Одиссея лекаря Зика

Куда определили моего деда, «лекаря» 104-го пехотного Устюжского Генерала Князя Багратиона полка – в передовой перевязочный отряд (пункт) или в полковой лазарет, неизвестно. Эти медицинскиеподразделения располагались вблизи от стрелковых цепей, но лазарет старались спрятать где-нибудь в ближнем лесочке, благо Царство Польское не обижено лесными ресурсами.

Старшая дочь доктора София (тоже врач и моя тётя) рассказывала со слов отца: «Нас свалил сон, а рано утром оказались в плену».

Представьте состояние врачей и раненых после тяжёлого забытья, нет, клочковатых провалов в неотступной тревоге. Но чуть смягчились, растеклись ориентиры и… внезапно вокруг возникли враги с примкнутыми штыками.Это явь. Чуждая речь. Где свои? И что делать?

Тогда решают мгновения.

Дед не любил делиться с родными пережитым. Ещё с японской войны (госпитали во Владивостоке и Никольске-Уссурийском) и безвременной смерти любимой Паулины (матери их трёх дочерей, из которых младшей – моей маме – был всего год и три месяца) сразу после возвращения в декабре 1905 года он стал немногословен, замкнулся.

Но здесь, в ходе Лодзинской операции, именно он, я уверен, спас лазарет от неминуемой гибели в горячке вражьего прорыва в рощицу. Вмиг схватив, что произошло, он громко обратился к противнику на немецком языке, которым владел в совершенстве. Твёрдо заявил им, что здесь лазарет, они безоружны, и есть Гаагские конвенции об обращении с ранеными во время войн. Немцы тоже опешили от слов русского. Утро едва брезжило (ноябрь), и, похоже, они сами не знали, на какую часть нарвались. Но главное было сделано: запал у них сник, колоть беззащитных врагов не стали, толькопленили, не оборвав нити-паутинки… Вот судьба!

Пленение случилось в заключительный день Лодзинской операции (11 ноября 1914) – одной из самых крупных и сложных в манёвренный период1-й мировой войны. Длилась она 14 суток на территории Царства Польского, входившего, напомним, более 125 лет всостав Российской империи (после трёх разделов Польши, прекративших её существование как независимого государства).Общие потери каждой стороны в этой операции превысили 200 тысяч человек, а участвовало свыше 600 тысяч с обеих сторон. То есть, две трети всего состава, что у русских, что у германцев с австро-венграми, выбыло!

Не забудем, что потери относились к наиболее подготовленным, кадровым войскам первой линии. Их развёртывание и боекомплектование начиналось ещё в мирные дни, да и многолетняя война только в начале. А притом такие потери в самом качественном составе! Затем фронты будут спешно пополняться резервистами, их уровень стойкой выучки неизбежно слабее, что у нижних чинов (тысяч «штыков» и «сабель»), что у «ускоренных» офицеров (это хуже всего!). Последствия понятны.

Активные действия велись на фронте свыше 200 км и в глубину до 150 км. Для Лодзинского сражения характерно проведение глубоких обходов, окружений, встречных боёв. Противники обоюдно и массово попадали в плен. Ошеломляющие числа я приведу ниже.

Военнопленные в российской армии тогда отнюдь не считались предателями. В то время понимали: бой – испытание духа, тут случается что угодно. Естественно, не говорили о трусах-самострелах и т.п. Отношение к своим пленным у нас было всё же гуманным, и я покажу это на примере деда, Самуила Мееровича Зика.

Международное право в отношении несчастных (упомянутые Гаагские конвенции) действовало, и оно в той или иной степени соблюдалось всеми сторонами. А как относились к пленным во 2-ю мировую войну, через каких-то 20 лет, и Германия, и СССР, мы знаем. Клеймо позора и лагеряв собственной стране для тех, кому удавалось выжить в плену или даже бежать к своим, – это ещё впереди. Поистине, всё познаётся в сравнении.

Послужной список лекаря Зика (основной документ, ведущийся на любого военнослужащего в его воинской части) подтверждает человечность отправных установок всей суровой военной жизни с кровью и гибелью, нависшей над каждым. Да, та война сразу явила резко возросший уровень жестокости. Но в документе отмечено: «Без вести пропал 914 ноября 11. Согласно приказа по 26-й пехотной дивизии от 23 января 1915 г. за №10 (в неё входил Устюжский полк –С.З.), приказом войскам I армии от 15 января 1915 г. за №438, за отличия в делах против Германцев награждён орденом святого Станислава 3 степени с мечами и бантом для нехристиан установленным». То есть его награждаютбольше двух месяцев спустя как он «без вести пропал», и судьба его неизвестна. Каково!

Это не всё. В начале мая 1917 лекарь С.М. Зик вернулся через нейтральную Швецию из германского плена вместе со многими своими ранеными, больными и даже сёстрами милосердия, которых он сохранял более двух с половиной лет, будучи главврачом в нескольких немецких лагерях для военнопленных. Сохранились в семье и фотографии, сделанные там.

Приказом Армии и Флоту от 28 мая 1917 №42, уже при Временном правительстве, он «утверждён в чине Титулярного Советника с производством за выслугу лет в Коллежские Ассесоры со старшинством с 2 марта 1916»(так написано в послужном списке. Правильно будет «асессор», должность, соответствовавшая 8-му классу «Табели о рангах». 8-й класс давал личное дворянство. А он тогда томился в плену!).

Послужной список берегли в полковой канцелярии всю долгую войну, а по возвращении деда из плена список, как видим, дополняли. Его участие в войне, исполнение воинского долга было достойно оценено командованием и государством.

