Стихи, бухло и мужики. Разговоры с внутренним голосом

Антиалкогольное

— Мать, по-моему, ты напилась, – заметил внутренний голос.

— А сейчас еще и нажрусь! – злобно ответила ему я.

Актуальное 

— А не сочинить ли стихотворение? – подумала я. – Примерно такое: «Ходил ли ты на выборы, ходил ли ты на выборы, ходил ли ты на выборы...».

— Все кандидаты – пидоры, – подсказал внутренний голос.

8 сентября 2013 г.

Стратегическое

— Нет-нет, мы с тобой занимаемся фигней всякой, бессмысленной абсолютно. Это я имею в виду литературную критику, – сказала я внутреннему голосу.

— Ага, ага, – поддакнул внутренний голос.

— Работа должна либо быть интересной, либо приносить деньги. Писать проходные статьи ни о чем мне уже неинтересно.

— Угу, угу, – поддакнул внутренний голос.

— Да, раньше я не умела их писать, – продолжала рассуждать я, – и мне было интересно. Но теперь-то умею! Теперь я про всякую фигню могу написать, что это очень крутая фигня, и 90% читателей мне поверят. Только зачем мне это?! Никакого удовлетворения от такой работы я не получаю.

— Естественно, см. пункт выше, – согласился внутренний голос.

— Следовательно, надо теперь жестко отсекать всю проходную и неважную для меня тематику, сосредотачиваясь исключительно на главном. И еще хорошо бы теорию подтянуть, а то распустилась я тут на фигне-то всякой, расслабилась...

— Все верно, – сказал внутренний голос. – Правильно рассуждаешь. И так как я тут пока не нужен, пойду посплю.

— Эй, ты куда?! Я же с тобой разговариваю!!! – возопила я.

Но только молчание было мне ответом...

О чувстве приличия

— Что-то этот греческий юноша подозрительно часто попадается мне навстречу и подозрительное широко улыбается, – думала я, неспешно прогуливаясь вдоль моря после плотного ужина.

— А ты свое декольте видела? – поинтересовался внутренний голос.

— Ну видела, и что?

— Так посмотри на него еще раз, и если не хочешь романа с пляжным мальчиком...

— Нет, не хочу, – сказала я. – И не из снобизма, а просто не хочу. Я сюда отдыхать приехала, а не...

— Так не носи больше этот сарафанчик, дура! – в страшном гневе возопил внутренний голос.

Пришлось послушаться.

О тайных фобиях и предубеждениях

— Почему-то, не знаю почему, я испытываю к больницам какое-то органическое отвращение. Вот просто жутко неприятно там находиться, и все. Чисто физиологически неприятно, – думала я, пытаясь принудить себя к решению с организационными целями посетить районную поликлинику. – И ведь не хожу я туда, пока чего-то жизненно важное не отвалится, м-да.

— И нет тут ничего такого таинственного, – противно проскрипел внутренний голос. – Когда нам было три года, у нас случилось воспаление легких, и нас положили в больницу, где нам, естественно, было очень плохо, тоскливо и противно. Вот оттуда все это – и отвращение, и подсознательный страх перед этими богоугодными заведениями – как раз и происходит. На самом же деле там вовсе нет ничего страшного.

— Каждый сам себе психоаналитик, эх, каждый сам себе психоаналитик..., – мрачно пробормотала я.

К вопросу о рецепции

— Эх, бедная я, бедная, – думала я, – столько я всего в литературе сделала, а никто этого и не замечает, эхе-хе и ой-ей-ей...

— Кхм, – вежливо кашлянул внутренний голос.

— Чего тебе? – подозрительно поинтересовалась я.

— А ты коэффициент ввела? – спросил внутренний голос.

— Какой коэффициент?!

— Ну вот смотри, – охотно пояснил внутренний голос, – люди более востребованные, по твоему мнению, более, так сказать, признанные, они ведь принадлежат к определенным литературным группам или же устоявшимся институциям, да?

