сейчас в мире никто не повторяет. Может, что-то безумное и оригинальное, а может, это что-то обыкновенное, просто пойманное в нужный момент. Но единица должна загореться на этом магическом циферблате.

Оля была уже дома, когда Андрей вернулся с выставки, она стояла у плиты в его вылинявшей футболке, достающей ей почти до колен. Напевая себе под нос – она была в огромных наушниках – девушка не заметила, что кто-то вошел. Андрею в глаза сразу бросились часы на ее руке. 160 984 451 – показывал циферблат. «Людей готовят еду», – как бы договорил за них он.

– Привет, – он помахал рукой перед ее носом. Она вздрогнула, уронив деревянную ложку в соус.

– Эй, – возмущенно нахмурила брови Оля, – нельзя ли менее внезапно?

Он улыбнулся и чмокнул ее в щеку, на которую попали брызги соуса, когда ложка летела в сотейник.

– Вкусно, – сказал он, подмигнув ей.

– Ой-ой-ой, – наигранно отреагировала она, но отвернувшись, улыбнулась.

– Ну что, ты разгадала секрет часов? – Андрей старался придать голосу ровный тон, но, по всей видимости, получалось у него плохо.

– Не-а, – протянула она, – они показывают какую-то белиберду. Когда я ехала в трамвае, там было что-то около двух миллионов, когда рисовала – двести тысяч, а когда пошла на обед – почти миллиард.

Андрей усмехнулся с видом всезнайки, который единственный в классе знает ответ на вопрос, заданный учителем. Таким обычно потом достается от менее знающих, но более сильных.

– Ты догадался? – Оля увидела самодовольство на его лице, да он и не пытался его скрыть.

Андрей кивнул.

– Ну так и? Говори, – она стала угрожать ему деревянной ложкой, которую успела отмыть от соуса.

Он поднял руки вверх, все так же лукаво улыбаясь.

– Посмотри на них сейчас.

– Тысяча с хвостиком, – задумчиво произнесла она, – что это? Маловато как-то для них.

– Потому что таких агрессивных поваров не так много в мире, – он сделал прыжок в ее сторону, перехватил ложку и мягко взял за запястье, – смотри, а обезоруженных вообще мало – всего триста.

– Что? – она непонимающе посмотрела через плечо ему в глаза. Он стоял сзади, подняв ее руку на уровне глаз.

– Смотри, – сказал он и внезапно поцеловал ее.

Цифра тут же изменилась. 842 097 124.

– Как ты думаешь, почему четное?

– Без понятия, – но она заметила, что как только они перестали целоваться, цифра постоянно менялась и все время оставалась кратной двум, – не томи, Андрей!

– Ладно, ладно, – он выпустил ее из своих объятий и сел на стул в углу кухни.

– В общем, сразу к делу. Эти часы показывают, сколько людей на планете в данный момент заняты тем же, что и ты, – гордый своей догадкой, он в ожидании восторга посмотрел на Олю.

– Что? Как? Такое невозможно, – буркнула она и повернулась к плите, – я-то думала, ты правда догадался.

Несколько обиженный такой реакцией, Андрей все-таки продолжил.

– Я начал это подозревать, когда мы были на футболе. Они показали, сколько людей на стадионе, а через несколько минут, диктор объявил то же самое. А когда мы пришли домой, они уже были на тебе, ты отключилась. И на них засветилось два миллиарда. Раз со стадионом получилось, то что мне стоило погуглить, сколько людей спит каждую секунду? И как ты думаешь? Полтора-два миллиарда. Они показывают именно это!

– Ой, что-то я не уверена, – но было видно, что она засомневалась не в версии Андрея, а в первоначальном своем неверии.

– Посуди сама, ты говоришь, что когда рисовала, было небольшое число.

– Двести тысяч, – уточнила Оля.

– А когда пошла на обед?

– Почти миллиард, – прошептала она – в горле резко пересохло.

– Потому что не так много из семи миллиардов рисуют, но поесть любят все и всегда, – усмехнулся он, указывая на соус, который готовила Оля.

– Да, но… – она не знала, что сказать. Хватило только на: – Это невозможно.

– Я знаю, но это определенно так.

Оля посмотрела на часы:

– Полмиллиона, – показала она Андрею.

– Видимо, столько людей сейчас получили информацию, в которую невозможно поверить, – он подмигнул ей и сказал, – а мы присоединимся к тому миллиарду, что сейчас кушает? Или так и будем очумевать от происходящего?

За ужином Андрей попытался как можно более подробно рассказать все те сведения, которые ему удалось добыть. Хоть их было не так и много, но сопоставив с тем, что за день на часах видела Оля, они пришли к выводу, что другого объяснения быть не может. Это волшебные часы. Он рассказал ей о своей идее – увидеть единицу.

– Мне кажется, это будет очень сложно, – в голосе девушки звучало сомнение сдобренное интересом. Хоть порой ее и ставили в ступор безумные идеи Андрея, но в большинстве случаев она была готова вместе с ним воплощать их в жизнь. Как и в этот раз. – С чего ты планируешь начать?

– Честно? Даже не знаю… – он задумчиво посмотрел в окно, напротив которого сидел, – мне кажется, что все идеи уже реализованы, как бы оригинальны они ни были.

– Значит нужно какое-то безумство! И все-таки? – лукаво усмехнулась она.

– Как придумаешь, дай мне знать, – с иронией сказал он.

– Если ты настаиваешь…

Андрей увидел, что у Оли уже родился план. Он заерзал на стуле, словно маленький ребенок, перед которым маячила возможность получения сладости. Он не стал спрашивать, но всем своим видом показал, что готов слушать и действовать.

– Что ж, есть у меня одна мысль…

 

Попытка 1. Ночь в музее

 

«Ежегодно петербургский Эрмитаж посещает более 4 миллионов человек, в месяц – больше трехсот тысяч, в день – одиннадцать тысяч (не считая, конечно, первого четверга месяца – в бесплатный день количество зевак не счесть). Музей закрывается в 18.00, а по средам и пятницам – в 21.00, выходной – понедельник. Вход в музей находится на Дворцовой площади. Эрмитаж охраняется несколькими десятками человек, дежурящими по коридорам днем и ночью. В каждом зале располагаются сигнализации», – читала Оля вслух, пока они сидели на лавочке на Марсовом поле.

– Ты действительно думаешь, что игра стоит свеч? – неуверенно спросил Андрей, поглядывая на соседнюю парочку, которая была занята фотосессией девушки в начавших желтеть осенним золотом кустах.

– Конечно, ты думаешь, найдутся еще чудаки, которые будут там ночевать?

– А вдруг они посчитают охранников? Как людей, которые находятся там же, где и мы. Или всех людей, кто нелегально проводит ночь во всех музеях мира? – Андрей перевел взгляд с парочки на Олю.

– Мне кажется, что они понимают, что мы от них хотим, – она указала на часы, которые вернулись на руку Андрею, – они покажут все верно. Только мы будем там! Пусть не единичку, но ты же будешь знать, что это я с тобой бегаю от охранников Эрмитажа. К тому же, это не просто музей, он – уникальный, так что блуждания по нему тоже будут уникальными!

– То ты не верила в часы, то теперь говоришь, что они все знают, – он усмехнулся, после чего встал и подал ей руку, – ладно, пойдем, а то кассы скоро закроются. Если что, узнаем, сколько людей вместе с нами будет сидеть 15 суток за хулиганство.

Оля, засияв от того, что он согласился на ее авантюру, вскочила со скамейки, схватила его за руку и буквально поволокла в сторону Дворцовой.

– Молодые люди, напоминаю, что музей сегодня работает до 21.00, у вас есть всего полтора часа – поторопитесь, – сказала кассирша, с подозрением смотря на молодую пару. Есть такой тип женщин непонятных средних лет, которые смотрят с подозрением буквально на всех и на все.

