Пришедший из забытья. Писатель и драматург Семен Юшкевич

Во второй половине 1980-х годов в литературный обиход стали возвращать имена изъятых ранее писателей Серебряного века, и в биобиблиографический словарь «Русские писатели» 1990 г. была включена статья Б.С. Бугрова о Семене Соломоновиче Юшкевиче, где сказано: «Значения Октябрьской социалистической революции Ю. не понял и в 1920 г. эмигрировал во Францию». Отвечая на советское клише «значения революции не понял и эмигрировал», в публикации в журнале «СловоWord» № 77 (Нью-Йорк, 2013) «Пили все необычайно, ели как один. К переизданию романа Семена Юшкевича “Леон Дрей”», я заметила, что как раз очень хорошо понял. О чем свидетельствуют «мемуары Ивана Бунина и Веры Муромцевой, рассказывающей, что после установления в Одессе советской  власти Юшкевич агитировал Бунина участвовать в агитпросвете, т.к. просвещать людей полезно при любой власти, но к 20-му году, наблюдая происходившее в том числе еврейские погромы при белых и красных, и не в состоянии прокормить семью, эмигрировал с семьей в Румынию, откуда затем переехал в Париж. В 1921 г. он уехал в США, сотрудничал там с еврейской прессой, издавал свои книги, переведенные на идиш. В еврейских театрах Нью-Йорка ставились пьесы С. Юшкевича в переводе на идиш: “Miserere”, “Человек воздуха” (обе – 1925), “Мендель Спивак” (1926) и др. По возвращении в Европу в 1922 г. писатель жил сначала в Германии, после 1924 г. в Париже, где умер в 1927 г.».

В моей статье в журнале «СловоWord» отмечено, что забвение писателя Семена Юшкевича связано с тем, что он был эмигрантом с табуированной в советскую эпоху тематикой – евреи1; эротика2; а также с его стилистикой – «тенденциями натурализма и символизма, исключавшими “спокойную бесстрастность” даже в бытописательских сюжетах». Указанные стилистические особенности прозы Семена Соломоновича Юшкевича считались, с позиций соцреализма, маргинальными в сравнении с реалистической манерой письма, снижающими литературный уровень.

О значении и популярности в дореволюционной России и в русской литературной эмиграции прозаика и драматурга Семена Юшкевича имеется ряд свидетельств, приведенных мною в книге «Из первых уст. Эссе, статьи, интервью» (М.: Водолей, 2015), перечислю их в произвольном порядке:

«...в петербургских сборниках товарищества “Знание” в 1903-1905 гг. вместе с Семеном Юшкевичем печатались лучшие русские писатели – А. Чехов (“Вишневый сад”), И. Бунин (“Чернозем”, “Памяти Чехова”, стихи), М. Горький (“Дачники”), А. Куприн (“Поединок”), причем повесть Юшкевича “Евреи” (где за несчастьями еврейской жизни следует кровавое безумие погрома) в кн. 2 (СПб., 1904) и “Поединок” Куприна в кн. 6 (СПб., 1905) посвящены А.М. Горькому. Еще одно свидетельство того, что более поздняя репутация писателя не соответствует его значению в культурной жизни дореволюционной России» (стр. 250).

«В некрологе, опубликованном в парижской газете видным писателем русской эмиграции Борисом Константиновичем Зайцевым, также забытым в советское время, подчеркнута органичность таланта Семена Соломоновича Юшкевича, обусловленная его одесским бэкграундом … “Одессой, с ее живым, нервным, говорливым и бурливым народом”, и замечательно передано ощущение литературного быта эпохи. … “Юшкевич был органический писатель, в этом его главная сила, он достигает наибольшего тогда, когда живописует художнически – любимых им людей Одессы, когда дает неподражаемый их язык, трепет и нервность, и неправильность этого языка, и их облики, сплошь живые”» (стр. 203).

«В сообщении Татьяны Щуровой об одесской газете “Театральные отголоски” (1910, ред. Бер Шрайбер), в двух номерах которой дан подробный разбор пьесы С. Юшкевича “Комедия брака”, приведен отзыв рецензента: “Пьеса вызвала страстные споры, делала полные сборы, то есть была «той типичной новинкой, которая заставляет о себе говорить всех и каждого”» (стр. 178).