— Ну да, вернее, в основном – да, – согласилась я.

— Соответственно их так называемый авторитет складывается из двух составляющих, – занудным тоном начал вещать внутренний голос, – из их собственного авторитета, который меньше, и авторитета группы, который, разумеется, больше. Так ведь?

— Ну возможно, – осторожно подтвердила я.

— И авторитет отдельного человека, как бы он ни был велик, никогда не превысит авторитет группы. Верно?

— Да.

— А тебя какая-то группа разве поддерживает? – ехидно спросил внутренний голос.

— Нет. То есть быть может, и поддерживает, но мне про это неизвестно, и поддержку эту я никак не ощущаю, – заметила я.

— Вот видишь, – торжественно произнес внутренний голос, – поэтому твое признание или там твой авторитет являются исключительно твоими личными признанием и авторитетом! Конечно, они меньше, но зато они только твои и ничьи больше. Разве этого мало, а?!

— Нет-нет, конечно же, немало, – стыдливо пробормотала я.

Из литературного обихода

— Вот бывает же такое, например, – подумала я, ознакомившись с разного рода материалами, заботливо подсунутыми доброжелателями, – что ты искренне считаешь стихи некоего поэта полным говном, а потом вдруг обнаруживаешь у него несколько очень неплохих стихотворений, страшно этому радуешься и о радости своей немедленно сообщаешь urbi et orbi. То есть пишешь рецензию, которая, по твоему мнению, является скорее положительной, пусть местами суровой такой, со скупой мужской слезой, но в общем и целом вполне себе положительной.

— Может, хватит уже? – зевнул внутренний голос.

— Да погоди ты! – оборвала его я. – А тем временем поэт, привыкший исключительно к славословиям и аплодисментам, читает это все как полный и окончательный разнос и страшно обижается.

— Интересно, зачем читает? – хмыкнул внутренний голос. – Рецензий на себя читать ни в коем случае не нужно, особенно поэтам – людям нервным и впечатлительным.

— И возникает у нас поразительный когнитивный диссонанс, – сказала я.

— Вот не надо страшными словами меня на ночь глядя пугать! – обиженно выкрикнул внутренний голос. – Не надо! И вообще если у человека нет чувства юмора или там самоиронии, то это его личные проблемы, которые нас совершенно не касаются!

— Ладно, спокойной ночи, – миролюбиво вздохнула я. – Хватит нам на сегодня подвигов.

— Спокойной ночи, – мрачно отозвался внутренний голос. – Спокойной ночи и приятных сновидений...

Хозяйственное

— Интересно, почему это мой холодильник вдруг стал похож на холодильник холостого мужика? – задалась я как-то эстетическим, можно сказать, вопросом с некоторым хозяйственным оттенком.

— Потому что в нем еды нету, – хмуро отозвался внутренний голос и добавил:

— А еды в нем нету оттого, что мы в последнее время ведем активную светскую жизнь. Так-то вот...

Профессиональное

— Эх, так и не вышло из меня литературного критика, – мрачно подумала я. – Плохо я пишу статьи, так плохо, что самой не нравится.

— А разве ты хотела стать литературным критиком? – ехидно поинтересовался внутренний голос. – Разве ты когда-нибудь собиралась им становиться?

— Нет, и не собиралась никогда, – подтвердила я. – Само как-то затянуло со временем.

— Вот и плюнь, и давай лучше выпьем, – добродушно посоветовал внутренний голос.

— Да, твоя правда, – откликнулась я и немедленно нацедила себе рюмочку божественного нектара.

Меланхолическое-1

— Любовь, секс и размножение – это три совершенно разные вещи, – меланхолически подумала я.

— И тем не менее многим их соединить все-таки удается, – заметил внутренний голос.

— Конечно, бывает и везение, бывает, – миролюбиво согласилась я, – но чаще всего человек, утверждающий подобное, либо слишком туп, чтобы почувствовать разницу, либо слишком тонок и умен, чтобы успешно обмануть самого себя.