Оля и Андрей синхронно кивнули и отправились к выставочным залам.

– Девушка, – охранник на входе окликнул Олю, – вам надо сдать рюкзак в гардероб.

Она посмотрела на Андрея, призывая его помочь. Может, идея о покорении в ночи главного музея страны и принадлежала ей, но трусить при этом никто не запрещал.

– Простите, он, кажется, уже закрывается, – Андрей сделал вид возмущенного посетителя, с которым персоналу лучше не связываться, – я бы с радостью сдал туда, например, и свою куртку… но, увы, – он развел руками.

Охранник в замешательстве посмотрел на них – то ли поверить им на слово, то ли все-таки сходить проверить. Но выглядели они вполне прилично, да и то, что гардероб мог закрыться раньше времени, он допускал.

– Хорошо, только дайте мне тогда посмотреть, что у вас там внутри, – он деловито подошел к ним, хотя и понимал, что его авторитет (если таковой был) в их глазах пошатнулся, так как он дал слабину.

Оля раскрыла рюкзак. Там были завернутые в салфетку бутерброды, бутылка воды и два яблока.

– Вы что тут, обедать собрались? – попытался пошутить охранник.

Девушка с опаской посмотрела на него, будто на ее лбу было написано, что именно тут она и планировала съесть эти запасы. Только не днем, а ночью.

– Просто не обедала сегодня на работе, – тихо пропищала она.

Охранник лишь усмехнулся в серые усы и махнул на них рукой, отпуская с миром. «Если нас поймают, то пусть этот добряк», – подумал Андрей и, взяв Олю за руку, потащил ее к картинам.

Около получаса они ходили из зала в зал, делая вид, что поглощены изучением искусства. На самом деле они чуть слышно перешептывались, обсуждая план ночевки. Если вы часто бываете в музеях, то не раз видели двери, якобы закрытые, с табличкой «только для персонала» или «зал на реконструкции». Как правило, эти помещения открыты и зайти в них может каждый, кто не боится красной бархатной ленты, перекинутой поперек двери. Именно туда и хотели пробраться Оля с Андреем, чтобы притаиться, пока музей не будет заперт на ночь. Был и запасной план, он был не менее, а может и более, эффективен, но точно прозаичнее. Единственное место в музее, где точно нет видеокамер – это туалеты. Если одна дверца вдруг заклинит (сама собой, а не потому, что какая-то странная парочка будет прятаться от работников музея), то вряд ли кто-то поднимет шум из-за этого. Но план А подразумевал ночевку в открытом зале. Поэтому Оля и Андрей старались за отведенный им срок пройти как можно больше помещений в надежде найти подходящее.

– Есть чего-нибудь? – Андрей тоже начинал нервничать. Состояние мандража, которое внезапно наступило у Оли во время встречи с охранником, передалось и ему.

Она посмотрела сначала влево, потом вправо – будто собиралась переходить дорогу – и только потом сказала:

– Вроде там есть дверь, – она повернулась в сторону выхода из зала. Рядом с большой аркой прямо у перехода в другое помещение была небольшая резная дверь, которая, по всей видимости, вела в комнату, не предназначенную для экспозиции. Скорее всего, там хранились экспонаты, сейчас в выставке не задействованные. Но она, несомненно, была не заперта, потому что темная полоса выдавала неприкрытый дверной проем.

– А может, там кто-то есть? – неуверенно спросил Андрей.

– Выбирать не приходится, осталось мало времени. А в пяти залах, в которых были выходы в побочные комнаты, двери были закрыты – ты и сам знаешь. Либо сюда, либо все-таки в туалет, – она поморщилась, всем своим видом показывая, что последний вариант ей совсем не по вкусу.

Они осторожно, все так же делая вид, что досконально изучают полотна, продвинулась к нужной двери. Оля попыталась ее приоткрыть. Петли, за которыми ухаживали и следили не так тщательно, как за Ван Гогом или Да Винчи, скрипнули на весь зал. Андрей толкнул Олю локтем в бок, будто она нарочно это сделала. Но, может, им повезло и редеющие группки туристов не обратили внимания на посторонний звук, или же он был не таким громким, как этим двоим показалось, но никто не сделал им замечания и даже не посмотрел в их сторону.

Оля прошмыгнула в комнатку, Андрей осторожно последовал за ней. Темнота обволакивала помещение и, казалось, пыталась проникнуть и в соседнюю залу, залитую светом огромных люстр. Но так как это было невозможно, она завладела каждым миллиметром в помещении, в котором оказались Оля и Андрей. Он достал из кармана телефон, включил экран и осветил комнату. Это действительно была небольшая зала, где располагался реставрационный отдел. По крайней мере, все на это указывало. Большой стол занимал почти всю площадь, на нем были разложены  кисточки на любой вкус – широкие, узкие, почти с ладонь и совсем микроскопические, мастихины и скребки разных видов. У стены стояло несколько больших полотен, они образовывали своего рода домик, Андрей кивком указал на него, и Оля поняла без слов – именно в этом картинном шалаше им и предстоит дождаться закрытия музея. Как только Андрей сделал шаг по направлению к картинам, дверь за их спинами предательски бесшумно открылась, и комнату залил яркий свет.

— Что это вы тут делаете? – спросил резкий голос бабули со стула. Кто часто бывает в музеях, тот знает этих женщин. Они все как одна пожилые, тихие, надменные и очень злые. Эта не была исключением. Но одно дело подросток, пытающийся подержаться за греческую скульптуру, а другое – такое бесцеремонное вторжение в недра музея. Она даже немного опешила от такой наглости, но тут же взяла себя в руки.

– Молодые люди, – «боже, теперь нас двое таких молодых и произнесенных таким ужасным голосом», – подумал Андрей, – попрошу объяснить, что вы тут делаете.

Она пристально посмотрела на парочку нарушителей, плотно прижавшихся друг к другу. Точнее Андрей прочитал этот взгляд, потому что лица женщины он не видел – свет, бивший в ее спину, обнажал лишь их виноватые лица, а ее оставлял в тени.

– Мы… мы… – выручать их бросилась Оля, – мы думали, что это переход между залами, и немного заблудились.

– Какой еще переход? – недоверчиво спросила женщина.

– Ну знаете, во всех музеях такие встретишь, – она начала врать, приободрившись тем, что смотрительница ее слушала, – даже в Лувре – это обычное дело. Вот мы и подумали, что в Эрмитаже так же.

Женщина чуть развернулась, и ее уставшее лицо осветила лампа большого зала. Она закатила глаза и посмотрела на Олю:

– Ничего такого тут в помине нет. Вы залезли на служебную территорию, знаете ли.

– Ой, – Оля с испугом посмотрела на Андрея, будто эта оплошность была настоящим преступлением и теперь она не знала, что же делать, – простите нас, пожалуйста, мы не знали. Ох, как это ужасно, что мы вот так... Если бы мы знали…

– Хватит, – женщина опять закатила глаза, –дуйте отсюда и больше ни в какие двери не заглядывайте, все, что нужно – увидите и так. Мы не какой-то там Лувр, – с гордостью сказала она.

Оля и Андрей переглянулись, будто не веря, что так легко отделались. 23 987 – мельком глянул он на часы. «Что бы это значило…» – успел подумать Андрей.

– Идите, идите, но я смотрю за вами, – подгоняла их женщина.

Они шли, не оглядываясь. Сделали вид, что собираются на выход. После того, как смотрительница удостоверилась, что они действительно пошли к лестнице, ведущей на первый этаж, она, в очередной раз тяжело вздохнув, отправилась на свой трон, к людям, расслабившимся без ее пристального надзора.

– Видимо, – сказала Оля с нескрываемой грустью, – придется использовать план Б. Если нас опять где-то выловят, эта дамочка позаботится, чтобы мы не только 15 суток смотрели на часы и наблюдали, как сажают кого-то новенького, а придумает что-то позаковыристей.

