Сказочный остров Варгалик

Когда-то читал я книгу иркутского писателя Альберта Гурулева «Осенний светлый день», и был в ней рассказ, который заворожил, околдовал меня своей поэтичностью: «Ходили среди местных рыбаков туманные и прекрасные слухи о далёком острове Варгалике, этаком рыбном Эльдорадо, до которого плыть за три голубых многокилометровых плёса, за два скалистых сужения. Там не щуки, а голодные крокодилы, там вода кипит от рыбьих стай, там… Там так хорошо, что лучше и не бывает. Но – далеко. Так далеко, что на слабом моторе нечего и помышлять об этом сказочном острове».

Шли годы, иногда я вспоминал о Варгалике, как о чём-то сказочном, но вот однажды побывал в одной из школ города Братск (школа № 39) и познакомился с человеком, который когда-то жил на этом острове.

В школе угодил я на урок, посвящённый творчеству известного братского писателя Геннадия Павловича Михасенко, который вела библиотекарь Мария Николаевна Жоголь. Рассказывала она увлечённо, с любовью, но потом выяснилось, что никто из ребят не знает ни Михасенко, ни даже Валентина Распутина. «Боже мой, не читают», – только и молвила Мария Николаевна.

Закончился урок. Сидим с Марией Николаевной и рассуждаем: нужно немедленно взять на вооружение наработки советской школы, где проводились внеклассные чтения книг местных писателей. Преступно открещиваться от хорошего, что было в наших школах…

И долго мы, наверное, ещё хватались бы за головы, но тут выяснилось, что у Марии Николаевны день рождения, и речь пошла несколько в ином русле. Мария Николаевна достала какую-то коробочку с подарками и вытащила оттуда миниатюрные книжки: «Вот это азбука Фёдорова – факсимильное издание, точная копия, а это его же  книга «Апостол».  А потом я увидел маленькую, размером со спичечный коробок книгу «Бухтины Вологодские» любимого мною Василия Белова, и речь пошла о писателях-деревенщиках.

– А вы знаете, – сказала доверительно Мария Николаевна, – я ведь Шукшина в детстве видела – вот прям как вас сейчас…

И рассказала историю, среди действующих лиц которой, был не только Шукшин, но и другие писатели, она сама, её папа-фронтовик и сказочный остров Варгалик, на котором они жили долго и счастливо, а потом люди ушли, и остров осиротел.

Родилась Мария Николаевна в Куватке Братского района. Деревню свою не помнит, потому как только появилась на свет, семья перебралась в Варгалик в том же районе.

– Жили мы на берегу, второй дом, – рассказывала Мария Николаевна, – и все, кому надо купаться и полоскать бельё, шли мимо нашего дома. Ночью молодёжь гуляла – и снова шли мимо, с песнями под гармонь…

Поселению на Варгалике было 300 лет. И по соседству стояли такие же старые и небольшие деревушки. Одна из них – Паберега, куда после учёбы приехала работать экономистом моя мама Александра Васильевна Сергиенко. Когда вышла в свет книга писателя-фронтовика Иннокентия Черемных «Моя деревня Паберега», она читала и узнавала деревенских…

В роду у нас было много интересных людей. Мой дед, плотник из Твери, видел Ленина и даже строил трибуну к его приезду. Когда Ленин уехал, дед сказал: «Если бы знал, что он такой болтун, не стал бы строить». Приезжала, помню, из Твери в гости к нам бабушка Марфа Яковлевна. Была она человеком набожным, служила старостой при храме, и когда храм разоряли, успела спасти много икон, сложив их в огромный чемодан.

– Как же ты этот чемодан подняла? – спрашивали её.

– Бог помог…

Мой папа, Николай Павлович Сергиенко, воевал с 1943 года, имел медали за взятие Кёнигсберга, Варшавы, Будапешта, Вены, Берлина. При переправе через Днестр в подразделении осталось в живых всего четыре человека. «Никогда не слышал, чтобы кто-то кричал: «За Родину», «За Сталина», как в кино, – говорил отец. – Мужики, что постарше, при атаке матерились отчаянно, а мы, молодняк, то и дело вспоминали маму и Господа. Не верю тем, кто говорит, что не страшно было. Не встречал таких».

Николай Павлович был хорошим гармонистом, и в конце войны командир полка подарил ему аккордеон. Выдали документы к нему, но по дороге домой пограничники изъяли инструмент – не положено, мол. Солдат на фронте не плакал, а тут при всех полились  слёзы. Пройдёт много лет, и эти слёзы осушат. В девяностых на мемориале воинской славы в Братске три раза будет объявлено: «Присутствует ли здесь Сергиенко Николай Павлович?». Старый солдат не сразу поймёт, что это его зовут, а когда откликнется и выйдет вперёд, ему вручат орден Отечественной войны.

