Дмитрий Волжский

Опять декабрь

Родился и вырос в Ярославле. Впервые вышел на сцену в 1989г. С 1998 по 2007 жил в Новой Зеландии, потом - Мельбурн.   В архиве автора около 170 стихов и песен. Публикации: альманахи «Крещатик», «Витражи», «Австралийская мозаика», «Воинская слава», «Поэт года», «Белый ворон». Некоторые из песен вошли в сборники «Солдатской студии» В. Петряева и звучали в эфирах радио «Эхо Москвы» и «SBS».   Номинант премий «Поэт года». Призёр сетевых литконкурсов (в т.ч. Грушинского 2014 года). Записано и издано 4 авторских альбома. Самый свежий – «Память наших дворов» (2016).


 


Опять декабрь




Опять декабрь – проснусь и выйду рано,


Опять в декабрь – в кроссворд дворов туманных,


Опять декабрь – итог былых начал.


Опять декабрь – колючий вдох рассвета,


Мой старый год вот-вот – и канет в Лету,


Спешу ему сказать «прости – прощай».


 


Год,что год назад пришёл под крыши,


Год,что нынче белой нитью вышит,


Год,с которым я делил, не споря,


Смех и горе, да что там – всё пополам.


Год, устало спящий у порога,


Год, куда заказана дорога,


Год – ещё один подарок Бога всем нам.


 


Опять декабрь... Куда ни ступишь – холод,


Опять декабрь... По льду скользящий город,


Опять в декабрь ценю тепло людей.


Тепло людей, что завсегда спасало,


Тепло друзей, и то,  что их так мало,


Когда в миру кружит зима-метель.


 


А у ней на длинных на ресницах


Белый-белый иней серебрится,


Вновь её узорный хрупкий почерк


Тонко точит  в окне письма ко мне,


Ах, мне бы прочитать хоть в паре строчек,


Что же там, за новогодней ночью,


Жаль, но женский почерк неразборчив – снег.


 


Опять декабрь с его студёным ветром,


Опять декабрь...Чуть-чуть печальным ретро


Звучат слова едва минувших дней.


Опять декабрь – сезон еловой ветки.


Коктейль надежд разбавлю чем-то крепким,


Чтоб всё сбылось в судьбе чудной моей.


 


Стрелочки к двенадцати подходят так: тик-так,


Старый год прощается, уходит так: тик-так,


Так и быть, давай его проводим,


Как о друге добром вспомним о нём.


Пусть горят гирлянды по пути нам, так-тик-так,


В полночи, увитой серпантином, так-тик-так,


С новым счастьем, братья, с Новым Годом – нальём.


 


На Запад (печатается в сокращении)




На пулемётные распахнутые лапы


Цигарки скуренной осыпалась звезда,


Ну наконец-то нам – на Запад, всем – на Запад –


Мы по ракете начинаем контрудар.


Когда поднимутся ошмётья батальонов,


В который раз уже сведённые в один,


Я попрошу в тылу оставленные клёны


Запомнить каждого, кто с нами уходил.


 


И мы пойдём, как прежде, в первых эшелонах,


Сходя с ума от тишины без артогня,


Всех не успевших победить непобеждённых


На каждой пяди континента хороня.


Мы поползём, плацдармы комкая в ладонях,


Но даже если до Победы не дойдём,


В немые кадры чёрно-белых кинохроник


За десять выстрелов до смерти попадём.


Там будет мало нас, дошедших, дошагавших


Назло несчитанному встречному свинцу,


Во славу выживших, во имя наших павших


Мы подведём это безумие к концу.


Всё так и будет, а пока кровавым крапом


Ракета взрезала рассвет наискосок,


И, вырастая из земли лицом – на Запад,


Мы в первый раз встаём спиною на Восток.


 


В первых главах житейской повести (печатается в сокращении)




В первых главах житейской повести


Все мы жили когда-то там,


Во дворах, где, сказать по совести,


Ах, как счастливо жилось нам,


Там, где нами все тропки пройдены,


Там, где жизнь была впереди,


Там, куда, лишь заслышишь "Родина",


Сердце просится из груди.


 


Марки, пробки, индейцы, фантики,


Фотки с дамами в неглиже,


Все, кто был в пацанах-романтиках,


Превратились давно в мужей.


Как слезою с ресниц уроненной,


Вся эпоха ушла в песок...


Сколько ж в памяти нахоронено –


Может лучше не помнить всё.


 


Разлетались дружки с окраины –


Всё меняется – хошь-не хошь,


Кто с Афгана пришёл израненный,


Кто-то в драке попал на нож.


И сосед за штыком с колючкою


Девять лет – по святым местам –


Уходил со двора в наручниках,


А пришёл – купола в крестах.


 


Собираю теперь фантазии


По беседкам пустых дворов...


Там, где столько с гитарой лазал я,


Нет в помине моих следов.


Лишь скамейка с резными рунами,


Тот же столик, и в эту ночь


Помяну своё счастье юное,


И уйду без оглядки...прочь.


 


В 33-ей армии (печатается в сокращении)




Так накомандармили – как нечистый сглазил –


Да неужто ж мало их полегло зазря?


Но 33-й армии сказано – на Вязьму,


А приказа в армии обсуждать нельзя.


 


Обступили армию бурелома стены,


Глухомань еловая – тропки не найдёшь,


Но шагает с армией генерал Ефремов,


Значит, эту армию даром не возьмёшь.


 


33-й армии больше половины


Валом вдоль по вяземской лесополосе.


В 33-й армии двести грамм конины


Выдают на голову, да и то – не всем.


 


Так стояла армия, падая поротно


На потеху вымершим, выжившим – на страх,


Вдоволь им отсыпали меди пулемётной,


Да надавили танками в Шпырьевских лесах.


 


Где спускалась армия в огненну геенну,


Нынче пляшут лодочки вдоль Угры-реки,


А где стрелялся раненый генерал Ефремов –


Обелиски звёздные точно маяки.


 


33-ю армию достают из грязи –


Котелок, да косточка, смертный медальон...


33-я армия всё ещё – под Вязьмой,


Ведь приказ по армии не был отменён.

К списку номеров журнала «ВИТРАЖИ» | К содержанию номера