– Ну чего ты так на нее наговариваешь. Скажи спасибо, что она поверила в эту твою историю с Лувром.

Они рассмеялись, нарушая тишину полупустого музея. Но делать действительно было нечего – они направились к туалетам, располагавшимся на первом этаже Эрмитажа.

– В мужской или женский? – робко спросила Оля, когда они уже были на месте.

Андрей попытался принять взвешенное решение, но этого не требовалось – он увидел, как Оля косится на дверь с человечком без юбки, и понял, что она не горит желанием открывать ее и попадать в новый для себя мир. Он улыбнулся и двинулся к женскому. Она с облегчением вздохнула.

– Сколько времени? – спросил Андрей

– Восемь сорок семь, – кивнула Оля на часы.

Андрей посмотрел на свои – 50 748.

– Ого, вон сколько парней сейчас в женских туалетах, – он усмехнулся и показал цифру Оле. Та закатила глаза.

– Думаю, уже скоро начнут выпроваживать оставшихся посетителей, – сказала она задумчиво, – как считаешь, проводится ли какой-то обход? Ну, я имею в виду тут?

Как только она договорила эту фразу, дверь в помещение отворилась. Оля с Андреем успели пройти во вторую комнатку – там, где располагались кабинки, в первом помещении были сушители для рук и раковины.

– Ох, последний на сегодня, – услышали они приглушенный женский голос.

Андрей, не зная, что делать, открыл ближайшую кабинку, затолкал туда Олю и закрыл дверцу. И сделал это как нельзя кстати – женщина вошла в помещение и теперь стояла аккурат напротив того места, где десять секунд назад находились Оля с Андреем. Он кивком головы указал на унитаз. Оля кивнула, и как можно более бесшумно опустила крышку и встала на нее, неуверенно выпрямившись. Андрей чуть дернул ее за руку, чтобы она не вставала в полный рост, а дальше сам забрался к ней наверх. Он уперся руками в стенки, чтобы не упасть. Его колени находились над унитазом, а остальное тело оказалось навесу. Женщина, что-то ворча себе под нос, начала возить тряпкой по кафельному полу. Она открывала каждую дверцу, при этом считая их. Раз – слишком далеко, можно не волноваться. Два – еще есть время выйти и невозмутимо пройти мимо, не пойманными. Три – нет причин для паники. Пять, шесть, семь. С каждой новой кабинкой сердце Андрея билось все чаще и чаще, норовя выдать их своим громким стуком, отдававшим в ушах.

– Двенад… – она не договорила. Дверца, которую Андре запер на железную задвижку, не поддалась уборщице, – да что ж такое, – недовольно сказала она, – ну же.

Ребята почувствовали, что она навалилась на дверь, в надежде, что та распахнется. Если бы ее желание сбылось, то перед глазами предстала бы странная картина: девушка, согнувшаяся в три погибели и парень, еле удерживающийся на ногах с распростертыми руками. Оба стояли на крышке унитаза, затаив дыхание.

– Открывайся же, – они почувствовали толчок, который прокатился по всей кабинке, –ай, ладно, завтра скажу Егорычу, чтобы починил, опять, пади, заклинило. Тоже мне… лучший музей страны, самый посещаемый, самый распресамый… а кабинки починить не могут, тьфу!

Ее голос постепенно удалялся, позволяя натянутым нервам Оли и Андрея чуть ослабнуть. И только когда ее ворчание совсем пропало из поля слышимости, они посмотрели друг на друга и засмеялись. Эхо прокатилось по туалету, Оля зажала рот рукой. Андрей опустил ногу внизу, с его лба градом лился пот, глаза Оли становились менее круглыми от страха, но на них проступили слезы от смеха. Андрей вновь глянул на часы: 1 449 – показал Оле, и они вновь громко расхохотались.

Дальше ждать стало не так страшно – вряд ли их кто-то потревожил бы, оставайся они тут хоть всю ночь. Но план состоял в том, чтобы переночевать в музее, а не в туалете. Они переоделись в черные с капюшонами толстовки, съели по бутерброду и только в одиннадцать часов решились выбраться из своего логова. В коридорах первого этажа царил полумрак, лишь небольшие лампочки под высоким потолком тускло освещали помещение. Андрей, чувствуя себя настоящим ниндзя, вышел, посмотрев по сторонам и немного пригнувшись.

– Ты чего горбишься? – усмехнулась она.

– Эм… – он выпрямился, осознав, что выглядит нелепо.

Оля кивнула в сторону лестницы – на первом этаже, там, где располагались залы античности, ей всегда было неинтересно, а вот рассмотреть любимые картины импрессионистов в таком необычном освещении вряд ли еще когда-нибудь представится возможность. Они поднялись на второй этаж, и тут Андрей вспомнил, что целью их визита было все-таки не ознакомление с предметами искусства. Он взглянул на правую руку – 89. Самое небольшое число, которое он видел на магических часах, но все-таки до двойки или единицы было еще далеко.

– Вот видишь, я же говорил, что они покажут что-то другое – все музеи, или всех, кто сейчас находится тут – охранников, кошек да нас, – шепотом ворчал он.

– 89? Для музеев всего миро как-то маловато, не думаешь? А для ночных работников музея – много, - задумчиво произнесла Оля.

– Для Атоса… для графа де ля Фер, – закатив глаза, пробубнил Андрей. Оля ощутимо тыкнула ему палацем под ребро, и он замолк.

– Тсс, там кто-то идет, – шепнула она, испуганно посмотрев на молодого человека.

Он взял ее руку, очень сильно сжал – то ли пытаясь успокоить ее, то ли себя.

– Давай туда, – он указал на окно с тяжелыми гардинами. Прятаться за ними в светлое время суток было бы глупо, так как они были очень грузными и вряд ли могли оттопыриться из-за дуновения ветерка, но в темноте, которая почти полностью окутала Петербург, это могло сработать. Они встали по обе стороны окна, Андрей спрятался за одной гардиной, Оля – за другой.

– Я, кажется, что-то слышал, – раздался в темноте мужской голос.

– Саш, правильно сказал – показалось. Что ты параноишь? – отозвался его приятель.

– Нет, я точно что-то слышал, говорю вам. Тут кто-то есть.

– Он всегда такой трусишка? – тихонько захихикала девушка.

– Ой, не знаю, не знаю, – ответила другая.

– Так, все, тихо, идем спокойно, – второй мужской голос принадлежал командиру этой компании, – я говорил, что мы тут будем одни, кому еще придет в голову тут бродить ночью?

– Охранникам, например, – не унимался тот, кого назвали Сашей.

– Так, успокойся, – ответил чуть тише его друг, видимо, отведя Сашу в сторону – как раз к окну, у которого прятались Андрей и Оля, – ты все испортишь, видишь – девчонкам нравится. Идея – атас. И совершенно бесплатно. Не порть все нытьем, бро.

– Окей, но я что-то слышал, – сказал обреченно парень

– Да забей, все нормально.

Голоса, так хорошо слышимые в темноте и тишине, начали удаляться. Когда они затихли совсем, Андрей решился выбраться из-за гардины. Он подошел к соседней, коснулся ее, Оля от неожиданности подскочила, но не издала ни звука.

– Мы тут явно не одни, часы не врут, – усмехнулся он.

Говорят, что для изучения Эрмитажа не хватит целой жизни, пока вы будете разглядывать картины в одном зале, экспозиция в другом будет меняться, а благодаря огромной территории музея, вы будете ходить по нему десятки лет.

– Их было четверо, неужели ты думаешь… – она не стала договаривать. Они проходили через зал войны 1812 года, красные стены зловеще горели в неверном свете маленьких фонариков. Пройдя еще два зала, они увидели, как в конце последней на их пути комнаты два силуэта стояли напротив картины и о чем-то шептались.

