Анатолий Аврутин

Осенние плачи

Анатолий Юрьевич Аврутин родился и живет в Минске. Окончил БГУ. Автор более двадцати поэтических сборников, изданных в России, Беларуси, Германии и Канаде, двухтомника избранного «Времена», книги избранных произведений «Просветление». Лауреат многих международных литературных премий, в том числе им. Э. Хемингуэя (Канада), «Литературный европеец» (Германия), им. К. Бальмонта (Австралия), им. С. Есенина, им. Б. Корнилова, им. А. Чехова, им. В. Пикуля (все — Россия) и др. Главный редактор журнала «Новая Немига литературная». Название «Поэт Анатолий Аврутин» в 2011 году присвоено звезде в созвездии Рака. В 2016 году стал лауреатом всероссийской литературной премии «Левша» им. Н. С. Лескова.

 

 

                         * * *

 

Догорала заря... Сивер выл над змеистым обрывом,

Умерла земляника во чреве забытых полян...

А он шел, напевая... Он был озорным и счастливым...

— Как же звать тебя, милай?.. И вторило эхо: «Иван...»

 

Он шагал через луг... Чертыхаясь — несжатой полоской,

Ну а дальше, разувшись, по руслу засохшей реки.

— И куда ты, Иване? — Туда, где красою неброской

Очарован, стекает косматый туман со стрехи...

 

— Так чего тут искать? Это ж в каждой деревне такое,

Это ж выбери тропку и просто бреди наугад.

И увидишь туман, что с утра зародясь в травостое,

Чуть позднее стекает со стрех цепенеющих хат...

 

Эх, какая земля! Как здесь все вековечно и странно!

Здесь густая живица в момент заживляет ладонь.

Здесь токует глухарь... И родится Иван от Ивана —

Подрастет и вражине промолвит: «Отчизну не тронь!»

Нараспашку душа... Да и двери не заперты на ночь.

Золотистая капля опять замерла на весу...

—Ты откуда, Иван? — Так автобус сломался, Иваныч,

Обещал ведь Ванюшке гостинца... В авоське несу...

 

                         * * *

 

                                     Вячеславу Лютому

 

Ничто не бывает печальней,

Чем Родина в сизом дыму,

Чем свет над излучиной дальней,

Колышущий зябкую тьму.

 

Ничто не бывает созвучней

Неспешному ходу времен,

Чем крик журавлиный, разлучный,

Буравящий даль испокон.

 

И сам ты на сирой аллее,

Такою ненастной порой,

Вдруг станешь светлей и добрее

Средь этой тоски золотой.

 

Поймешь — все концы и начала

Смешались средь поздних разлук.

И что-то в тебе зазвучало,

Когда уже кончился звук...

 

                         * * *

 

Капнет слезинка, плавно двоя

Дали косые.

Это Россия, други моя,

Это Россия!

 

Тусклый пейзажик, хоть и уныл,

Неба раздольней.

Как не поверить шелесту крыл

Над колокольней?

 

Как не поверить шумной гульбе

В домике нищем,

Как не поверить черной трубе

Над пепелищем?

 

Тощий багульник... Вялый вираж

Птицы над пожней.

Поздно... Возница выпивший наш

Едет порожний.

 

 

Едет, обиду в сердце тая,

Согнута выя.

Это Россия, други моя,

Это Россия...

 

                    * * *

 

Спасти небесную Россию

От одноимецы земной,

Где тоже льют дожди косые

И воздух в сумраке грибной.

И так же можно выйти в сени,

Достать из бочки огурец...

Там так же помнят, что Есенин —

Не для парада — для сердец...

И все же вся она другая —

Без той высокой чистоты,

Что в душах светлое являет,

Творя иконы и холсты.

Она еще патриархальней,

Чем та, что горьковской сродни —

Грязнее дном, судьбой печальней,

Страшней призывом: «Очерни!..»

Она давно привыкла к смуте,

К тому, что порют за пустяк —

При лже-Димитрии, Малюте,

При Годунове... Но ведь как?..

Из русских русскость вышибая,

Наотмашь, истово, взахлеб,

По-русски песни распевает,

Совсем по-русски крестит лоб.

И про «авось» воскликнет спьяну,

И выпьет «горькую» до дна...

Но та, что в небе — осиянна,

А эта — злобна и мрачна...

 

                    * * *

 

Потемнели-мне ли-мне ли в небе тучи,

В омут канула последняя звезда,

Это мне ли пред судьбиной неминучей

Все считать-читать ущербные года?

 

Что-то грохнет-охнет-охнет в поднебесье,

За пригорком тропка в мокрое свернет,

И шальной седок умчится в редколесье,

Редко-редко, но улыбкою сверкнет.

 

В бурелом трава-травинушка не гнется,

Бурелом для трын-травинки — трын-трава.

Сизый селезень картаво захлебнется,

И от мрака просветлеет голова.

А потом, когда устало-тало-тало

Небосвод повеселеет ввечеру,

Осенит — таких мгновений очень мало,

Когда Русь не призывают к топору.

 

Просто дождичек прошел в Руси великой,

И не нужно никому на смертный бой.

И Отчизна Несмеянойсветлоликой

Просияла в красном красною красой.

 

Просто огненно теперь на белом свете,

Вновь пичугами затенькали сады.

Лады-лады-лады-ладушкины дети

Запоют на все веселые лады.

К списку номеров журнала «Приокские зори» | К содержанию номера