Ольга Брагина

Детские площадки. Стихотворения. Пер. с украинского Станислава Бельского

* * *

фотография начала восьмидесятых – приглушённые цвета, они теперь существуют лишь благодаря программе-редактору,

солнце падает на клумбы, нет никаких клумб,

трамваи больше не ходят, и дети не пытаются  спрятать только что купленное мороженое в карманы, пренебрегая запретами, вывешенными рядом с кабиной водителя,

личное пространство сужается – сколько нужно человеку личного пространства для своего несчастья,

воспоминаний о знаменитом едва ли не на всю область магазине "Хлеб",

который ты не застал во дни его былой славы, травма постоянного небытия, в которое погружается город,

не оставляя на поверхности никаких оттенков сочувствия к тем, кто больше не рядом,

только вперёд ползёт эскалатор, толковый словарь для осанки,

никуда не пропадают открытки без обратного адреса – вечно ищут свою цель,

кремовая плесень своевольно мерцает

там, где раньше была гимназия номер четыре

 

 

* * *

потому что этот справочник для младших классов с кусками шоколадного стекла насквозь

пробит иглою, измазан кистью из беличьего меха, слишком сильно разведены водой

акварельные краски – льёшь воду прямо в кратер, потому что этот справочник

на букву "А" не ведал, о ком идёт речь в классической литературе –

все эти описания природы, природа без конца и края, вокруг тебя домики

с ковровым цветастым покрытием – поворачивается дверями или этим клёном,

который когда-нибудь упадёт и раздавит всё, что движется и проходит мимо,

этот справочник на букву "Я" – сакральную, которую нельзя произносить вслух,

признаваясь в любви, словно в преступлении особой степени тяжести,

которое не смыть никакой акварелью

 

 

***

гроздья воздушных шаров падают, словно таблетки в день народного целителя, больше ничего не будет болеть, и не станешь больше переживать

за своего героя, когда у него закончатся все жизни до последней, "неизвестный солдат, погибший в зоне АТО, 2570" смотрит с экрана,

превращается в пиксели любая рана, любая смерть превращается в предисловие ко сборнику рассказов, авторские перепевы знаменитых спагетти, изъеденная ржавчиной клубника коммуникаций,

всё превращается во что-то неизвестное, срывать марлевые флаги с древесины подъезда, содрогаться от каждого телефонного звонка негостеприимной плоти,

с трудом припоминать, куда делся носитель информации с ненужными данными о тебе – он висел у тебя на шее всё время,

не разорвать круг, не изменить направление тока, рассчитывая время

 

 

***

а вместо этого лишь сообщение о недостатке кальция и количестве шагов, пройденных за день в гидропарке,

сколько ни будет длиться жизнь, её невозможно выдержать в едином стиле сжатого выздоровления от ожиданий, растрескавшихся сервизов,

разбитых зеркал тисков гордости антикварных магазинов кичиться чуткостью эмоциональностью спонтанностью решений

в гражданской одежде слегка исхудавшие плечи уже не настолько привлекают взгляд. городские обитатели целомудренные поздравительные открытки

былых времён перечитывают молча, и в теле, истёртом в порошок, не остаётся жалости к себе, оно разливается барочным фоном

пепельниц и эркеров полосатого дыма лесов

 

 

***

пережила все свои любови – исчезли две точки, половина светильника, у матери-земли нет места для нас, очерченной территории,

в которой размещается твоё пластиковое тело, поделенное на квадраты – именно туда протискивается игла сквозь щели плоти,

обнажённые клетки шахматной доски, может быть нам почти не известно, как они должны ходить, как они должны передвигаться по траектории пули,

меткие движения оставляют следы на коже, если смывать соль, полезный воздух, таблица, в которой, словно насморк ещё существует в этой жизни,

которой он бы хотел искуситься, взмывает однажды и заходится плачем, где спокойствие сливается с болью, теперь я научилась больше помнить,

и дыхание жизни из тёплых губ уплывает.

 

 

* * *

словно желая выжить после шторма, не в состоянии понять язык рыб, опыт не имеет значения в аквариуме с тонкими стенками,

драгоценные черты пустых строений, в которые не проникает свет глаз Медведицы, полярное сияние социальных и коммерческих реклам,

надеяться, что никто не покинул остановку сегодня ночью без подробной карты местности, где ещё не было печали.

никуда не двигается поезд, в котором нет ни одного свободного места, прощания и приветствия, белый шум,

сквозь стенки аквариума смотрит палеолитическое существо, как водоросли в самоварном золоте, разведённые золотом, обработанные йодом,

царапины на гладкой коже.

 

 

* * *

мирные детские площадки, качели, синяки на коленях

ежегодные поездки туда, где хвойный воздух и санки

никогда не закончится день, раздевалки в городских домах культуры

получить удостоверение участника изложенных в документе событий

перечень главных улиц, по которым никогда не пройдёт наше звено

детская корь, царь зверей последний житель этих ледовых завалов

примёрзшие пальцы медвежонка, несколько часов леденец у виска

килька в томатном соусе, кровавые пятна на фоне

 

 

 

* * *

 

остаются только ночные поезда, постоянный диктат историй

помещения, в которых никогда не выключают свет, оттого что трусливое тело

не решается остаться наедине с собой

рассмотреть что-нибудь за окном, вот чемоданы тянут по лестнице

таинственные электронные табло не дают информации о прежнем

направлении движения, застывшее лицо за окном, словно рыба фугу

плева на глазу, в нём дрожит, как фонарь

неразминированная территория, дальше двигаться невозможно, но ты

бросаешь вещи, купленные на распродаже, утюгом не гладить

идёшь мимо старинного здания вокзала, где тени и свет

вопреки памяти о совместной жизни разветвляют долгие сомнения

остаются только ночные поезда, разговоры с незнакомыми любителями фолка

ценителями тишины в наушниках и диктант

 

 

К списку номеров журнала «НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» | К содержанию номера