– Тут вообще, следят за тем, чтобы посетители выходили из здания? – задал риторический вопрос Андрей.

Оля пожала плечами и ответила:

– Жаль, что идея не сработала. Но, боже, Андрей… ты понимаешь, что тут сотня таких же нелегалов, как и мы. Просто вот так ночью бродят по Эрмитажу, только подумай об этом…

Она не договорила. Рядом с той парочкой, что стояла поодаль, откуда ни возьмись появился охранник, те попытались что-то ему сказать – что именно, слышно не было – но через несколько мгновений бросились бежать. Охранник, на удивление поджарый и быстрый, поспешил за ними. Андрей в неверном свете сначала не мог понять, куда движутся тени, но как только он осознал, что все трое бегут в их направлении, тут же схватил Олю за руку и потащил к выходу. Они бежали, что было сил – картины, скульптуры сливались по бокам в одну пеструю линию, оставаясь где-то позади. Буквально перескочив через два пролета мраморной лестницы, Андрей и Оля оглянулись. Те ребята, которых преследовал охранник, бежали туда же, невольно подставляя и их под гнев закона. Андрей подбежал к окну, попытался распахнуть его, но тут же бросил эту затею – огромная кованая решетка не позволяла и думать о возможности такого выхода.

– Что ж, придется как в министерстве магии – как пришли, так и вышли, – просипел он, еле унимая дыхание, и двинулся к тому же туалету, где они пережидали до закрытия музея. Оля, испуганная как никогда раньше, не понимала, о чем он, но беспрекословно повиновалась и последовала за ним.

Когда они коротали пару часов в туалете, Андрей заметил, что на самом верху располагается небольшое оконце. Он еще поймал себя на мысли, что вряд ли при императорах тут было нечто подобное. Но это пластиковое окно, заставляющее забыть о том, что это Зимний дворец, и было их ключом в мир, где охранник не гонится за ними и еще 87 людьми, самовольно расхаживающими по главному музею страны. Андрей вскочил на подоконник:

– Так, давай руку, – ты вылезаешь, потом подтянешь меня, Оль, быстрее.

Та стояла, будто окаменев, но как только он произнес ее имя, словно магическое заклинание, она стала действовать. Выбравшись на поверхность – в переулок, который вел от Дворцовой площади к набережной, – она набрала полные легкие воздуха свободы, почувствовав себя сбежавшей из тюрьмы преступницей, что не видела чистого неба годами. Оля помогла Андрею выбраться, они вместе прошли несколько метров и устало уселись на брусчатке площади.

– Да, идея была так себе, – согласился Андрей и засмеялся во весь голос.

Прохожие с любопытством смотрели на них – оба тяжело дышали, постоянно оборачивались, да и вообще выглядели как-то странно и подозрительно. Тут кто-то подошел сзади – так же тяжело дыша. «Охранник», – успела проскочить мысль в голове Андрея.

– Ребят, если бы не вы, мы бы не унесли ноги, – сказал молодой парень, упершись руками в колени и согнувшись пополам.

– Да, мы бежали за вами с самого начала и успели скрыться от этого тупого охранника, – сказала девушка с красными волосами, которой этот забег, очевидно, дался легче, чем ее спутнику, – спасибо.

– Всегда пожалуйста, – ответил Андрей и все четверо расхохотались громче прежнего, приковывая к себе еще больше недоуменных взглядов.

 

 

Попытка 2. Свидание

 

Следующий день Андрей провел в кафе, обрабатывая на ноутбуке фотографии с выставки не то художницы, не то певицы. Пару раз позвонила Екатерина Александровна, напоминая о том, что забывать про работу нельзя и что ответственность и пунктуальность – путь к успеху. Андрею очень хотелось положить телефон рядом с собой и предоставить начальнице возможность выговориться пустоте. Но он терпеливо слушал ее, непроизвольно кивая головой, благодарил за советы и прощался. На часах все время горели шести-семизначные цифры, что раздражало Андрея, хотя он и не отдавал себе в этом отчет. Самое маленькое число, увиденное сегодня было 23 687, когда он умывался и пел песни в зубную щетку. В остальном день не отличался от других – серых и ничем не примечательных.

Возвращаясь домой, Андрей пытался придумать, что же еще сделать такого, что могло бы заставить на волшебных часах появиться единицу, ну или максимум – двойку, если он собирался делать это с Олей.

– О, ты уже дома, – заглянул он в комнату.

Оля лежала на кровати с большим ведром попкорна и как на конвейере отправляла тот в рот, не отрываясь от экрана.

– Ага, – сказала она бесцветным голосом, – дома.

– Что смотришь? – он помахал перед ее глазами рукой, она, все так же уставившись в экран, попыталась отмахнуться, но так как не смотрела на Андрея, просто потрясла рукой в воздухе, не попав по его ладони.

– «Выживший» с Ди Каприо.

– Мы же вместе смотрели, чего ты не отрываешься-то, будто первый раз видишь? –фыркнул он.

– Так интересно же, тут самая жесть началась, он уже с мишкой подрался и почесал к людям.

Андрей переоделся в серые домашние штаны, не имеющие формы и размера и бухнулся на кровать рядом с Олей, при этом рассыпав поп-корн. Он уже приготовился к тому, что она возмутится его неуклюжести, но Оля, как зачарованная, смотрела в экран, не замечая ничего вокруг.

Прошло минут пятнадцать в полной тишине. Оля жевала поп-корн, Ди Каприо пробирался через снега, а Андрей боролся со сном, постоянно зевая. На очередном зевке он внезапно так резко захлопнул рот, что Оля отвлеклась от фильма, чуть ли не подпрыгнув на кровати.

– Я придумал! – воскликнул Андрей.

– Чего такое? Можно потише? Я смотрю, – наигранно заворчала она.

– Нет, слушай! – он сел на колени перед ней, заслоняя собой телевизор.

– Ну эй, – она мотала головой туда-сюда, пытаясь увидеть хоть что-то. Но Андрей качался из стороны в сторону, не позволяя ей сделать этого. Тогда Оля поняла, что легче выслушать его и потом уже продолжить просмотр фильма.

– Отложи все дела завтра вечером. Мы будем вновь тестировать часы!

– Что? Какая идея? – она немного отошла от своего нарочитого гнева, потому что впервые за вечер ей стало интересно что-то, кроме борьбы Лео за жизнь и Оскар.

– Не скажу, это будет сюрприз для тебя. Но все благодаря Ди Каприо, – Андрей ухмыльнулся.

– Что? – она не поняла, потом ее глаза округлились, – т-т-ты собираешься забраться в тушу лошади? Нет же? Что? Господи, скажи, что ты удумал?

– Чего? Ты с ума сошла? – он округлил глаза и рассмеялся, – хотя…это неплохая идея. Думаю, немного людей на планете ночует в тепленькой лошадке.

Она сделала вид, что бьет его по плечу, но тоже не удержалась от смеха.

– Давай это будет вариант на крайний случай, – сказал он, подмигнув.

– А давай нет, – она высунула язык, нагнула его голову и продолжила смотреть фильм.

С самого утра Андрей начал готовить к реализации свой план, который был призван не только удивить Олю, но и зажечь заветное число на магическом устройстве. Андрей настолько зажегся идеей стать единственным в мире хоть на мгновение, что все его действия, все мысли, хотел он того или нет, вновь и вновь возвращались к этому. Когда он одевался – то не мог оторваться от часов – а вдруг сейчас никто не натягивает правый носок на левую ногу, но таких было больше миллиона. И что бы он ни делал, он постоянно смотрел на часы, но каждый раз разочарование подтачивало его уверенность в том, что когда-нибудь он достигнет желаемого.

