Владимир Скиф
Новые стихотворения
Среди лип
1
Я прóжитых дней не забыл, не прибавил,
Где ночью сырой средь лепечущих лип
В любовном чаду своё сердце оставил,
И мне показалось: я вправду погиб.
А ты среди листьев, смеясь и балуя,
То жадно играла, то нежно лгала,
И жарким огнём своего поцелуя
Меня опалила и небо зажгла.
Сияли жуки, светлячки и улитки,
Земля озарилась, как будто бы днём.
И долго во тьме лепетавшие липы
Сгорали со мною – последним огнём.
2
Не истончится лист, судьба не откачнётся,
Когда среди веков я вдруг тебя найду.
И тот – минувший век – из-за тебя начнётся,
Я к липе вековой неслышно подойду.
Ведь это Пушкин здесь с прелестницею славной
С восторгом пировал под липою густой.
И небожитель Фет преображался фавном,
Окрестность огласив: – Любимая, постой!
Степенный, смуглый Блок из прошлого являлся,
И томно, и легко, как Ангелы с небес.
Под липою сидел, с тобою целовался,
А, может, уносил тебя в небесный лес.
Терзался Пастернак, и ночью шёл под липы
С любимою своей прощаться навсегда.
В аллее золотой ветвей тяжёлых скрипы
Звучали, как небес осенняя гряда.
И лишь Есенин пел и глубоко, и звонко:
– Ой, липа ты моя, зелёный мой прибой!
И рядом ты была – красавица-девчонка…
Ах, это ты была! И рядом я – с тобой…
3
Мир многомерный отражается,
В прозрачном небе, как в трюмо.
К моей душе летит, снижается
Очарование само.
А я и вправду – очарованный
Тобой уже который год –
Твой поцелуй, тобой дарованный,
Несу, спасаясь от невзгод.
Ступеньки лет – живая лестница,
По ним, не замедляя бег,
Ко мне от Пушкина прелестница
Перебежала через век.
***
Мне жить в самом себе не просто,
Не просто мне в себя смотреть.
Во мне ворочается космос,
Как будто раненый медведь.
И я постичь себя пытаюсь,
Непостижимое узреть.
Борюсь с собой,
с собой братаюсь,
Стремлюсь любимую согреть.
Моя любовь, как дальний остров,
Глядит в меня издалека.
Там бьются волны, светят росы
И проплывают облака.
Там жизнь вершится без нажима,
Там вспышки глаз и угли губ
Нацелены неустрашимо
В мою космическую глубь.
И я, большой, неизмеримый,
По краю космоса лечу.
И слышу: – Я с тобой, любимый!
Лететь мне рядом по плечу.
Любимая! Не стань постылой,
А коль остынешь, помни впредь:
Погибну я среди пустыни,
Как будто раненый медведь.
С Чеховым
Опять по небу длинно-длинно
Плывут живые облака.
– Откуда вы?
– Из Сахалина! –
Как будто выпали слова.
Неужто с острова? Оттуда,
Где шёл я с Чеховым в туман,
И сполохом большого чуда
В меня вливался океан.
Он – то разнузданный, то
льстивый
Щенком ложился подле ног.
А Чехов тихий, не спесивый,
Мне говорил: «Суров восток,
Порой жесток. Тут не до смеха.
Я с ним пытаюсь говорить…»
И замолкал смиренный Чехов,
Забывший спорить и острить.
Мы с ним по берегу бродили,
Где в синеве закат дрожал…
Как будто в норы заходили,
В землянки хмурых каторжан.
Он знал их многих. Перепиской
Он занимался много дней,
Лечил, расспрашивал о близких
И становился им родней,
Чем те, кто дома ожидали,
Или не ждали: время – дым…
Но видел Бог – они страдали,
И Чехова направил к ним.
Восьмитомник Блока
Неужто я – предатель Блока?
Я путь свой к Блоку начертал,
С ним был и жил. Я видел Бога!
Но как-то бедствовал жестоко,
Чуть было Блока не продал.
Его могучий восьмитомник
Уже в коробку отгрузил,
Уже отправил на подъёмник,
Но Блок – учитель мой и скромник –
Мне из коробки погрозил.
Нет, не грозил! Но я увидел,
Как он плечами вдруг поник.
Неужто Блока я обидел?
И я – себя возненавидел
И – неуклюжий грузовик.
Прости меня, великий гений!
Я, как летучую звезду,
Без колебаний и сомнений
Твоё собранье сочинений
Догнал и сдёрнул на ходу.
Мой восьмитомник, обещаю
Хранить, как тайну, твой огонь,
Где Незнакомка очищает,
И мне грехи мои прощает
Христа пробитая ладонь.
***
Не упасть бы, не разбиться
Посреди разломов дня.
Расхитители, убийцы
Тайно смотрят на меня.
Им неведомо, наверно,
Что испытан я собой,
И надеждою безмерной,
И бессмертною судьбой.
Что ведёт меня прямая
Сквозь разломы бытия.
…Я-то знаю, понимаю:
Для врагов – загадка я.