По граненой пустоши Манхэттена

ВИДЕНИЕ

По граненой пустоши Манхэттена

Брел я, безутешный и больной,

Сетуя, что смята, оклеветана

Жизнь моя, и пропасть подо мной...

Вдруг над Риверсайд взметнулся Сметана,

Колыхнул магической волной!

Это было проблеском отчаянья,

Ясного как роща в сентябре:

Авель сей же миг очнулся в Каине,

Ветвь оливы треснула в костре,

На далекой йеменской окраине

Всхлипнула красавица в чадре.

Гимн «Атиква», наше дело правое,

Встраиваясь в дивный звукоряд,

Заструился непокорной Влтавою –

От Градчан и дальше, в Вышеград;

Я почуял как в созвездьях плаваю,

Вековой отверженности рад.

БАТ-ЯМ

Не трава ли забвенья шепталась у ног,

Или гений офорта ошибся?

С золотым челноком обходила станок

И ткала покрывало Калипсо.

Барабанил сосед, корнаухий Ван-Гог,

По затвору музейной винтовки,

Перелеты нектарниц с цветка на цветок

Расставляли в словах огласовки.

И с прожилками мрамора хамелеон

Ни секунды не чаявший слиться,

Подражая вражде допотопных племен,

Фарисеем шипел на провидца.

Тем не менее Бог бесконечный процесс,

Как заметил известный философ,

Мы вольны подступаться с мечтою и без

К чертежу перекатов и плесов,

Но природа с историей сходятся в том,

Что от века презренная проза

Нарекла, воскрешая заброшенный дом,

Мозаичностью биоценоза.

ЗАПОВЕДЬ ХИЛЕЛЯ

Дрожали Иродовы камни,

Когда мятущийся злодей

Вослед казненной Мариамне

Отправил собственных детей.

Театры, термы, цитадели

С тех пор занесены песком,

И лишь к учению Хилеля

Дух человечества влеком!

Любовь, границы раздвигая,

Попрала ненависти прах:

И есть ли заповедь другая,

Что нам дарована в веках?

Так прилетал священный ибис –

И, взмаху винноцветных крыл

Сей миг покорствуя и зыбясь,

Вольготно разливался Нил.