День, будто специально для Андрея, выдался не под стать питерскому сентябрю теплым и солнечным. Не всякий день в июле мог порадовать жителей Северной столицы такой погодой. Молодой человек, улыбаясь и периодически посматривая на странные часы с желтым ремешком, вышел на «Маяковской» и двинулся в сторону Фонтанки. Пешеходы, опьяненные солнцем и теплом, сновали туда-сюда, как обычно, не давая пройти тем, кто передвигается со скоростью выше средней хоть на шаг. Андрей смирился с тем, что быстро расправиться с этим небольшим маршрутом ему не удастся, поэтому шел, наслаждаясь хорошей погодой в любимом городе. Стоя на пешеходном переходе, он ногой в такт светофору отсчитывал время, когда загорится зеленый свет. Пожилая пара с опаской покосилась на него, будто испугавшись такого хорошего настроения.

– Уважаемые петербуржцы и гости города! Приглашаем вас на увлекательную экскурсию по рекам и каналам Санкт-Петербурга. Фонтанка, Мойка, Большая Нева, Канал Грибоедова, Дворцовый мост, Эрмитаж и Петропавловская крепость. Пенсионерам и студентам скидки. Отправление через двадцать минут с причала у Аничкова моста, – молодая девушка держала у рта громкоговоритель и двигалась вокруг собственной оси, стараясь звуковой волной накрыть как можно больше ушей. Она стояла прямо у моста на пересечении набережной и Невского, обращаясь ко всем и не замечая никого.

Андрей постоял рядом с ней какое-то время, он изучал флот, которым располагала эта контора, и только потом решился подойти к ней.

– Подскажите, а где можно договориться насчет частной аренды судна? – официальная формулировка вопроса покоробила Андрея, и он укорил себя за столь сухой и неестественный тон. Девушка-рупор, правда, этого не заметила. Она, не переставая говорить свою мантру про реки и каналы, кивнула в сторону будочки, которая находилось у спуска к лодкам. Андрей усмехнулся ее умению совершенно не задумываться над тем, что она произносила, и направился в указанном направлении.

В будке сидел старый как мир дедуля, с длинной окладистой бородой. Он радушно улыбнулся Андрею, заставляя того поверить, что в этом городе еще есть люди, которые способны порадоваться обычному погожему деньку. Язык с дедом Андрей нашел быстро, они договорились, что самое лучшее, быстрое и красивое, по словам, очевидно, командира этой флотилии, судно достанется вечером Андрею и его спутнице.

– Интересная вещица, – дед кивнул в сторону часов, даже чуть высунулся из своей будки, чтобы получше их рассмотреть.

– Да, ничего интересного, обычная безделушка из Китая, – Андрей махнул рукой.

– Зря ты так думаешь, парень, – старичок лукаво смерил его взглядом, – единичный товар!

Он взметнул костлявый палец вверх, и подмигнул Андрею. У того по спине пробежали мурашки, но он промолчал, лишь тряхнув головой. Вряд ли этот безобидный старичок что-то знал, он просто, как и многие пожилые люди, делал вид, что за свою долгую жизнь открыл все тайны мира. Даже если это было не так, делать всезнающий вид ему, думал Андрей, никто не запрещал. Он еще раз уточнил всю информацию, внес предоплату и распрощался с дедом. Возвращаясь к мосту, он оглянулся. На будке, в которой сидел старичок, была нарисована, казалось, свежей краской, единица. Андрей помотал головой, стараясь не думать, была ли она тогда, когда он подходил к коморке старичка.

Вечер мягкой багровой волной накатил на Петербург, листья, начинавшие желтеть, медленно падали с деревьев. Вода, которая была неотъемлемой частью города, как Петр или уличные музыканты, подернулась рябью, отражавшей багряный закат. Оля с Андреем медленно шли по набережной Фонтанки. На ней было легкое желтое платье, которое развевалось в такт ее шагам, Андрей был одет в клетчатую рубашку и (как он их называл) парадные черные джинсы. Они на минуту остановились послушать экскурсию, которая проходила прямо на улице. Девушка небольшого роста оживленно рассказывала о конях, украшавших мост через реку, ее окружала довольно внушительная группа людей, зачарованно смотревших на нее. Странного вида мужчина средних лет с конским хвостом на самом затылке старался записать каждое слово экскурсовода в свой потрепанный желтый блокнот.

Оля с Андреем двинулись дальше – группа изучающих город энтузиастов пошла в противоположном направлении. Оля облокотилась на перила моста, Андрей встал рядом.

– Какой же чудесный вечер, не верится, что это осень, – она задумчиво посмотрела вдаль, туда, где небо уже начинало растворяться в сумраке, который торопился взять жителей Петербурга в плен до утра.

– А, может, мы прокатимся? – спросил Андрей, сделав неопределенный жест рукой.

– Предлагаешь ехать домой? Но еще так рано… – с нескрываемой грустью сказала она.

– Нет-нет, я вот про это, – он указал на лодку, которая стояла прямо напротив них. Хотя он и не знал, какое же судно ему приготовил старичок, но эта лодка выглядела вполне прилично для его задумки.

Днем он возвращался на причал, принес продукты и договорился с поваром из кафешки, что находилась неподалеку. Старичок заверил, что все будет в лучшем виде, но название судна все-таки не уточнил. «Главное теперь, сесть на нужное нам», – подумал Андрей.

Глаза Оли загорелись, как только она поняла, что ее молодой человек предлагает речную прогулку. Она очень любила воду, ее всегда тянуло пройтись именно по набережным, несмотря на ветер, частенько пронизывающий до самых костей. Ей нравилось наблюдать, как огоньки от фонарей держатся на плаву, а чайки, пикирующие с высоты, разрезают водную гладь своими белыми тушками. Андрей все это знал, и понимал, что уговаривать Олю на вечернюю прогулку «по рекам и каналам» точно не придется.

Когда они спустились на пирс, старичок уже ждал их. Он заговорщицки подмигнул Андрею и оценивающе посмотрел на Олю. Видимо, приняв решение, что эти двое заслуживают того, чтобы их пустили на борт, он указал рукой в сторону и повел их за собой. Все трое подошли квнушительных размеров белому судну с большой палубой, где уже ждал столик на двоих.

– Эксклюзив, – произнес старичок, пожал руку Андрею и удалился. Опять молодому человеку почудилось что-то странное в том, как дедуля произнес это слово, но он тряхнул головой, пытаясь отделаться от столь назойливых и столь непонятных мыслей.

– Что все это значит? – Оле было сложно скрывать счастливую улыбку.

– Романтическое свидание, – сказал Андрей и сделал вид, что поправляет галстук, которого не было.

Оля издала странный звук, который бывает только тогда, когда хочешь усомниться в чем-то, но удовольствие от происходящего так и норовит вырваться на волю.

– Чего ты хмыкаешь? – Андрей улыбнулся. – Садись давай.

Он отодвинул стул и пригласил Олю присесть. Они начали мерное плавание по неспешной реке. Холодные потоки воздуха сменялись теплыми, и Оля не знала, то ли попросить плед, то ли вентилятор. Но как только на палубу вышел официант с огромными подносами, а за спиной заиграла музыка, она позабыла обо всех неудобствах, какие может принести речная прогулка. Они непринужденно болтали, Оля рассказывала о новом проекте на работе, Андрей – об очередных нападках Екатерины Александровны, потом они, как и всегда, перешли к обсуждению планов на отпуск.

– Стоп. Но ты же хотел рассказать об идее для часов? – сказала она внезапно.

Андрей машинально посмотрел на руку. На свидании в лодке сейчас было 45 687 человек. Он показал Оле цифру.

– А почему нечетное количество? – удивилась она.

– О, точно, – Андрей и не заметил. Он, казалось, не обратит внимания на содержание, пока там не загорится 1 или 2, – ну может, третий лишний. Или кто-то одинокий.

– Или кто-то ждет девушку, – предположила Оля, – правда, вряд ли она придет, если лодка уже отчалила. Но, а все-таки, что за идея?