Он не получил пожалованного ордена (очень красивого, я видел образец на выставке) и не использовал дворянские привилегии. Через считанные месяцы того же 1917 года, как всем известно, Временное правительство было свергнуто большевиками (25 октября). Первыми же декретами новой власти все «царские» законы, звания, награды, привилегии (даже купленные кровью на фронтах) были отменены.

А именно: 10 ноября 1917 (через 17 дней!) принят декрет «Об уничтожениисословий и гражданских чинов» (курсив мой – С.З.), а ещё через 36 дней, 16 декабря 1917,– декрет «Об уравнении всех военнослужащих в правах» (но Россия воюет в небывалой мировой войне). В том же декабре 1917 создана ВЧК (Всероссийская чрезвычайная комиссия). И пошло-поехало.

Специалистов в архивах, особенно в военных, большевики ещё держали какое-то время.

Далее в послужном списке следует вопрос: «Есть ли за ним, за родителями его, или когда женат за женою, недвижимое имущество, родовое или благоприобретённое» – и ответ «Не имеет». Дом в СалантахКовенской губернии,где он жил с семьёй, был служебным. Он принадлежал помещику Огинскому (внуку автора знаменитого «Полонеза»). Живёшь в нём, пока врачуешь их крестьян. А собственного жилья не было. Стяжательствопротиворечило этическим принципам, унаследованным от родителей иот наиболее достойныхв ветвях своих генеалогических древпредков (при всей сложности жизни евреев в многовековом рассеянии среди чуждых народов, зачастую враждебных, а нередко безжалостных в осуществлявшихся погромах).

Дедушка нашёл призвание в любимом труде – врачевании, закончив в 1888 году медицинский факультет знаменитого Дерптского (потом Юрьевского, ныне Тартуского) университета и преодолев, при скромных доходах родителей, все препоны к поступлению: мещанское сословие, к которому относились свысока остзейские немцы, основной контингент (ведь университет до 1888  г. был немецкоязычным), а также пресловутую «процентную норму»для евреев и прочие прелести.

Итак, сын бедных сельских простолюдинов вместе с высшим образованием и профессией добивается большего: он становится российским интеллигентом. В конце XIX века в этом заключался весьма значительный смысл, а не просто достижение более высокого статуса. Смысл духовный. Он, доктор Зик, в сознании долга перед людьми, ждущими применения его знаний, ступил на путь служения народу. Тогда это не были стёртые слова. Отношение к жизни, к творческому труду именно как к служению, самоотдаче, становилось мерилом нравственной оценки интеллигента.

Но вернёмся к 1-й мировой войне. В Центральном государственном военно-историческом архиве (ЦГВИА) мне удалось найти полевую книжку командира 104-го пехотного Устюжского полка полковника Н.С.Триковского за ноябрь 1914.

Приведу несколько драматичных выдержек из его приказов в разгар Лодзинской операции.

«…В боях 2, 3, 7, 8 и 11 ноября полк понёс значительные потери… а) Офицеры: убит – 1 (поручик Бутов), ранено – 9…,пропало без вести – 2. б) Нижние чины: убитых 45, раненых 538, пропавших без вести 1171…».

Поражает последнее число – и это за пять дней! В Устюжском полку на 1 ноября числилось 4114 «штыков», то есть «без вести» пропало почти 30% всего состава.

«…Штабс-капитану Кириллову. Держите связь с 102 полком… в случае надобности парируйте противника в случае охвата правого фланга 102 полка. Держитесь упорно, отступления быть не может».

«Подполковнику Гординскому. Выручайте полковой участок и его честь, – 3-й батальон деморализован и к активным действиям не способен».

«…§11. Младшие врачи лекаря Липманович и Зик с 11-го сего ноября без вести отсутствуют. Предписываю по отчётам полагать их без вести пропавшими, прекратив с 12-го ноября выдачу им всех видов содержания…

В приложении к этому приказу дан пофамильный список «нижним чинам 104-го полка, убитым и раненным в период боёв с 4-го по 21-е ноября 1914 г. включительно» (без пропавших без вести), в котором значится 650 человек, из них убитых – 80.

Так проясняется видение той войны в её конкретности, через судьбу одного человека. Но дедушка хотя бы выжил, вернулся, как мог, поддержал дочерей…

Последняя запись в послужном списке доктора Зика: «Уволен по болезни вовсе от службы, как совершенно к ней неспособный. Основание: свидетельство о болезни №1812. Исключён из списков полка приказом по полку 1918 г. №100, § 12, апреля 24».

Как известно, большевистское правительство после окончания мировой войны признало независимость Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы и Польши.

В конце 1918 года для уроженцев Прибалтики открылась возможность возвращения на родину. Доктор Зик с частью семьи сумел выехать из Петрограда в специально сформированном эшелоне в уже независимую Литву.Почти через пять лет, показавшихся вечностью,он вернулся в Саланты.Около двух лет ещё врачует страждущих всей округи.

После посещения тифозного больного сам тяжко заболевает сыпняком (и заранее предупреждает домашних, что надо срочно сделать в доме). Дедушка стал тихим, немногословным. Безвременная кончина любимой жены, тяжёлые испытания согнули его, хотя и не сломили.Войны, плен, революции – все катаклизмы страшного XX века обрушились на доктора, вконец подорвали здоровье и унесли его жизнь в ноябре 1920 года. Ему не исполнилось и 59-ти. Но свой долг перед людьми он выполнил…

Пустое еврейское кладбище за городской чертой литовского Салантая, разрушенное во 2-ю мировую войну, теперь некому посещать. Только ветершумит листвой старых дубов и ясеней. Они-то помнят…