— Вот, бля, ты загнула-то..., – уважительно присвистнул внутренний голос.

Меланхолическое-2

— Нет, и никакая это не любовь, – подумала я, – просто из всех моих знакомых мужчин он мне отвратителен меньше всего.

— Так это ж самая настоящая любовь и есть, – злорадно хмыкнул внутренний голос.

Фотографическое

— А не сделать ли специальный такой альбом «Самые ужасные фотографии меня»? – подумала я как-то прекрасным летним вечером. – Впрочем, нет, а как же деликатность? Вдруг авторы этих фотографий на меня обидятся? Хотя я же на них после этих самых ужасных фотографий не обиделась...

— Да, мы не обиделись, – подтвердил внутренний голос. – Но осадочек остался!

О напрасных сожалениях

— Люди женятся, гляжу, не женат лишь я хожу…, – проворчала я как-то холодным летним днем после просмотра френд-ленты.

— И что? – спросил внутренний голос.

— И ничего, – сварливо ответила я. – Очень грустно в таких ситуациях осознавать, что ты не человек, а урод какой-то.

— Институт брака подразумевает совместное проживание и постоянное общение, – занудным тоном произнес внутренний голос.

— Вот именно! – подхватила я. – Вот если бы можно было со своей второй половиной раз в неделю видеться...

— Это слишком часто, – сказал внутренний голос.

— Ну ладно, раз в две недели, – миролюбиво согласилась я, – тогда и о браке можно было бы всерьез подумать.

— Да отстань ты! – воскликнул внутренний голос. – Нас и так тут слишком много, еще кого-то постороннего не хватало! Мы что, хором петь собираемся, что ли?!

Поучительное

— Боже мой, боже мой, ну когда уже три постоянных дела превратятся в два, и я наконец-то смогу дописать маленькую-премаленькую статью?! – в отчаянии воскликнула я одним противным сентябрьским вечером.

— А вот нормальная баба отложила бы вообще все и радостно отправилась на свидание, – ехидно заметил внутренний голос.

Литжизненное

— Как же это противно, – подумала я, – когда некоторые поэтические существа мужского пола делают вид, что они за мной ухаживают, исключительно для того лишь, чтоб добиться рецензии на свою очередную нетленку.

— А ведь может быть и так, – меланхолически возразил внутренний голос, – что кто-то добивается от нас рецензии на нетленку исключительно для того лишь, чтоб иметь предлог поухаживать.

Самопознавательное

— Боже мой, боже мой, и что все эти мужчины во мне находят?! – в тоске думала я однажды вечером, размышляя о разнообразных превратностях собственной судьбы.

— Ну ты ведь сама себе ужасно нравишься, так чего бы и им не..., – задумчиво заметил внутренний голос.

— Да у меня же просто нет выбора! – воскликнула я. – А у них-то есть.

И впервые в жизни внутренний голос замолк и не нашелся, что на это сказать.

И снова гендерное

— И все-таки он мальчик, самый настоящий мальчик, – подумала я. – И не надо наступать на его мужское эго.

— Боже мой, боже мой, как же мы любим наступать на мужское эго! – пробормотал внутренний голос. – Хлебом нас не корми, только дай на чье-нибудь мужское эго понаступать...

Литературоведческое

— Е-мое, опять я испытываю какое-то патологическое и очень несвоевременное желание начать большое научное исследование русской прозы второй половины ХХ – начала XXI века, – мрачно думала я одним неласковым октябрьским утром.

— И всегда-то мы с тобой отличались какой-то поразительной неумеренностью желаний..., – услужливо поддакнул внутренний голос.

Первоапрельское

— Практически всю свою жизнь я чувствую себя какой-то фантастической, невероятной идиоткой, – подумала я, проснувшись утром 1 апреля.

— Практически всю свою жизнь ты этой самой фантастической идиоткой и являешься, – с готовностью констатировал внутренний голос.