Поезд, купе, попутчик. Рассказ

Такая история могла произойти не только со мной. Тысячи людей ежедневно садятся в поезд, удобно устраиваются в купе на своих местах, знакомятся с соседями, такими же пассажирами и если повезёт, то во время пути одни с удовольствием исполняют роль рассказчика, а другие – слушателя. Моему попутчику явно повезло. Ему хотелось выговориться, а я последние две недели делала выездные литературные чтения, презентацию новой книги и вдоволь наговорилась. Поэтому только и мечтала о тихой, молчаливой поездке. Напротив меня на второй полке уже больше часа сладко посапывал мужчина, который явно решил за время пути отоспаться. Новый попутчик задумчиво и очень медленно застилал свою постель, а я изучала мелькающие за окном окрестности.

Поезд постепенно набирал ход.

Перед моими глазами раскинулось до самого горизонта чисто-белое снежное покрывало.

Зимняя Кулундинская степь.

Необъятное раздолье простиралось от края и до края, насколько хватало моего взгляда. Других пассажиров не интересовал пейзаж за окном, и  казалось, что только я вижу эту режущую и ослепляющую глаза белизну, никем не тронутую чистоту покрова.  Всё чаще стали появляться берёзовые колки. На краю одного из них стоит одинокая белоствольная красавица, усыпанная искристым снегом, как невеста в фате и в подвенечном платье! «Что ж ты, берёзка, в свадебном наряде и одна?» – промелькнула в голове мысль, и вижу следующий кадр за окном, будто бы она стремится к одиноко стоящему в поле заснеженному, высокому дереву в пышной шапке из инея. – «Ну-ну! Как та рябина к дубу…» – подумала я.

За окном морозно. Слегка уловимый шум монотонного стука колёс, мелькание столбов и бесконечный сверкающий на солнце снег. Его сияние мне кажется тёплым. Красиво!  И на душе стало тепло! А там, вдали, неподвижные деревца стоят в окутанной торжественной тишине. Мгновенно напрягаю слух, и я всем телом чувствую только ту далёкую тишь. Хочется глубоко вдохнуть в лёгкие холодного морозного воздуха. Сердце замирает. Охватывает волнительное, непонятно откуда нахлынувшее ощущение радости… И меня, жителя тёплых краёв, это ощущение забавляет…

Зима! Настоящая зима! Наступил Новый 2015 год! Скоро наступят крещенские морозы...

– Извините! – очнувшись от лёгкого наваждения, услышала я. – Вам чаю тоже принести? – держа в руке подстаканник, тихо спрашивал высокий молодой человек, мой новый сосед.

– А хотите кофе? – предложила я и поставила на столик баночку настоящего бразильского чёрного кофе.

– Хочу, – незамедлительно ответил он. – Давайте ваш бокал, я принесу кипятку.

Мы, довольно мило разговаривая, ужинали вдвоём, предлагая друг другу припасённые на дорогу продукты.

– Вам предстоит ещё дальний путь? – обратив внимание на количество съестного, спросила я.

– Нет! Завтра утром я уже на месте.

– Тогда вы любитель вкусно покушать? – с иронией добавила я.

– Есть малость! Да это жена – Иринка, всё боится, что я останусь голодным или, не позавтракав, уйду на работу, – показал он на румяно зажаренную грудинку цыплёнка. – Я же в командировку, с поезда и сразу на совещание…

– Молодец у вас Иринка, знает, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

– Да, моя Ирочка лучше всех! Очень вкусно готовит. Кухня, это её конёк! Мастер на все руки, хоть сварить, хоть постряпать,  – как-то уж больно вдохновенно хвалил он жену. – И доченька

моя – Маринка самая сладкая! Я их очень люблю! – достал сотовый телефон и как бы в доказательство показал мне заставку молодой женщины с девочкой на руках крупным планом. Обе были красивы, чернобровы с длинными, слегка вьющимися волосами. На удивление, брюнетки имели большие, очень выразительные голубые глаза.

– Да, надо честно сказать – красавицы! Не боитесь одних надолго оставлять? – пошутила я и увидела, как изменился его взгляд. Положив телефон на столик, посмотрел на свои руки, сжал сильные кулаки и недовольно процедил сквозь зубы:                                                                                

  – Раньше был уверен, а теперь, честно сказать, боюсь… – и отвёл в сторону потухший взор. Тяжело выдохнув, его широкая грудь опустилась, плечи поникли, голова наклонилась вперёд, и огромный видный мужчина стал совсем невзрачно-маленьким.

Я поняла, что задела самое воспалённое место его души. Он боится, ему больно, печаль рвётся наружу. И мне стало интересно, что за этим кроется: разочарование или раскаяние?