Андрей улыбнулся. Когда он придумал следующее испытание для часов, то сам долго потешался над своей задумкой. Она казалась ему столь нелепой, что, безусловно, могла сработать. Хоть люди по всему миру и любят вытворять немыслимое, но не могут же они додуматься до такого все разом, да и еще и воплотить в одно и то же время.

– Смотри, – Андрей встал и подошел к проигрывателю, который стоял недалеко, что-то нажал, но музыка не успела заиграть.

Он вернулся к столику и галантно подал руку Оле, чтобы та встала. Она, не понимая, что происходит, поднялась и с интересом посмотрела на Андрея. Напряжение, смешанное с загадочностью, повисло в воздухе. Молодой человек подвел любимую к самому носу корабля. И тут раздалась музыка. Как только Оля догадалась, что это за песня, неудержимый хохот заставил торжественность в момент улетучиться.

– Ты серьезно? – она не могла остановиться. Помахала ладонями перед глазами, чтобы тушь не потекла, так как слезы смеха уже начинали катиться по разрумянившимся щекам.

Андрей пристально посмотрел на нее, будто пытаясь настроить на серьезный лад. Но тоже не выдержал и рассмеялся.

Между тем, лодка вышла в Неву и теперь, не торопясь, двигалась по направлению к Дворцовому мосту. Солнце, вот-вот норовящее скрыться за горизонтом, последними лучами яркого пламени будто указывало путь судну.

Но Андрей и Оля не замечали красоты, окружавшей их, потому что давились от смеха.

– Так, все… – Андрей утер слезу, проступившую и на его глазах, - песня скоро закончится и придется заново включать.

– Господи… ты не мог придумать что-то менее нелепое? – она почти успокоилась. Но тут Селин Дион с новыми силами запела припев «My Heart Will Go On». Оля сделала над собой усилие и подавила новый приступ смеха.

Андрей, продолжая улыбаться, подошел к ней и обнял, тут же развернул и взял ее руки в свои. Оля развела руки в стороны и закрыла глаза. Но смеяться не перестала. Во время всего действия Андрей словно позабыл о том, зачем он все это затеял, и погрузился с головой в эту игру, которая, он был уверен, очень веселила проходящих по набережной людей.

Он положил руки на живот Оли и тут вспомнил, что надо бы посмотреть на часы. Оля в это время перестала смеяться и начала наслаждаться моментом. Как бы он ни был комичен, все-таки романтика в нем присутствовала. Но в самый эпичный момент песни, Андрей вдруг выпустил ее из рук. Она открыла глаза и обернулась.

– Что такое? Ты чего?

– Как думаешь, сколько? – на его лице появилось странное выражение – ему было сложно сдерживать улыбку, но и разочарование тоже хотело найти себе место.

– Что сколько? – в недоумении спросила она.

– Сколько людей во всем мире сейчас копируют сцену из «Титаника»?

Оля пожала плечами.

– 1 250! Ты представляешь?! – он возмутился, будто запатентовал эту идею, - больше тысячи, таких же ненормальных, как и мы. Ох, это нереально, нереально, увидеть там единицу.

Он тяжело вздохнул. Оля взяла его руку, и все так же стоя на самом носу их на время собственного корабля, притянула его к себе.

– Мы что-нибудь придумаем, – она продолжала улыбаться. Но улыбка эта была не задорная, как прежде, а милая и нежная. Она мягко поцеловала Андрея в губы, и его мысли о неудачной попытке тут же улетучились. Селин Дион замолкла. Солнце закатилось. И их объяла оглушительная тишина сентябрьской ночи.

 

Попытка 3. Пари

 

Прошла неделя с того, как Андрей и Оля безуспешно пытались обыграть волшебные часы. Все эти дни Андрей ходил сам не свой, силясь придумать что-то необычное. Оля, как могла, помогала ему, но сложно придумать действие, которое бы не пришло на ум одному из семи миллиардов. Именно оно и именно сейчас. Андрей совершал какие-то попытки, но каждая из них все больше и больше вводила его в прострацию. Он был на грани одержимости идеей, но все-таки еще держался в рамках разумного. Он ходил на работу, но без особого рвения, смотрел с Олей кино, но с небольшим интересом. Каждую минуту он думал о том, что же такого сотворить, но каждую минуту его накрывало чуть ли не отчаяние.

– Не зацикливайся, крутая идея придет сама, – говорила ему Оля, – а так ты только и придумаешь, что выпрыгнуть из окна в костюме цыпленка.

– Классная идея была, жаль, что ты не оценила, – проворчал Андрей.

– Да уж, такое мало кто вытворяет, согласна, – она скептически посмотрела на него и вернулась к книге, которую читала.

В это время в Петербург пришло лето. Нет-нет, не бабье, а настоящее, потому что оно в этих краях может прийти и в сентябре, полностью проигнорировав предыдущие три месяца. Солнце радовалось возможности попускать зайчиков по тротуарам серого города, прохожие дивились рекордной серии без дождей, а молодежь ждала выходных в надежде, что погода, как обычно это бывает, продержится хорошей действительно ВСЮ неделю.

Еще в среду Андрей и Оля получили приглашение от своих друзей Сережи и Дины составить им компанию на небольшой базе отдыха за городом. Чем еще проститься с летом и его теплом, как не провести последние его деньки на природе с друзьями? Поэтому, молясь на прогноз погоды и пряча подальше дождевики (чтоб не сглазить), они вчетвером начали планировать выходные.

В субботу утром все были на месте – Сережа забрал Олю с Андреем на своем видавшем виды «вольво», и через полтора часа, потратив всего минут двадцать на пробки из обезумевших петербуржцев, тоже стремящихся покинуть город, они были на месте. Как и обычный выходной, та суббота прошла в разы быстрее любого сокращенного рабочего дня. Они провели день, играя в волейбол, катаясь на горных велосипедах, арендованных тут же, поедая немыслимое количество шашлыка и вовсю веселясь и смеясь.

Когда вечер стал накрывать их темной пеленой, друзья устроились в небольшой уютной беседке, располагавшейся неподалеку от соснового пролеска. Рядом горел костер, девушки что-то оживленно обсуждали вполголоса, а парни играли в карты, громко хохоча.

– Может, прогуляемся? – предложила Оля, поеживаясь в необъятной толстовке Андрея.

– Да-да, сейчас, – он отмахнулся, не отрываясь от карт.

– Давайте все-таки пройдемся, – вступила в разговор Дина, подметив, что подруга в одиночку не справится.

Сергей лишь кивнул, даже не удостоив ее ответа. Тут девушки, не сговариваясь, приблизились к парням. Андрей в это время раздавала новый кон. Оля невозмутимо отсчитала себе шесть карт, Дина сделала то же самое. Молодые люди уставились на девушек, будто впервые видели, что кто-то, кроме них, мог играть.

– Предлагаю пари! – Оля забралась на стул, поджав под себя ноги, – играем пара на пару, если выигрываем мы, то все вместе идем гулять. Если вы – то… – она задумалась, словно представить такую ситуацию было крайне сложно, – ладно, тогда вы сами придумаете, чем мы займемся.

– Ой, напугала, – Сережа подмигнул Дине, но та смерила его взглядом, говорившим о серьезных намерениях. Он сразу же умерил свой пыл, – окей, но потом без всяких споров. Карточный долг…

– Давайте уже играть, – перебил его Андрей, положив колоду рубашками вверх.

Когда в колоде 36 карт, а за столом четыре человека, игра идет так быстро, что не все участники успевают следить за ней. Именно это и произошло с Андреем и Сережей, которые после размеренной дуэли попали под перекрестный обстрел.

– Два короля… туз…и семерка напоследок, – Оля торжествующе посмотрела на Сережу, который сидел с таким веером, что не успел ничего ответить, пока изучал возможные варианты продолжения борьбы. Безоговорочная капитуляция.

– Что ж, – Андрей потянулся к картам, в надежде собрать их в колоду. – Реванш?