Мария Николаевна волнуется: «Был тятя мой здоровяк, но к старости случился у него  сахарный диабет. Люди пьют таблетки и живут. А он фронтовик, отчаянный был, таблеток не признавал. Приближалось 55-летие Великой Победы, но тятя не дожил, уйдя под покровительство пресвятой Богородицы».

После Варгалика семья Сергиенко перебралась в Харанжино. Шли годы. Мария Николаевна вышла замуж, появился сынишка Алёша. Как-то в село приехал писатель Виктор Голявкин и на встрече спросил: «Помнит ли кто-нибудь, как в Варгалик приезжал Василий Макарович Шукшин?» Все ответили, что не было такого, а Мария Николаевна с сестрой Татьяной  заволновались: обе, хоть и малы были, но хорошо помнили этого странного человека, которого приняли за волшебника.

– И было это так, – вспоминает Мария Николаевна. – В 1964 году на Варгалик приехала группа артистов кино. Каким ветром занесло их в наше захолустье, можно только догадываться. Варгалик с воды смотрелся очень красиво – это, наверное, и привлекло внимание Шукшина. Мама рассказывала, что другие артисты уговаривали Василия Макаровича плыть дальше, в большой посёлок, но он ответил: в большие и без нас приедут. Среди артистов были Станислав Любшин, Нина Дорошина, которая позже сыграет Надю в фильме «Любовь и голуби», – всего человек семь. Но я запомнила только Василия Макаровича. Помню, как сидел на берегу Братского водохранилища – задумчивый, босой – точно в такой же позе, как памятник на горе Пикет.

Едва появившись в посёлке, Шукшин занялся нами, детьми, стал показывать фокусы. Делал он это так: брал свою кепку, кидал через зал, и она, словно бумеранг, возвращалась к нему. Затем ставил обувь на лестницу, и она сама шла. Нашему восторгу не было предела: к нам приехал волшебник! А вот взрослые не разделяли наших восторгов. Поселковые женщины и мужики, глядя на Станислава Любшина говорили: «Вот это настоящий артист», а глянув на Василия Макаровича, который был одет в кирзовые сапоги и поношенное пальтишко, усмехались: «Ну, какой это артист». Он ничем не отличался от наших леспромхозовских мужиков. В точно таком же пальто ходил мой папа. Но спустя годы, когда в посёлок пришла весть о смерти  Шукшина, плакали все...

В 1974 году жителей Варгалика ввиду его неперспективности и подтопления решили переселить в другие сёла. Вот тогда-то остров и стал мечтой рыбаков. «По курсу лодки во всём великолепии вырастала мечта последних лет – остров Варгалик, – писал Гурулёв. – Мы дали вокруг острова круг почёта, осмотрели его со всех сторон, и лишь потом с душевным замиранием приблизились к берегу. А остров был действительно прекрасным. Когда-то вокруг него росли берёзовые рощи, и теперь, оказавшись в воде, берёзы во многих местах образовали труднопроходимые завалы – утайные и кормные места для окуней и щук. Около острова – тёплое мелководье с травяными зарослями, крошечными островками, а где-то в сотне метров от берега начинались тёмные глубины. Разве можно что-нибудь придумать лучшее»?

Люди покидали посёлок, оставляя свои дома прибранными и ухоженными, точь-в-точь как у Распутина в Матёрой. Спустя много лет Мария Николаевна приедет посмотреть на родные места, без труда найдёт свой дом, будто неподвластный времени, войдёт внутрь и увидит фотографию с какой-то девушкой. «Так это же я», – удивится Мария Николаевна и со страхом подумает, что все эти годы она смотрела с фотографии на пустой дом, в пустом посёлке, где хоть закричись, никто не услышит.

Ходили слухи, что какие-то люди, не то бродяги, не то наркоманы, устроили здесь однажды пожар. Но уцелела даже баня, и, глядя на неё, Мария Николаевна улыбнулась, вспомнив, как мама ворчала на отца, что он плохо строит. Под водой оказались клубничные поля и заросли лесной черёмухи, но местность была узнаваема. Вон там, на берегу, вспомнила Мария Николаевна, сидел Шукшин с босыми ногами, а там, в клубе, он кидал кепку, и она возвращалась к нему. Вот если бы время вот так же, как кепка Шукшина, вернулось назад. Но, увы, так не бывает, и только книги и память возвращают нас к прошлому.

Июль, 2015