– Как же так? Вы такой сильный, симпатичный мужчина и не смогли удержать возле себя женщину, да ещё с ребёнком? – чуть громче спросила я, пытаясь взбудоражить его и вызвать на откровенный разговор.

 А он как будто этого только и ждал. Я для него была всего лишь незнакомая женщина-попутчица, той спасительной соломинкой, единственным человеком, которому сейчас он мог ничего не скрывая открыться, облегчить душу, не задумываясь о последствиях выплеснуть всю боль.

Подняв голову и презрительно скривив губы, он съязвил:

– Не её, понимаете, не её, а себя, себя надо было в руках держать! А я?.. – и тяжело вздохнул. – А я влюбился! Влюбился, как пацан, в другую женщину. Женщину с двумя детьми и ещё на пять лет старше себя. Влюбился по-настоящему, до одурения! Голову совсем снесло. Постоянно мысли только о ней. Не прислушивался к советам друзей, что я у неё не первый, что там искать нечего, взаимности не будет. Думал, завидуют нашим отношениям. Ведь нам вместе было просто замечательно! Сутки если её не видел  – потерянный, не нужный был для меня день. На работе глаза только и искали точёный силуэт. Казалось, дышать без неё разучился. Что, не верите, что так бывает? – спросив и, увидев, как я молча пожала плечами, сам же ответил: – Бывает! Ох, как бывает! Вот подлинный пример перед вами. Я увлёкся ею так, что забыл, в каком мире живу. С великим усилием старался имена жены и любовницы не путать. Ради неё, ради моей дорогой заиньки, не меркнущей звёздочки на небосводе, я был готов на всё. Её, только её имя, моей любимой Снежаны, было у меня всегда на губах.

Произнеся это имя, его лицо осветилось неосознанной улыбкой, и я поняла, что эта женщина разбила ему сердце и овладела полностью мыслями. Он уже что-то понял, осознал, но по-прежнему ею очарован. Он ослеплён… Я смотрела в окно мимо его лица, но не увидеть пылкой страсти, охватывающей с головы до пят, было невозможно, а он продолжал:

– Я забыл напрочь, что у меня есть жена и дочь, улетал с ней в тёплые страны и упивался своей любовью, её ласками, прекрасным телом, умением быть привлекательной и обворожительной.  А она и была такая: всегда с иголочки по её точеной фигурке одета, ножки – надо видеть, волосы – я, я наслаждаясь, утопал в этой пышной шевелюре. Я тонул, даже растворялся в ней, в моей Снежане! И не задумывался, куда уходят деньги, на что их тратит моя любимая, хотя надо было платить кредиты, содержать семью, развивать бизнес. Мне было с ней просто хо-ро-шо! Понимаете? Хорошо! – он блаженно прикрыл глаза, но, открыв их, безнадёжно развёл руками. 

– А вы на Ирине женились не по любви? – почти шепотом спросила я, пытаясь оправдать его в своих глазах. Ведь далеко не каждому человеку Господь посылает испытать такие чувства любви. А тут настоящая… и, самое главное – взаимная…

– Почему не по любви? – повысил он голос. – Ещё по какой любви!…

Он вспомнил что-то приятное, и его глаза лукаво сощурились.

– Я после армии в Иришку с первого взгляда влюбился и два года честно ждал, молоденькая ещё была. На её восемнадцатилетие сыграли шикарную свадьбу. Оба окончили институт, открыли своё дело, потом родилась Маришка. Жена с ней сейчас в декретном отпуске дома сидит. Да мы женаты уже двенадцать лет.

– Так почему вы не поступите честно по отношению к вашей супруге? Вы же искренне любите не жену, как сказали в начале нашего разговора, а другую женщину и, безусловно, будете с ней счастливы? – глядя ему в глаза, уже более жёстким голосом спросила я.

