Виктор Качалин

День Человека

ЕВА

 

Под моими пальцами -

смех и смерть,

мне смотреть вдаль,

веретену - петь.

И из этих кожаных риз,

резаных кож божьих

мне не вылететь, пока

спит Адам на ложе

и взрывает землю и небо

бычьей песней,

золотистым колосом ячменя.

С ним - нет меня.

А под сердцем моим Каин

толкает камень.

 


НА СКАЛЕ

 

Нарисуй на скале впереди и на сосне позади себя:

трое бегут через мост, обрушившийся давно,

нет бы им стать потоками, бегущими по ущелья дну,

так и слышишь жужжание камнепада, битьё вальков

 

далеко внизу – там весна, а ты золотарь снегов,

крылья девы да клюв орла, топот тела, меч облаков;

проглоти слюну зимородка, ледяную рыбу в струну

вытяни до небес, пригуби вино,

 

налитое в день смерти, рождающееся в тебя.

 


ИОНА ВО ЛЬДАХ

 

Не считай улова, сто один пятьдесят и три –

а в итоге окажется: ты один

алый бархат промериваешь изнутри,

не отзываясь на условные стуки льдин;

 

жиром намазанные борта,

грецкий орех покряхтывает, словно храм:

«Не ходи по рыбе – она чиста

и теперь пройдется гребнём по твоим вихрам,

 

а затем превратится в тысячеокий глаз,

остальное будет распластано, китолаз».

 


ВРЕМЯ ВСПЯТЬ ПО ВЕСНЕ

 

Время вспять по весне разворачивается в крик

лебедей – и бедовый лик

отражается, тает в щите, и каменный дом

вспоминает с трудом

 

глинобитную плоть гостей,

где никто, ожив, не берёт в охапку постель

и не видит – хоть дважды глаза разлепи -

темный войска кружок в незастигнутой снегом степи.

 


МЕДНЫЙ ВЕК

 

Воск от войска неотличим в тесном улье, залитом медью,

волчий вой в ущелье - от вопля созвездий, рука – от ручья,

где Эгерия шепчет Помпилию то ли любовную песнь к Ригведе,

то ли даёт законы, не ведающие врача –

 

в ту пору не знали морозов, краски в плоть дерева не вплавляли,

ветвистым оленем время не падало в сеть облав,

и, камнем текущие в небо – горы за всех умоляли,

и сияющий воздух спускался до злейших трав.

 


ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК

 

В память первого снега – три-четыре месяца тьмы, метели,

оттепель с пермской солью, разъеданье подошв и слов,

просиянье со дна реки, ядра не зря летят –

 

вместо книг у святителей дыры, в груди,

там видны заострённые горы с вечным снегом побед,

не нужны им ни праздники, ни выстрелы, ни города в огне –

 

трезвое упоение, трепет в пресветлой тьме, ожиданье весны.

 


СЕРАФИМ

 

Смеркся дождь, и снова солью колышет снег

ту завесу, не падающую с ресниц,

из нагой груди – ни души, лишь таинственный человек

распрямляется, словно журавль, доставший воды для птиц,

 

и лисица здесь, и медведь – смотрят в зеркало-озерцо,

целый мир на скончание милой сестрой влеком,

Серафим стоит на коленях, и в солнце ходит его лицо,

остальное скрыто под самопишущим языком.

 


ЛАЗАРЬ

 

Иди живей на свет, мой милый Лазарь,

нет в Ясеневе ясеней и вязов,

их выдуплило время – а пролазы

срубили, обнажив твой солнцепёк.

Так лучше – сесть упрямо на пенёк

и помолиться,

чем видеть лица

нарезанные, словно колеи,

а в сумку заползают муравьи;

их обиталище – замусоренный вал,

и книжный червь им не поставит балл.

 


РАСКАПЫВАЕМ  РОЗЫ

 

Раскапываем розы. Обрезаем

что было – и что не было ничуть,

а про мгновение – я расскажу,

пускай оно взбирается по солнцу

в твою макушку – я тогда проснусь,

увижу розу, видя её сердцебиенье

в горЕ и в гОре. Радость неотмирна.

Она – вся здесь, как горлица в окне.

 

И виноград цветёт, и ранит вспышкой

на солнце – землю, на земле – тебя,

и ты молчишь, последними словами

не добавляя в небо пыль пустыни.

Переполняются моря, когда их держат реки

в ладонях. Неисчерпанных знамений

так много, будто стол земли ножом отскоблен.

 


СКВОЗЬ МОРЯ

 

Сквозь моря прорастают горы глубокой чашей

– полнятся и проваливаются лавой;

но ещё полней твоей радуги свет легчайший.

ты не будешь левой, не будешь правой –

 

каждый миг наступает без промедленья,

быстро падает наземь твоё белое платье,

нет забвенья и тленья - одно погруженье,

дай помедлить камню в твоих объятьях.

 


ШИПОВНИЧЬЯ ГОРА

 

Присутствуем ли мы

в отчаянье весны,

в нетлении зимы?

 

Спим в танце? Сплетены

и тихо бьём ногой

в распахнутый покой?

А кто во всех умрёт,

тот осенью не ждёт,

торопит хоровод,

 

Падёт за летом лист,

а мы разлучены,

огнями сращены

 

шиповничьей горы.

 


МЕДЖНУН

 

Долго ль Меджнуну просить всё воды, медовой воды?

Лучше побей себя камнем, выпей вина, взыграй до звезды,

целое небо разбей на созвездия, собери хор планет,

вынь из груди свои рёбра и сделай свет

 

неприступно-ночным, как очи твоей Лейли,

закрученным в боль творения, словно кудри твоей Лейли,

лёгчайшим и беспечальным, как дыханье твоей Лейли,

а затем исчезни в зерне граната, попав на зубок Лейли.

 

Тебя здесь пока не знают. Тебя ещё не прошли.

 


ЯСИРА

 

Ясира сны растолкует, явь растерзает,

Янушу вытрет слёзы, Янусу вывернет лики,

Ястребом схватит за шкирку ярого огнеборца,

В яму зароет Ямнию, затем побредёт в Сантьяго,

 

Где ждёт её с рыбой Иаков, где её обнимет Иосиф,

Словно тыкву, но только живую, живую.

 

За время её правленья расплавятся Пиренеи,

Волки сыграют свадьбы, день обернётся ночью,

Анастасию вырежут ясно на ясеневой плахе утра,

Сменит имя Ясира, станет сирой в пустыне ясной.

 


ИОАКИМ И АННА

 

Между твердью и твердью было не больше ладони…

— Даже волоса нельзя было провести, мой любимый,

 

как между нами - когда восстаёт твой колос,

на него взирают с ужасом херувимы.

 

— А тогда они были в дыханье, в распадке и в междумирье,

береглись и роились, словно икра во рту у безмерной рыбы.

 

— Тихо рыба в меня вплывала, вкушала сердце,

воссияв из затылка, играла мной на псалтыри.

 


ХЕРСОНЕС

 

Как жарко рубятся в сердце Херсонес и покой.

В дом занесли картину, и стала она другой,

 

Два терпких окна вдали вечеряют, теряя закат,

Там сварена смальта на всех, но из двух не выложить ряд,

 

Пока не напьются допьяна отчалившие лучи.

И лица сами проглянут, не коснись, целуй и молчи.

 

 

 

С пдф-версией номера можно ознакомиться по ссылке http://promegalit.ru/modules/magazines/download.php?file=1515909222.pdf

К списку номеров журнала «ВЕЩЕСТВО» | К содержанию номера