Зов. Стихотворения

НАЙДА

 

                        Я был как найденная найда…

                                                    Л. Колганов

 

Ты заполнил меня до краёв,

праведник мой – Иов.

Тебе я послана Богом

и стану твоим отрогом,

твоим исцеляющим эхом,

души бриллиантовым смехом.

Силой любви моей

тебя заслоню от теней

ведьм, упырей, вурдалаков

и падшего ангела страхов…

 

Тут – наш альков, не быть хуле,

ты – мой любимый.

Я обниму тебя во мгле

судьбы голимой.

Я отпою, я отогрею

своей болью,

что стала вечностью во мне,

моей юдолью.

И жизни минусы твои

во мне померкнут.

Ты станешь светом на земле,

мой вечный рекрут.

Мы освятимся под луной,

под небесами,

взойдя единою звездой,

любви творцами…

 

 

ДИАТОНИКА ЧУВСТВ

 

1.

 

У небесной любви – земные черты:

это руки твои, это нежность и голос

под прикрытием слов, где слышны Я и Ты, –

чистоты расцветающий лотос.

 

Обними, защити обнажение чувств,

непорочность зачатья движенья друг к другу.

На роль Девы Марии я не гожусь –

превращусь в боевую подругу.

 

Превращусь в жизнестойкий алмаз бытия.

Удержусь и тебя удержу на обрыве.

В этой жизни важнее всего Ты и Я

на взлетающем к солнцу порыве.

 

И неважно, что крылья былым сожжены:

ещё мысли живут и сплетаются в слоге.

Мы оставим любви неземные следы

на заснеженном в прошлом пороге.

 

2.

 

Было ли? Может, и не было вовсе…

Я растоптала себя пред тобой.

Вырваны волосы, сломаны кости,

былью предстала, больной наготой.

 

Глупая баба… Придуманный образ

был возведён божеством в образа.

Дробь барабанную слушая сто раз,

сквозь строй шпицрутенов шла, а не за…

 

Не закоулками, а буераками,

дебрями, лядами… Лягу в байрак

я чернозёмом… Поникшими кручами

будешь меня отпевать, как батрак

 

вечной своей пристяжной несвободы.

По?лноте, где моя чёрная шаль?

Тем, кто не рядом, сонеты и оды

будут писать, продавая печаль.

 

И, спохватившись, когда уже поздно,

силою слова на плахе казнить,

падать у двери, у ног и позвёздно

соединять в ариаднину нить…

 

Всё ещё грезится солнечным лучиком

образ, ушедший за Ирий давно,

как я с любимым, почти ещё мальчиком,

рядом сидела, обнявшись, в кино.

 

ЗОВ

 

1.

Я плáчу… Это значит:

душа моя жива –

истерикой собачьей

очистится она.

 

А ты, такой желанный,

заполнишь чистый лист,

заглушишь (как ни странно)

сверлящий смерти свист,

 

назойливый, неслышный

тем, кто вокруг меня.

Слогов твоих, Всевышний,

колючая стерня

 

дороже самой жизни.

И мой собачий вой –

не вопль, не плач, а признак,

что я жива Тобой.

 

2.

Осень… Осень! Малость просим,

ведь зима уже близка.

Зафиксировала просинь

импотенцию листка,

 

и последних содроганий

замирание лучей,

и озёрных созерцаний

затухание очей…

 

Ветер! Небо! Sole mio*!

В опустевшем варьете

сделай тридцать два con brio**

виртуозных фуэте!  

 

Подними меня над эрой,

понеси в твои дворцы,

где источник Божьей веры,

где духовные творцы!

 

Я ль не созидатель света,

твоя копия точь-в-точь?

Осень, ты – лишь дня примета,

я – ЛЮБВИ земная дочь. 

 

В РИТМЕ СМЯТОГО СЕРДЦА 

 

Я, как невинная овечка,

себя за все грехи отдам.

Как парафиновая свечка

сгорел мой первый муж Адам.

Супруг, скажи: какой женою

была тебе тоска Лилит?

Какой драконовой пятою

разрушен наш уютный быт?

И почему при ярком свете

слепцом и нищенкой любви

бредёт впотьмах тысячелетий

живущий в мире?.. Се ля ви?

Ответа не дождаться, видно.

Быть может, не дано любить –

лишь инфузорией фригидной

свой рыбий век глухой влачить.

 

Словно спрут океанный,

ты опутал меня.

Камнем лик окаянный

тонет в омуте дня.

И тону с камнем вместе

я в болоте скопца…

Обречённой невесте

не наденут кольца.

Не поднимут бокалы

за любовь «молодых».

Белоснежные каллы

заржавеют, как жмых…

В ритме смятого сердца

день бредёт в окоём,

ненавистная ржица*

зубоскалится в нём…

 

Быть может, я больше не встану,

как Феникс, из пепла души.

Быть может, я кану в нирвану

иль адскую темень глуши.

Быть может, не пить мне хмельное

удушье из брачных оков.

Но я была рядом с тобою,

и нас обнимала любовь.