Наталья Крофтс

Вслепую. Стихотворения

***

 

Вслепую, наощупь,

судьбу подбираем по слуху,

научно трактуем причуды

планид и планет.

Подводим итоги.

Как взрослые – твёрдо и сухо.

По-детски надеясь на чудо.

Которого нет.

 

 


ВЕДЬМА

 

«Ты не ведьма ли? – шептал

в омут ноченьки. –

Рысья, бесья красота –

с червоточинкой.

То – змеёй в моих руках,

то ты – призраком,

птицей дикой в облаках,

раскапризною,

то ж – не тронешься с колен

перед папертью…

Улетаешь на метле?

Ну и скатертью!»

 

Мне бы взвыть да лечь костьми,

мне б вымаливать:

«Приюти меня, прими –

явь ли, марево.

Отогрей да пожалей –

жить под тучами

между диких журавлей

я измучилась».

 

Да не клонится глава –

и не молится;

хоть права, хоть не права –

за околицу,

да в закатный неуют

апельсиновый…

Что ж мне в сердце не забьют

кол осиновый?

 

 

***

 

Лучше жить вообще без надежды,

чем с надеждой, умирающей каждый день.

Край одежды

зацепился за имя твоё, за тень

наших разговоров, за белую стаю

наших писем.

Не пускает.

Стаю

сдам на подушки –

на пух.

Жалко её, конечно,

только – одно из двух:

или она меня заклюёт –

или –

я её, влёт.

Чтобы выжить.

 

Железный свист.

…письма лежат в крови,

в слое небесной пыли.

 

 

***

 

Разрыв. Фигурка схватится за бок –

живой лубок.

Час новостей. Адреналин. Игра.

Ты щёлкнешь кнопкой – и конец. Нет ран,

потери, смерти, зла… Застынет крик.

Ты – в капсуле. В скафандре. Ты – внутри.

Замри.

 

Замри. Ни с места. Стой, нельзя наружу –

за рамки, за обложку, из себя –

к соседям, соплеменникам, со-душам –

задушат.

Ты – мишень. Рога трубят.

Охота. Крестный ход на абордаж,

на брата, на врага, на тот этаж,

где нагло распускаются герани –

цвет мяса в ране.

 

Где ты уже – игрушка на экране.

Ты раб. Под рьяный рёв других рабов

на солнечной арене Колизея

ты умираешь. Крик – и мы глазеем

на красное на острие зубов.

Агония. И гонка – мчатся снимки

в Facebook, диктует Canon свой канон:

у трупа, у меча, со львом в обнимку.

И лают «лайки»: кадры – как в кино,

 

где даже смерть кошмарная – прекрасна,

где люди растворяются на красном –

заката, крови. Жажда на губах –

адреналина! – зрелищ, твиттов, хлеба,

убойных кадров: нас на фоне неба –

красивых,

молодых,

в гробах.

 

 

***

 

Зажмурится ветер – шагнёт со скалы.

Спокоен и светел тяжёлый наплыв

предсмертного вала – он манит суда

на дно океана. Седая вода

врывается в трюмы, где сгрудились мы:

звереем – от запаха смерти и тьмы,

безумствуем, ищем причины…

 

Кричим: «Это риф – или мысль – или мыс –

бездушность богов – нет, предательство крыс…»

И крики глотает пучина.

 

Я ринусь на палубу, в свежесть грозы.

Пора мне.

Монетку кладу под язык –

бросаю ненужные ножны.

 

И плавно – сквозь ночь, как седая сова –

взлетаю с галеры – туда, где слова

понятны ещё –

но уже невозможны.

 

 


КРАЙ

 

Край света. Свято ты веришь в это – кругом раздрай,

грубит народец, погрязший в дрязгах, сварливей Грай.

 

Но даже если ты вдруг пролез бы в цветущий рай,

где чужды лица – хоть рой землицу, хоть помирай –

 

недолго спиться, упасть на спицу в таком раю.

Край света. Свита твоя верёвка. Ты – на краю.

 

А в центре мира – тепло камина, огонь свечи,

живёшь без грима, и беды – мимо, и кот мурчит.

 

Там – рук сплетенье, там свет и тени живут в ладу.

Край света – это где нас не любят. Где нас не ждут.

 

 


БАЛЛАДА О КАКАДУ

 

Прилетела птица какаду,

Чтоб накликать горькую беду

Вещим Сирином:

«Умирать в земном тебе раю –

Умирать в чужом тебе краю,

Обессиленной.

 

Да не плачь, девица, не горюй –

Красота здесь, лес, и в лоне струй

Плещут рыбицы,

Знай, живи безбурно, как хомяк –

Здесь тебя не пнут, не обхамят,

Всяк те лыбится.

 

А на север боле не гляди –

Бают, зло там рвётся из груди

Тварью лютою,

Развалилась отчая изба,

Наглый раж глядит из-подо лба

Псом-Малютою.

 

Ты забудь про юное вчера,

Не растёт давно уже добра

В снежном поле том.

Так живи да грейся, пей коктейль

И листай себе гламурный Элль

С Космополитен».

 

Ты не лги мне, птичка-людовед,

Наколдуй мне край, где ясен свет,

Души – с разумом,

Божий мир – без пограничных пут,

Без разлук, разрывов, розни, смут,

Зла заразного.

 

Засмеётся птица какаду,

Съест орех по имени «фундук» –

Да сокроется.

На краю земли живут во мне –

Эвкалипты, море… Сосны. Снег.

Лики «Троицы».

 

 


ARS POETICA

 

Я ослеп. Измучился. Продрог.

Я кричу из этой затхлой бездны.

Господи, я тоже чей-то бог,

заплутавший, плачущий, небесный.

 

Вот бумага. Стол. Перо и рок.

Я. (больной, седой и неизвестный)

Но умру – и дайте только срок,

дайте строк – и я ещё воскресну.

 

 


ПОЭТ ЭПОХИ ДИНОЗАВРОВ

 

Я – нефть. Я выжил. Я не сгнил

среди поклонников и лавров.

Пройдя сквозь тысячи горнил,

я стал живучее чернил –

поэт эпохи динозавров.

 

Я – нефть. Я – золото. Я – власть.

Я снова пробуждаю страсть –

певец покойный.

Как миллиарды лет назад,

взрываюсь, превращая в ад

мирок спокойный.

 

Я – нефть. Я – топливо. Я – снедь.

Меня опять сжирает пламя.

И, птеродактильно дыша,

моя крылатая душа

кружит над вами.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

К списку номеров журнала «ЮЖНОЕ СИЯНИЕ» | К содержанию номера