– Никакого реванша, - невозмутимо сказала Дина, вставая и подталкивая совсем поникшего Сережу, – гулять!

Он исподлобья посмотрел на свою девушку, потом перевел взгляд на Андрея.

– Карточный долг свя…

– Пошли уже, – Андрей вновь перебил его и рассмеялся, кряхтя, поднимаясь со стула.

Они разбились по парам, что было несложно и естественно. Впереди Дина и Сережа что-то увлеченно обсуждали, а Оля и Андрей шли молча.

– Ничего не придумала? – нарушил он тишину, которая становилась все звонче с наступлением темноты.

Оля уже не удивлялась этому порывистому и внезапному вопросу – она слышала его по пять раз на дню, но, к сожалению и раздражению, его частота никак не влияла на ответ.

– Пока что нет, ничего такого, что бы можно было с уверенность начать воплощать в жизнь, – она задумчиво посмотрела в сторону леса.

– Вот уже и зима скоро, вон как рано стемнело, – сказала Дина. Они с Сережей подождали, пока друзья поравняются с ними. Чем старше становятся люди, тем менее смешным находят то, что если не о чем поговорить, надо вести разговор о погоде.

– Ну… – протянул Андрей, – не так уж еще и темно.

– Ты чего? – Сережа посмотрел на него, впрочем, плохо разглядев его в темноте. – Глаз выколи.

– Сам выколи, – ответил Андрей со смехом, – да шучу я, но пройти по тому лесочку – он указал в сторону, – можно и в самой кромешной темноте. Глаза привыкнут сразу, как только отойдешь от света.

– Пройти по лесу? – Сережа фыркнул. – Еще скажи, на велике проедешь.

Он рассмеялся своей не такой уж и веселой шутке. Глаза Андрея загорелись. Оля заметила это даже в сумерках, невольно прижалась к нему сильнее. Эти искры в глазах не обещали ничего хорошего.

– На велике? – он машинально поправил желтые часы на правой руке. – В темноте по лесу с частоколом сосен?

– Андрей, да не слушай ты его, – попыталась возразить Дина, – ты же знаешь Сережу, он любит сочинять всякие глупости.

– Думаю, это не глупости, – вкрадчиво сказал Андрей, – это интересный повод для спора.

– О, нет, – Дина закатила глаза, хоть никто этого и не увидел.

Дело в том, что Сережа, несмотря на природные скромность и спокойствие, обладал одной не поддающейся никакому логическому объяснению страстью. Он обожал спорить. Ему было без разницы, в чем предмет спора и какова награда: сам азарт пари заставлял его, словно заядлого наркомана, опять и опять придумывать всевозможные поводы сделать ставку. Может, весь этот разговор он затеял лишь для того, чтобы найти жертву для пари.

Впрочем, вряд ли это было правдой. Но Оле в тот момент показалось именно так. Она сразу почувствовала, что Андрей согласится на любую авантюру. Она пожалела, что убеждала его в том, будто идея, как все-таки зажечь на волшебных часах единицу, придет сама. Андрей же воспринял этот, казалось, не обремененный смыслом диалог, как знак, что пора действовать.

– Что ж, раз девочки нам предлагали пари, то я не хочу им уступать, – сказал Андрей, – давай, кто дальше проедет по этому лесу на велосипедах?

– Сейчас? – Сережа, несмотря на весь свой энтузиазм, совсем не хотел вернуться с безобидных выходных с переломанной ногой или рукой.

– Ага, – кивнул Андрей.

– В темноте? Без света, что ли?

– Ну, а как еще? Вон велосипеды наши стоят, сели да поехали, – указал Андрей.

– Но там же ничего не видно. Совсем, – как-то растерянно (то ли от самой ситуации, то ли от невозмутимости друга) проговорил Сережа.

– Ты чего, струсил? – удивился тот.

– Андрей, что за глупость, вы же расшибетесь, – отрезала Дина.

Оля шла рядом с ними, не проронив ни слова. Она поняла, что спор, возникший абсолютно на ровном месте, родился не просто так. И уж точно Андрей не упустит возможности расправиться со своей целью последних дней. Она не считала его одержимым этой идеей, но сейчас как никогда была близка к тому, чтобы все-таки в это поверить.

– Мы не разгонимся же, как на байке, это всего лишь велосипед – максимум, ссадина, думаю, твоего мужчину это только украсит, – кивнул Дине Андрей.

Сережа очень хотел ввязаться в эту авантюру, но его что-то останавливало. Он думал, что это инстинкт самосохранения. Андрей же думал, что трусость – не более того. Так что он начал кудахтать, подогнув руки, изображая цыпленка.

– Ладно, ладно, только без… – начал тот.

– Рук? Ну это ты совсем отчаянный, – Андрей понимал, что победил.

– Без лихачеств, – закончил Сережа.

– Ой, ты говоришь как моя мама. Окей, босс, как скажешь. Мы же не на скорость, а на дальность. Предлагаю так – кто первый коснется ногой земли – продул. Все честно и безопасно, – сказал Андрей, он почувствовал, как рука Оли сжимает локоть, – ну, относительно.

– А на что спорим? – глазам Сережи тоже передался азартный блеск.

– Как обычно, – ухмыльнулся Андрей.

– О, нет, – тут уже Дина не выдержала, – опять на желание? Сколько можно? Сереж, давай выигрывай, я пока придумаю, что этому массовику-затейнику загадать такого, чтобы больше в его светлой голове таких дурацких идей не возникало.

– Ну, точно, – протянул Андрей, – один в один мои родители.

Оля все молчала, сосредоточенно наблюдая за их действиями. Они взяли велосипеды, стоявшие у небольшого бревенчатого домика, служившего им приютом на эти пару дней. По какому-то странному стечению обстоятельств прокат закрылся в тот день на час раньше обычного, и ребятам не удалось сдать велосипеды обратно. Молодые люди вели велосипеды за руль, а  когда подошли к краю поляны, Андрей обернулся к девушкам.

– Давайте отмашку, мы готовы, – он улыбнулся как-то нервно и немного безумно. – Мы же готовы? – уточнил у Сережи. Тот лишь кивнул.

– Давай, Сильвер, не подкачай, – шепнул Андрей, нагнувшись к велосипеду и похлопав его по высокой раме.

– На старт, – начала Дина. Парни забрались на сидения.

– Внимание, – поставили ноги на одну из педалей.

– Марш, – оторвали обе ноги от земли и медленно покатили в сторону леса.

Сначала Андрей ничего не видел. Он чувствовал, что Сережа был метрах в тридцати по левую руку. Как минимум друг в друга врезаться они не могли. Он двигался осторожно, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Спустя минуту Андрей начал различать силуэты деревьев, как раз в это время он приблизился к лесу вплотную. Скорость была невысокой – если девушки переживали за них, то успокоились бы, увидев, как они едут первые метры своей бесфинишной дистанции. Андрей наехал на высокий корень, на мгновение потерял контроль над велосипедом, и руль резко увело влево. Пришлось добавить скорости, чтобы выйти из этого пике. Как только ветер зарождающейся гонки провел своей прохладной рукой по щеке Андрея, молодой человек понял, что не в силах сопротивляться его чарам. Он встал с сиденья, с силой продавливая педали. Скорость все росла, деревья сбоку начали сливаться в одну точку, сужая обзор и вновь рождая по сторонам от Андрея темноту. Он все ехал и ехал, ловко лавируя между деревьями впереди, которые видел до того отчетливо, что даже проверил, нет ли на руле фонарика. Его там, конечно, не было.