«Преемственность одесской литературной традиции первых трех десятилетий 20 в. – от Юшкевича к Бабелю – отметил критик Абрам Лежнев в некрологе Семена Юшкевича в газете “Правда” 1927 г. Годом позже эта литературная эпитафия была перепечатана в изданном в Москве тремя томиками романе Юшкевича “Леон Дрей”, образце последней продукции частного книгоиздательства в СССР в преддверии монопольной эры Госиздата.

Абрам Лежнев: “Умер в Париже Семен Юшкевич. Нынешнему читателю, особенно из молодежи, это имя скажет не очень много. Юшкевич жил в последние годы за пределами СССР как эмигрант, и оказался вычеркнутым, выброшенным из литературной жизни Советской страны. ... А между тем, в дореволюционное время, Юшкевич был одним из видных писателей, каждое произведение которого находило широкий отклик, возбуждало много внимания и споров. Юшкевич был изобразителем еврейской городской бедноты, мещанства, одесской улицы. Он ввел в литературу, задолго до Бабеля, своеобразный жаргон Одессы (критика упрекала его в порче русского языка). В его творчестве редко слышались яркие революционные ноты, но явственно пробивалась сатирическая струя”» (стр. 134).

«Некролог Семена Юшкевича за подписью редактора “Последних новостей” Павла Милюкова, еще одно подтверждение известности и популярности писателя, в советскую эпоху выброшенного из литературы и забытого на долгие десятилетия: “Семен Юшкевич – настолько известен как беллетрист, создатель особого, вполне индивидуального стиля повестей из еврейского быта, неумолимый и бесстрашный реалист … что эти немногие строки не могут ничего прибавить к его характеристике. Пусть они свидетельствуют только о нашей общей любви к этой открытой душе человека прежде всего, а потом уже писателя. “П.Н.” (“Последние новости”, парижская газета русской эмиграции – Б.В.) гордятся тем, что имели Юшкевича своим сотрудником и хранят о нем верную память. П. Милюков”» (стр. 237-238).

«Помнили о Семене Юшкевиче и жившие в Москве писатели-одесситы, о чем пишет мемуарист /Михаил Ардов/: “В двадцатых годах близким приятелем Катаева был Лев Никулин, но потом они поссорились и, хотя оба жили в Лаврушинском переулке, не только не общались, но даже и не здоровались друг с другом. Я бы об этом не стал упоминать, кабы моя память не сохранила забавного двустишия, которое сочинил Лев Вениаминович. Это была эпитафия Катаеву:   

Здесь лежит на Новодевичьем

Помесь Бунина с Юшкевичем3”.

О приведенной псевдоэпитафии Л.Никулина см. также: Петрова Наталия (д-р филологич. наук, Пермский гос. университет). “Отче наш” – от погрома до холокоста (С. Юшкевич и В. Катаев) // IV Международная научная конференция “Одесса и еврейская цивилизация. Од., 2006”» (стр. 177-178).

«О Семене Юшкевиче как литературном наставнике вспоминает С.И.Липкин, см. в статье Алены Яворской “Встречи с Семеном Липкиным” в 5-м номере “Мории”» (стр. 179).

«В воспоминаниях Вадима Паустовского о времени знакомства его отца с И. Бабелем в Одессе Семен Юшкевич также присутствует. Бабель и Паустовский летом 1921 г. жили с семьями на даче на Большом Фонтане, где разработали устав клуба одесских литераторов, казначеем и почетным председателем “которого почему-то выдвигался Семен Юшкевич, уже успевший эмигрировать”, а девиз предлагался такой: “Литераторы, назад к литературе!”» (стр. 176).

Дореволюционную популярность писателя подтверждает и экранизация его повести «Леон Дрей», вышедшей в 1911 г. отдельным изданием в Москве. Немой фильм по прозе Семена Юшкевича был поставлен режиссером Евгением Бауэром в 1915 г. под названием «Леон Дрей. Покоритель женских сердец»  (Le conquérant du coeur des femmes. Черно-белый, немой, игровой. 60 мин. Кинокомпания А. Ханжонков и К. В главных ролях: Николай Радин, Эмма Бауэр, Борис Борисов, Наталья Лисенко. Оператор Константин Бауэр. Фильм сохранился без надписей).