– Я хотел быть честным, но не получилось, – прозвучал безнадёжный тихий голос. – А вышло всё вот так: после первых нескольких встреч, когда я потерял покой и, наверное, разум, Снежана сказала мне, что давно в меня влюблена, что я лучший из мужчин, готова родить мне ещё ребенка, и видит будущее только со мной. Её слова были убедительны и я ей поверил. Мы были счастливы, наслаждаясь друг другом! Через некоторое время стала настаивать на разводе с Ириной и совместном проживании. Разумеется, без неё я уже не мыслил дальнейшую свою жизнь и, счастливый ответной её любовью, пообещал, что сразу после Нового года поговорю с женой и перейду жить к ней. Она, плача, клялась мне в любви и просила немедленного принятия решения. До Новогодних праздников оставалось три дня, мероприятия были намечены, на встречу Нового года в гости должны были прийти мои и жены родители. Снежана просила, и, главное, она потребовала, на встречу Нового года работников фирмы я должен пойти с ней. На удивление, в тот вечер Ирина чувствовала себя неважно и сама предложила мне пойти одному. Сослуживцы знали о наших отношениях со Снежаной, и никто не удивился, когда тридцатого мы под ручку вошли в зал. Мне льстило, что рядом со мной такая прекрасная дама, и что она моя! Теперь я был уверен, настал момент честно поговорить с женой и уйти из семьи. Я сказал ей, что улажу всё документально, подам на развод, и через всего-то одну неделю мы навсегда будем вместе. Получив при расставании последний пылкий поцелуй, я, окрылённый скорым счастьем, размышлял, как бы безболезненно, с наименьшими потерями для семьи осуществить мои планы. В Новогоднюю ночь, когда  в гостях были наши родители, я несколько раз порывался сделать вслух сообщение, но моя жена каждый раз под каким-то предлогом уводила меня из-за стола. Гости разошлись довольно рано. Заплакала дочурка, Ира ушла к ней в комнату, и там, рядом с Мариной, уснула. А у меня была только одна мысль – умчаться к любимой. Тихонько вызвал такси, и как говорят, на крыльях любви полетел навстречу счастью. Позвонил в дверь. Открыл мне посторонний мужчина, а за его спиной в шикарном длинном с блёсками платье, подаренном мною неделю назад, стояла моя обожаемая женщина. Это была моя Снежана, без пяти минут моя жена…

– А-а, это вы?! Прип-поминаю, прох-ходите. С-С Новым годом! – заикаясь, протянул хрипучий пьяный  голос, и мужчина шатнулся в сторону. Покачиваясь, он стоял, обутый в мои комнатные тапочки, а мой домашний халат висел на нём почти до пола, как на вешалке, поверх его белоснежной рубашки. От удивления я ничего не соображал и как будто онемел ….

– Дорогой, это ко мне, – залепетала та, кого я боготворил, обращаясь к лысому с большим красным носом мужику. – Извини, оставь нас на минуточку, – улыбаясь, щедро накрашенными яркой губной помадой губами, она проводила его до двери в другую комнату. Прикрыв дверь, резко повернувшись ко мне, злобно сказала: – Надеюсь, это понятно, что между нами всё кончено! Ты думаешь, я тебя буду вечно ждать? Уходи и прощай!

 Я не мог поверить услышанному и, раскрыв рот, остолбенел. Она говорила с пренебрежением, нахально сузив свои красивые глазищи. До меня никак не доходил смысл этих слов, и я, как глупый недоумок, попросил объяснений – что всё это значит? И получил по полной программе: за приятные встречи, за радостные ощущения, за прекрасно проведённое время на море, за счастливые мгновения, за мечту о беззаботном будущем с обожаемой мною женщиной и просто за мою слепую, безответную, но настоящую любовь:

– Пошёл вон! – закричала она, взмахнув красивой ручкой. – Он за несколько дней на меня уже потратил больше, чем ты за всё время… Всё, уходи!

Я не помнил, как оказался на улице. Хватая открытым ртом, как рыба, ледяной воздух, втягивал его в лёгкие, а мне, казалось, дышать нечем. Воздуху, воздуху мне не хватало! Как, как без неё мне дышать? Ноги меня куда-то несли, но без воздуха голова не соображала. Потом наконец-то в горле запершило, сильно заскребло, стало больно, открылся долгий утомительный кашель. А уж потом через некоторое время я опомнился и прозрел…

«Вот это да!» – подумала я. Я не знала, как себя вести и молча продолжала смотреть в уже потемневшее окно. Сумерки скрывали дневную красоту, но я этого не замечала и думала лишь о его потрясении. Как быть? Сказать молодому человеку, что так тебе и надо, или утешить? Прекрасно прочувствовав его душевный нарыв, который ноет нестерпимой болью, мне стало его немного жаль. «Вскрыть его нужно, вскрыть нарыв и излечить! Ведь он всё осознал…» – думала я, а он вдруг мне улыбнулся. Лицо подобрело, возле глаз появились тоненькие лучики:

– Я знаю, это безнравственно, и вам сказать нечего. Но сейчас я усиленно пытаюсь склеить то, что почти своими руками разрушил. Как я мог, безумец? А жена у меня золото! Всё чувствовала, но выжидающе молчала. Как ей было трудно… Она меня всегда любила, своим, особым способом боролась за меня. А я не оценил этого. Возможно, и сейчас ещё любит? Как мне этого хочется… Как хорошо, что тогда не позволила мне произнести вслух те роковые слова и уберегла нас от худшего… Мне так совестно перед ней. Всё это ужасно! Вот теперь я очень боюсь их потерять. Вставил фото и постоянно на них смотрю, чтобы о той не думать и как можно быстрее забыть.

– Вы думаете, что сможете совладать с вашими чувствами? – немного усмехнувшись, спросила я. - Вас ведь всё ещё тянет к ней? Умом вы всё поняли, а душа и тело просят её?

