Вавилонская хохлома. Стихотворения

ЧТО ЕСТЬ САМОСТЬ?

Что есть Самость? — проекций странных,
Обретенное псевдо-Я.
В распыленности одувана
Шизоосень вдыхает яд.
Этот пух лебедей дебильных,
Их трагедий, озер и дыр.
В эту пыльную нестерильность,
Я бы выпытала в стериль.
А в стерили бы стерли личность,
Ибо личности вовсе нет,
Ни души, ни пола. Привычность
Даже к телу — импринтинг, бред.

ВСЕ ОЩУЩЕНИЯ (ДЕТСКОЕ) 2

Круг, раскрываясь, выходит на воздух.
И, раскрываясь, опять потухает.
Он есть абстракция. То — ничего. Вдруг
Он забывает, что он не бывает.
Он проявляется как непричастность
Формы к идее. Он силится слиться
С контуром жизни, чтоб стать настоящим.
Он забывает, что он не случится.

* * *

Музыка пахнет газовой камерой.
Гость приходит, но больше уходит (каменный).
— Может выпьем джина с тоником?
— И только?..
И даже не хватит сил попрощаться.
Мы — обреченные возвращаться.
А что мы ходим, когда мы замерли?
Снимайте нас тогда на камеру!
Мы не люди, а культовые фигуры.
Мы скорее предметы архитектуры.
Мне сложно двигаться, когда я каменный.
Поставьте памятник!
Я буду стоять!

1993

Я РАСТЯНУСЬ НА МОСТОВОЙ…

Я растянусь на мостовой,
Где едут черные машины,
И улиц хищные морщины
Ползут, как ящеры, за мной.
И чей-то красный револьвер
Подарит боли торопливой.
Так дарит даме некрасивой
Цветок поспешный кавалер.
А из дырявой головы
Текли кудрявые закаты,
И скорой яви полуады
Усладой стали для живых.
Отвергну все из ничего,
ведь все возможное — возможно.
И улыбается прохожий
Убийству тела моего.
Как скоростной аттракцион
Шоссе моих хрящей и нервов.
существ старательные черви
Следят за мной со всех сторон.
Но тронь меня, я убегу
ногами молодого бога.
И зря за мною по дороге
Устроят громкую пальбу.
Я душу голую скребу,
Целуя в губы злую бабу.
Я стану болью в кубе, дабы
Разбить на кубики судьбу…

1993

ЗДЕСЬ МОСКВА — ЗАПРЕДЕЛЬЕ МИРА

Здесь Москва — запределье Мира.
Вавилонская хохлома.
Лучше в черные падать дыры.
Лучше просто сходить с ума.
Герда ходит за каждым Каем.
Каждый Кай получает Герду.
Это Каин под видом Кая
Предает то ли снежного Гея.
То ли снежную Королеву,
То ли некую сверх Идею.
Кич эстетически просто скучен.
Грим безликую муть скрывает.
Мертвый мальчик, конечно, лучше.
Мертвых мальчиков не бывает.
Конфискована у Висконти
Эта стильная бого-гибель.
Как гадать на картах дисконтных,
Как искать на безрыбье рыбу...
Так искать то самое совершенство.
Мраморный мальчик с лицом античным —
Мертвый, как кукла, фетиш из детства.
Концентрация эротичности.
Здесь никогда не найти такого.
Ты в театре инициации.
Потому Яволь, а не воля.
И потеря ориентации.

ХАОСЕНЬ

...Здесь сгорел сумасшедшим пухом
Скарлатинный оргазм ХаОса.
И как хармсовская старуха
Жизнь беззубо сжевала Осень...

КОТ МАМЛЕЕВА

Еще
Вспомнился
Мне
Один
Немецкий
Литературный
Дом.
Я там жила
Когда-то.
Туда же
Был
Приглашен Мамлеев,
Но не приехал.
Немцы говорили так —
Он спросил —
Можно приехать с Котом?
Ему ответили —
Нет нельзя.
И он не приехал.
С Котом.

В ХОХОТАНЬЕ ХАОСА

В этой столице, чей пафос безлицый таит то сиротство,
Русскую сырость, тоскливую почву — болотце —
Плацем кремлевским, где строем пацанчики-монстры
Ходят — не принцы — в хтони кошмарной — никто они —
Нити из ада, растения тины и комы смертельносекомые.
Носят они в нарисованных мордах росписи мордора.
Рот их дыряво орет как деревья отрубленным голосом,
Славят топор, расчленяющий сущность отсутствия,
И, извиваясь медузно и грязно, вы более водоросли...
Русская хтонь в хохотанье ХаОса утонет ли?
Или фатального Курска дождется
В патриотическо-некрофилической гордости?