В рецензии в киножурнале 1915 г. критик фиксирует литературный статус Семена Юшкевича как «талантливого бытописателя еврейской жизни», характеризует литературную моду тех лет – увлечение проблемой пола, а в качестве достоинств фильмы, как тогда говорили, отмечает юмор картины и то, что режиссеру удалось избежать грубого реализма:

«Талантливый бытописатель еврейской жизни Семен Юшкевич склонен к увлечениям литературной модой. … “Леон Дрей” тоже носит на себе отпечаток увлечения проблемами пола. … Однако ставивший “Леона Дрея” Е.Ф. Бауэр с редким тактом, с безупречным чувством меры разрешил трудную задачу. Дав яркие, талантливо скомбинированные картины, он избежал всех тех резкостей и того грубоватого реализма, который способен оскорблять зрителя. Как яркая иллюстрация сравнительно нового социального явления и превосходное, полное юмора воспроизведение картин еврейского быта, кино-пьеса “Леон Дрей” представляет крупный интерес» (ВК. 1915- № 111/95- 22—23).

Владислав Ходасевич, один из авторов сборника памяти Семена Юшкевича «Посмертные произведения» (Париж, 1927), указывая на хлестаковство Леона Дрея, обращает внимание на его общечеловеческую природу:

 «Ничтожество, дрянь, пустышка, выскочка, Бог весть откуда пришедший пошляк, развязный и наглый враль … из совершенно другой эпохи, среды, но все же является нам несомненнейший первообраз Леона, российский предок этого еврейского героя, впрочем – как и он сам, глубоко “интернациональный” в своей всечеловеческой или даже нечеловеческой сущности – Иван Алексеевич Хлестаков. … причем в яркости и законченности формулировок ему порой удается Ивана Алексеевича решительно перещеголять… Подобно Хлестакову, Леон враль по природе, по внезапно осеняющему его вдохновению».

Среди читателей предреволюционного десятилетия был в ходу язык прозы Семена Юшкевича, о чем вспоминает Надежда Тэффи в книге о поездке в 1918  г. в Киев, Одессу, Новороссийск и затем в эмиграцию, рассказывая об утвержденном А.И.Деникиным одесском губернаторе Гришине-Алмазове, который «говорил фразами одного персонажа из “Леона Дрея” Юшкевича: “Сегодня очень холодно. Подчеркиваю: очень”. “Удобно ли Вам в этой комнате? Подчеркиваю: Вам”. “Есть у вас книги для чтения? Подчеркиваю: для”».

Актер Николай Радин, исполнитель роли Леона Дрея в фильме Е. Бауэра, был известен по более ранним театральным постановкам пьес Семена Юшкевича в театре Корша. Как сообщается на одном из театральных сайтов, «режиссер Синельников привлек в Театр Корша Николая Мариусовича Радина, ставшего одним из самых блестящих мастеров московской сцены.

Радин соединил в своем творчестве глубокий и тонкий психологизм с виртуозной техникой. Его игра отличалась исключительной грацией, блеском диалога, неповторимым обаянием. … Синельников упорно боролся не только за качество спектаклей, но –  главное – за серьезное направление репертуара. Гвоздем сезона 1906 – 1907 годов стала пьеса Е. Чирикова “Евреи”, в которой обличалась погромная, черносотенная политика царского правительства. В этот же сезон не сходили  со сцены  “Дети Ванюшина”, шли  “В городе” С. Юшкевича, “Бог мести” Шолома Аша. … По поводу ряда современных пьес – Л. Андреева, С. Юшкевича,   Ф. Сологуба, М. Арцыбашева, шедших на сценах частных театров, в театральной прессе тех лет велись жесточайшие споры, отражавшие сложные процессы, которые происходили в ту пору в определенных слоях русского общества».

Еще несколько отзывов о постановках пьес Семена Юшкевича в дореволюционных театрах России (выборка сделана с ряда театральных сайтов):

«Театр в “Пассаже”. Лучшими из поставленных пьес были “Дети Ванюшина” С.А. Найденова, “Евреи” Е. Чирикова и “Голод” С. Юшкевича. Последние две были сыграны летом 1907 года в Териоках. … “Голод” же вообще ставился впервые, так как репетировавшаяся в 1905 году в Театре В.Ф. Комиссаржевской драма Юшкевича была запрещена цензурой.