– Да, это так, – согласился он. – Ночами мучаюсь, каждый день она снится. Совсем мало сплю, чтобы случайно вслух не назвать её имя во сне. Боюсь, Иринка услышит, – и я увидела на его лице выражение борьбы с самим собой. – Но я не слабак и, как другие брошенные ею, не буду умолять и плакать под балконом. Ду-рак, думал, что я и, правда, лучший. Но я осознал, я скрипеть зубами буду, но не подойду. Хотя, надо признаться, не знаю зачем, но по привычке везде ищу её взглядом. Ох, без ножа она меня зарезала. Как на наркотики посадила. Но я себя взял в оборот, назад дороги нет!

– А если завтра она сама подойдёт? Упадёт вам в ноги, будет плакать, просить прощения, говорить, что любит и поняла, что сделала ошибку. Будет молить вас вернуться. Ведь ваше сердце дрогнет? Вы поверите её слезам? – напирала я на него, видя, что он колеблется с ответом.

Он задумчиво молчал. Потом высоко вскинул голову, его пышные волосы разделились на прямой пробор, плечи расширились, и я увидела смотрящий на меня твёрдый взгляд.

– Вы пытаете меня, как моя совесть. Такое ощущение, что вы посетили мою душу и читаете мои мысли. Тогда вы должны знать, о чём я думаю и как мне сейчас тяжело.

– Да-а, могу представить. Но вас мне почти не жаль. Вы наказали себя сами и получили болезненный урок. Но время лечит! А вот вашей супруге дай Бог понимания и терпения. Эта болезнь у вас ещё не скоро пройдёт. Надеюсь, ума у вас хватит не мстить?

– Мстить? Да, что вы! Я благодарен Снежане за преподнесённый мне урок! Научила!

– Вот как? – искренне удивилась я. – Впервые встречаю мужчину, который не обвиняет во всех бедах женщину и ещё за её коварство благодарен ей.

– Голову включать надо было, а не… Я не первым был обманутым олухом, так почему же не делал выводы? У женщин великая сила убеждать мужчин в том, что они лучше, сильнее, добрее, надёжнее, и раскрутить их на выполнение своих желаний. Поэтому сам виноват. Спасибо ей, что глаза открыла и чему-то научила. Вот, только молю Господа, чтобы моя Иринка, если знала обо всём, то простила бы меня. А если не знала, то чтобы никогда и не узнала, – почти шёпотом закончил он говорить.

– Я буду за вашу силу воли кулаки держать. А ещё я за вас помолюсь! – так же тихо сказала я. Мне очень хотелось ему верить, и чтобы так оно и было. – Если вас снова «захлестнёт», подумайте, что я на вас со стороны с укором смотрю и спрашиваю: «А как же ваша совесть, молодой человек?», - и увидела, что он передёрнул плечами, как бы стараясь сбросить с них огромную тяжесть своей вины, за которую искренне раскаивался.

– Я смогу! – и на лице заиграли желваки. – Уж если меня сейчас мои девчонки простили, то грош мне цена, оступиться ещё раз. Спасибо и вам за поддержку.

– Всегда сначала включай голову...  – пошутила я, и мы оба рассмеялись.

– Скажите, пожалуйста, а кем вы работаете? Вы умеете так хорошо слушать.

– Я – никем! Я пенсионерка.

– Ну, всё равно. А до пенсии чем занимались?

– Ой, сложный вопрос. Я вроде бы книги пишу.

– Вот это да! – с шумом выдохнул он. – Теперь всё понятно. Значит, вставите меня в книжку?

– Если вы скажете «нет», то не буду.

– Пишите! В назидание другим мужикам! Будет, что вспомнить! – улыбнулся он.

На верхней полке зашевелился, как нам казалось всё это время, спящий сосед. Кряхтя, поднялся на локтях и, посмотрев вниз, прокашлявшись, спросил:

– Мужик, а ты про какую книгу рассказывал так интересно?

– Да, вроде не про книгу, про жизнь рассказывал.

– Да ты что? – удивился он, и свесил ноги с верхней полки. – Вот это да, лихо баба вокруг пальца обвила. Мужик, а ты из каких краёв-то будешь?

Мы переглянулись, тихо рассмеялись, и рассказчик лукаво спросил:

– А вы что, заинтересовались ею? Может адресок дать?

– Не надо. И так с ней всё ясно. Станция-то какая следующая?

– Татарская.

– Через три часа выходить. Мужик, расскажи ещё какую-нибудь интересную историю. У тебя здорово получается!

– Нельзя, поздно уже. Спокойной ночи! – тихо пробубнил попутчик и лёг на постель. Глубоко вдохнув всей грудью, закинул руки за голову и уснул крепким спокойным сном.

2015 год