Стихи разных лет

Когда был мал, молил:

«Приди, явись
Лазоревая радость узнаванья!»
Явилась вдруг… И удлинилось тело,
Отъялись руки, ноги в хвост свело,
Да голова осталась. Разрослась,
Как куст терновый, и венцом оделась
Познанья высшего, сознания земного…
Немая радость и тоска немая,
А грусть лазорева. Лазурное познанье
Широким морем охлестнуло грудь.
Хочу вернуться – нет пути обратно.
Я сжёг мосты, когда приказ был: «Вейся,
Когда ты змием стал, когда узнал,
Что и добро, и зло – одно и то же,
А жизнь бытует вопреки обеим –
То стелется вьюнком, то повиликой,
То хлещет хмелем по кустам ольхи. –
Живёт – молчит. И ты – молчи и слушай
Бессмертное молчание души».

                                                22.05.1968

***

…Да, мы живём в мгновенном шатком мире. –
Как хрупки сочетанья и случайны!
Исчезнет человек, и всякий смысл,
И связь законов, как дымок, растают.
Тепло иссякнет, и бездушный холод
Вновь овладеет этим тёплым миром, –
И лад нарушится, и ясный взгляд померкнет,
И срок прейдёт, положенный на нём…
Положен…  кем? Кто этот срок изведал?
И кто его измерит? Кто о нём
Хоть слово слышал, хоть намёк, хоть шорох?
Где те часы, что вместо стрелок смерть
По циферблату движут? Где песок,
Который всё покроет – город, лица,
И нас с тобой, хорошая моя?..
                                                                          1968 

ПАМЯТИ ЧАЙНОГО МАГАЗИНА НА НЕГЛИННОЙ
…Нет, здесь не храм –
Звенят монеты в кассе
И нет Спасителя,
Чтобы изгнал менял…
Пастельные цветы на потолке,
И запах ладана – тот сладковато-горький
И пряный аромат земель далёких,
Где вазы возвышаются в углах,
Расписаны в Японии изящной,
Но с русским инвентарным номерком…
Всё было так темно и необычно,
Как в небесах или в стране чужой.
                                                                    1968

Зачем любовь? На что она? Быть может,
затем, чтоб этот мир преобразить?
Но он не так уж плох, коль могут жить
другие в нём. Прости. Но здешней ложью
не вымостить мостов… Они простёрлись
над Летой сонной, видимой едва.
Так что же у меня застыло в горле?
Слова твои: «Уйди!» … твои слова…
                                                                                1968

***

Уплотняется время. Столетия сжались в комок
Мокрого снега… Погляди – из него
Кровь сочится по каплям.
                                                                                1972

***

Неужели перед смертью
стану так красив,
как на склоне дня померкший
парковый массив?
День осенний синь и краток.
Сумрак лёг в траву.
Воздух горестный и сладкий.
Раз дышу – живу.
Сердцу ходится ровнее, –
Хватит летних смут!..–
Хоть бы смерклось поскорее,
чтоб не видеть, как в аллеях
листья жгут…                    

                                             1974

То прохудится сапожок,
то поползёт чулочек,
то побежит витой стежок
в пространство белых строчек.
Куда спешить? Я сам не рад.
Всё мимо – пышный вертоград,
Москва, Нева и Летний сад,
И кружева литых оград –
И с кручи – вниз! Огни, огни! –
по тропке глинистой, в тени
июльского покоя…
А дни бегут – ах, эти дни
бегут со мной гурьбою…
                                                                              1974 

МУЗЫ
Бездомных муз встречаю иногда. –
Неважно выглядят от певчего труда.
Не жалуясь, они скитаются по свету, -
А посещали ж некогда поэтов!
Прекрасен был неслышный разговор –
Спокоен, величав и точен, как узор
Листа кленового, летящего по небу
При солнечных лучах!
                                                                        1976

***

Мы, кажется, вступаем в новый мир,
где свыше запланирован порядок
везде и всюду – в области нарядов,
в динамике дыханья и труда…
Везде видна прямолинейность мысли –
в уныньи разграниченных проспектов,
в извилинах гранитных и кирпичных
и долгом беге за беспечным счастьем
на скованных ногах…
                                                                              1974

ОСЕНЬ В АБРАМЦЕВЕ
…А в Абрамцеве нашем
в этот час тишина.
Сквозь ольховые чащи
деревенька видна.
И слышна перекличка –
гол дощатый перрон –
продувных электричек
и озябших ворон…
Да, в Абрамцеве нашем
от зари дотемна –
ветер, трубно гудящий,
и над елью скрипящей –
голубая луна –
надо всею землёй,
в пустотелом пространстве парящей.
                                                                      1976

***

Из тишины родится звук –
Он канет в тишину, –
Так камушек падёт из рук
И породит волну.
А там, в кромешной тишине,
На глубине,
Жив отголосок давних дней,
Как огонёк в окне.
                                                                     1979 

***

Я озяб без тебя.
Мои пальцы увяли
без тепла твоей кожи,
без ласковой влаги волос.
Здесь тоска, как в газетном подвале,
хоть на солнце красивый мороз.
Кожей чую тебя. Расстоянье – пустое:
Сердцем меряю море, Приморье, Сибирь и Урал.
Вся страна между нами простёрлась, как небо немое –
Далеко от тебя я удрал…
Только помню я плеск
голубиного платьица
И сквозь тонкую кожу
под рёбрышком жалобный стук,

А красотка луна в одиночестве по небу катится

И впотьмах запевает петух.
                                                                 1982, Сахалин

***

Запахи оттаяли и звуки.
Краски засияли. Холода
спали, и весна полощет руки
в ручейке, и талая вода
уж спешит ручью после разлуки
нажурчать про то, как снегом быть,
как кружить над миром в виде вьюги,
и в сугробе голову сложить;
как под солнцем, превратившись в каплю,
чудными огнями просиять, –
вспыхнуть ярко, и на землю кануть,
и, звеня, с пригорочка бежать.
                                                         1982

****

Мы постепенно развиваем совесть. –
Так малое зерно содержит скорость:
Зелёный и стремительный росток
Взломает почву, вырвется в свой срок
На вольный воздух, наливая колос,
И обретёт неповторимый голос,
Согласно слившийся, неразличимый боле
В могучем гуле зреющего поля.
                                                           1983

УЧИТЕЛЬНИЦА МУЗЫКИ
Когда-то прелестна была и стройна;
Корсет не носила, не красила волос;
Косу заплетала, тугую как колос…
Потом громыхнула война.
Потом – революция, после – другая
Нахлынула, жутью до дрожи пугая, –
И вот вы сидите, сквозь слёзы играя
Прелюды Шопена, а плед, отдыхая,
Лежит на кушетке. Портреты глядят,
Как ваша душа улетает назад
К заросшему саду и милым привычкам…
Но поздно. Никто не придёт к перекличке.
                                                                      1985