…В сезон 1905/06 года … Комиссаржевская предполагала поставить “Мужиков” Е.Н. Чирикова, “Голод” С.С. Юшкевича, “Ткачей” Г. Гауптмана, “Дурных пастырей” О. Мирбо, “Заговор в Генуе” Ф. Шиллера. Все эти пьесы были запрещены цензурой. Вот выдержки из цензорских рапортов: ... “Пьеса производит потрясающее впечатление, картины голода и страданий нарисованы мастерской рукой, без грубых внешних эффектов и тем еще усугубляют сцену протеста против существующего строя, которым движет вся эта драма”, –  сообщалось о “Голоде”». / http://teatr-lib.ru/Library/Culture/95-07/

…”Miserere” С. Юшкевича в Московском Художественном Театре. На сцене возникал безрадостный, отчаянный, искривленный быт, где линии жизни и смерти тесно сплетались, где любовная сцена происходила на кладбище, а во время свадьбы стилизованно-застывшие старики-евреи равнодушно взирали на праздничный обряд, чреватый близкой гибелью. … Цензура вновь усилила свои гонения: признаются “неудобными к представлению” пьесы “К звездам” и “Савва” Л. Андреева, “Король” С. Юшкевича.

…Малый театр … перед Южиным встают те же самые (цензурные) трудности, которые в свое время не позволили Ленскому осуществить замыслы постановок пьес Юшкевича и Чирикова.

… В провинциальных театрах шли пьесы Шекспира, Шиллера, Островского, Л. Толстого, Чехова, Горького, инсценировки романов Л. Толстого, Тургенева, Достоевского, произведения Сумбатова-Южина, Потапенко, Гнедича, Шпажинского, Немировича-Данченко, Чирикова, Юшкевича, Найденова, Рышкова, Арцыбашева, Сарду, Зудермана, Ибсена, Стриндберга и многих других авторов.

…В 1908 году возник Петербургский театр М.Т. Строева. Его труппа состояла из молодых актеров, уже в течение пяти лет вместе выступавших в провинции. Театр открылся 1 октября “Королем” Юшкевича. Спектакль имел шумный успех».

Сегодня на интернет-портале Lib.Ru/Классика помещены произведения Семена Юшкевича, среди них и драма «Король», при чтении которой вспоминается литературный портрет писателя, данный Борисом Зайцевым в указанном ранее некрологе:

«Юшкевич, будучи евреем, нередко будто бы евреев задевал в своем писании, давал так называемые “отрицательные типы” (“Леон Дрей”) и даже, кажется, в еврейских кругах это ему ставили в некий минус. Если стоять на этой точке зрения, то следовало бы нашего Гоголя совсем заклевать – уж кажется ни одного порядочного русского на сцене не показал. Конечно, у Юшкевича была сатира (и кстати, он как раз Гоголя очень ценил, и сам весьма тяготел к гротеску) – но подо всем этим, конечно, пламенная, кровная, органическая любовь к своему народу».

Там же Борис Зайцев вспоминает о встречах Семена Юшкевича в годы парижской эмиграции с ним и с Иваном Буниным «в Париже или в Жуан ле Пен (где так дружественно и бесконечно приветливо принимал он нас с Буниным этим летом!)».  

Забытый (и крайне несправедливо, как писал Шимон Маркиш) писатель Семен Юшкевич возвращается из забытья к современным читателям.

------------------------------

1 Портнова Нелли. Уроки Семена Юшкевича // Лехаим. Апрель, 2009. № 4 (204) / https://lechaim.ru/ARHIV/204/portnova.htm;

Верникова Белла. Одесский текст: от Осипа Рабиновича к Юшкевичу и Жаботинскому // Дерибасовская-Ришельевская (Одесса). 2014. № 56, 57; Верникова Белла. Русско-еврейская литература: трактовки и классификации // Лехаим. Октябрь, 2008. № 10 (198) / https://lechaim.ru/ARHIV/198/vernikova.htm 

2 Маркиш Шимон. Эротизм в русско-еврейской литературе // Иерусалимский журнал. 2004. №18 / http://www.antho.net/jr/18/markish_russian-jewish_literature.html

3 Ардов Михаил. Вокруг Ордынки. Портреты. Новые главы //Новый Мир. 2000. № 5.