Поездка на велосипеде ночью – действие таинственное и ни на что не похожее. Страх от того, что ждет тебя за темным углом, смешивается со смелостью, которая растет вместе со скоростью. Только ночью можно почувствовать себя неуловимым и почти всесильным. Руки начинают замерзать от ветра, лицо горит от возбуждения, а ноги, не переставая, крутят педали. Будто в детстве в деревне у бабушки на старом «Аисте», Андрей обгонял время и саму скорость. Спустя несколько минут он услышал крик Сережи, на секунду сбавил обороты, но понял, что ничего серьезного с его другом не произошло, тот всего лишь проиграл. Но Андрей не захотел останавливаться, попав в сети скорости и адреналина. Он так бы и ехал, если бы не вспомнил, что, может, именно сейчас, в момент этого ни  с чем несравнимого наслаждения, он остался один на один с собой, и никто в целом мире не составляет ему компанию в его свободе. Он посмотрел на часы – циферблат светился (Андрей не мог вспомнить, была ли эта подсветка раньше). И на нем загорелось 37. «Что?!» – то ли гнев, то ли разочарование заставили Андрея дернуться, будто в конвульсии, плечом он задел грубый ствол сосны, руль развернуло в сторону, он зацепил еще одно дерево, затем попытался затормозить. Но детский рефлекс сыграл с ним злую шутку. Он совсем позабыл, что под ним не его верный деревенский «Аист» и крутанул педали назад. Вместо того, чтобы остановиться, велосипед продолжил движение, а Андрей еще больше потерял координацию. Деревья, которые стали менее заметными после взгляда, брошенного на часы, грозили Андрею слишком радушной встречей и слишком крепкими объятиями. Он наконец-то нашел на руле рычаг тормоза и надавил что было сил. Это оказался передний тормоз, поэтому Андрея ждал полет через руль прямо на землю. Липкий мох несколько скрасил столкновение с землей, но менее болезненным падение вряд ли стало. Андрей встал, машинально отряхивая колени, почувствовал, что джинсы порвались, пальцы попали во что-то липкое – кровь полилась теплой струйкой под штаниной с колена. Андрей чуть слышно выругался и попытался на ощупь найти велосипед. Нога гудела, будто десяток пчел покончили жизнь самоубийством, разом атаковав молодого человека. Так что он не стал рисковать и повел велосипед рядом с собой.

Когда Андрей вышел на поляну, где располагались домики базы отдыха, все уже были в сборе. На лице Оли читалось неподдельное волнение.

– Где ты был? – она заговорила впервые за последний час, из-за пересохшего горла ее голос звучал сдавленно.

– Все нормально, я победил, детка, – его лицо не выражало ничего.

– Ты упал? – Дина посмотрела на него, а потом, заметив кровь на джинсах, выдохнула: – Ох, Андрей, посмотри.

Будто он не чувствовал…

Хотя на тот момент он мог поклясться, что ничего, кроме разочарования от числа «37», он и вправду не испытывал.

– Не получилось, – еле слышно шепнул он на ухо Оле, которая подошла, чтобы обнять его. Она лишь подняла глаза и тяжело вздохнула.

– Ты в порядке? – Сережа пытался скрыть печаль от проигрыша, но, несмотря на то, что он искренне переживал за друга, сделать ему это было очень сложно.

– Да, все окей, – ответил Андрей и в качестве доказательства потряс ушибленной ногой. Боль растеклась по всему телу, будто горячий воск. Поэтому Андрей как можно аккуратнее поставил ногу на землю, пытаясь не выдать себя.

– Мы тогда пойдем спать, – сказал Сережа, а потом с неохотой добавил, – с меня желание.

Они с Диной пожелали ребятам спокойной ночи и отправились в домик, рядом с которым полчаса назад стояли велосипеды.

– А теперь по-честному, – повернулась к Андрею Оля, – как ты?

– Да, нормально, царапина, пройдет, – выпалил он в ответ.

– Я не про это. Ногу-то вылечим. Мне кажется, тебе пора забыть о них, – она взглядом указала на часы с ярко-желтым ремешком. На них налипли грязь и трава.

– Может, ты и права, – ответил он с грустной улыбкой, – это нереально. На земле 7 миллиардов, даже больше. Мы давно уже превысили количество людей, которые когда-либо жили на планете за все время существования человечества. Я не силен в теории вероятностей, но возможность сделать что-то уникальное стремится к нулю. С каждым днем все быстрее.

Он говорил все это размеренно, глядя не на Олю, а на звезды, которые зажигались над их головами.

– Так, может, ну их, правда? – с надеждой спросила девушка.

– Может, и ну их, – кивнул он, – завтра выкину, сегодня посплю еще с парой миллиардов вместе.

Она улыбнулась ему, стараясь хоть как-то скрасить то разочарование, которое читалось в его глазах.

– Ты у меня единственный. Это они не показывают! Пойдем спать, я жутко устала, – она зевнула, сначала притворно, но потом, как это порой бывает, мнимая зевота переросла в настоящую, даже слезы выступили на глазах.

– Иди, я чуть-чуть посижу, гляну, что с ногой, – ответил еле слышно Андрей.

– Эй, пойдем, чего ты, – она толкнула его в бок.

– Да все нормально, правда, просто неохота спать.

– Ну, хорошо, – Оля пристально посмотрела на Андрея. Тот сделал невинное лицо, но она все равно посчитала нужным сказать, – только без фокусов.

– Ох, – он тяжело вздохнул, – учителей в моей жизни все больше и больше, – Андрей рассмеялся и привычно звонко чмокнул ее в щеку.

Оля отправилась вслед за Диной и Сережей, Андрей смотрел ей вслед. Будто почувствовав его взгляд на спине, она оглянулась рядом с дверью и помахала ему. Он ответил ей тем же, смутно осознавая, сколь несуразно они выглядят со стороны.

Он развернулся и пошел в сторону беседки, в которой они играли с Сережей в карты. Боль в ноге усиливалась с каждым шагом, но так как ночь скрывала его под сводом темноты, он заковылял, не стараясь больше скрывать проблему. Добравшись до беседки, Андрей рухнул на ближайший стул, который стоял прямо у входа. Он чуть развернул его прыжком и вытянул ноги на бревенчатый порог. Пульсация в ноге стала чуть меньше, прохладный ветерок ласково касался колена.

Андрей задумчиво посмотрел на небо. Сотни, тысячи звезд, переливаясь, словно солнечные блики на водной глади, заполняли темноту. «Вот уж где нет единственных», – подумал Андрей. Но чем дольше он смотрел вверх, тем яснее видел, что все они различаются – одни мигали, как сигнальные огни, другие оставались невозмутимо прямолинейными, одни были чуть меньше, но ярче, а иные еле заметны, какие-то складывались в легко читаемые созвездия, другие одиноко горели поодаль. Посчитать их было бы занятием интересным, но полностью лишенным смысла. Что с того, что их миллион или миллиард, они представляли собой ценность только оттого, что были вместе.

Ухмыляясь своим слишком уж философским мыслям, Андрей стал моргать медленнее и на более долгий срок прикрывая глаза. Улыбка все не сходила с его лица, а колено перестало ныть. Он пошевелился на стуле, словно птица, поудобнее усаживающаяся в гнезде, еще раз посмотрел на звезды, его губы разомкнулись, будто он хотел что-то сказать. Глаза закрылись, дыхание стало ровным, голова плавно наклонилась вперед. Правая рука сначала медленно, а потом так резко, как бывает только у спящих людей, стала опускаться с подлокотника. На ней были странные часы с желтым ремешком и циферблатом необычной формы. При первом взгляде на них, можно было подумать, что куплены они в каком-то чудаковатом интернет-магазине. На черном квадрате, будто тоже попавшим под власть окружающей темноты, ничего не было видно. Лишь на какие-то две секунды загорелась цифра 1.

Андрей попытался повернуться на бок, позабыв, что уснул в беседке на стуле. Он что-то пробурчал себе под нос, положил руку под голову. Ремешок странных часов приятно холодил щеку, Андрей в который раз улыбнулся и провалился в глубокий сон. А в это время волшебные часы на его руке погасли.