Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | Проект АРЕаЛ | ГЕОЛОГИЯ | Только для своих | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ | Спонсоры | Связь с координатором портала |
Центр |
Александр ТимофеевОб авторе: ... >>> |
Борис ТененбаумОб авторе: Родился в 1948, окончил МАИ, с 1981 живет в США. Пишет исторические эссе и... >>> |
Михаил СергеевОб авторе: Родился в 1960 году в Москве. В 1982 году окончил Московский государственный... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Мария СавченкоПоиграть в золушку. Стихотворения***
Здравствуй, незнакомец. Ты так часто проходишь мимо, что узнаю со спины. Сквозь истому сизого дыма вижу, куда смотришь ты. Жизнь – не сразу. Дни ленивы. Ты бредешь сквозь разговоры. Их просеешь сквозь зеницы, соль сбирая по крупинкам. Эту соль слизнешь с запястья, чтоб сбить спесь с лимона злого за стаканчиком текилы. День за днем. Пройдет усталость, всхлипнет радость, дернет жалость. За тобой буравлю ходы сквозь пастилу тугую толпы. Иногда, на пути – ренессансы пугливой мечты. Ненадолго. Как отвлечь от молчанья секунды, чтобы вторили шагам твоим? Жажда посягает на твое благоразумие к миру. Не напиться. Льешь в себя самое лишь горькие отвары да подкрашенную водицу. Тебе нравиться, когда горячо, да все забываешь ковать, производить нейлон, как остальные четыре пятых. Любишь яблочные семечки? Собирай их и улыбайся. Они будут жить в подушечках твоих пальцев: по утрам пробиваться наружу, искать солнца, заглядывать в лужи. Ну вот, скажут, ты снова простужен, надо лечиться. Не слушай! Это воронье кашлем пророчит, настойчиво долбит по почкам нераскрывшихся сновидений, взывает к красоте твоей вселенной, которую затирают прочим. Эй, проходимец! Послушай, прохожий… так часто… и на меня схожий. Присядь на минуту… Да, знаю, знаю, дела. Поболтаем ресницами, стукнемся взглядом, предложу тебе чашу с ядом, слыхал, наверное, – амброзией зовется. Верно, озяб? Так согрейся! Ну что ж расплескал все и в рот не попало. Ну, ну, не пугайся. Да нет, мы не родственники, просто я – отражение твоего взгляда. *** Геометрия серого Событийность как Заложенный за ухо карандаш Береговые укрепления Часовые на вахте Курят как положено По бою колокола Вглядываются в серое Ухо с прицелом карандаша Как у дремлющей собаки, Подрагивает на звук шагов Неопределенная неизбежность Ступает по войлоку Мысли об убежище И стратегическом запасе Резиновых грелок Боязнь доверия рождает Желание погрузиться в спячку Чтобы ртутные термиты Сами выели все ходы Проложили верный И фатальный маршрут Продвигаться в земле Плотная и вязкая Факел в руках – коптит Время не установлено Сапоги отяжелели От грузных поцелуев грязи Там, наверху, перемещаются континенты И кто-то танцует пасадобль Быть может уже над моей головой Но трясущиеся от потерь Руки деревьев Никак не походят на аплодисменты… *** Тугими подстрочниками спеленаты переводы снов с крупнокошачьих и пернатых наречий в человеческий слог... Неотступность имения своего лица и много-численных визави вместо имени-я – быть! Принуждение потока бисерных слов дефрагментируют быт. Пиксели отключаются По одному: некто, истово увлеченный игрой, топит прицельно мои корабли. Груз провианта, и книг, и сверкающих лат, и откровений дрожащих перетирая с донным песком с лицом добросовестного гомеопата. И растерянный адмирал, в невозможности выбора – какое судно спасать, – с умилением замечает, что давно уже чешет свою левую пятку, упоенный и пойманный этим врасплох. Наступая вечером, заливающим коньячным светом окно, распростершись пепельной с искрами бабочкой в равнодушных пределах взгляда кота. Проступать янтарным глазком на крыле, нанизанным на острый коготь зрачка, расширяя его к темноте. *** На бамбуковом ходу, раскачивая лавой пледа от бедра, к заутренней, через золу костра и первых петухов, нежданной гостьей переступить пороги собственного дома, и, в тиши шерстяном одеяле, строку зачать. От невозможных слов и надоевших истин умыться одиночеством. Из всех возможных нег – избрать единственную роскошь наготы, не оскверненную глазами посторонних, балованных лиц. И отложив до пробужденья судьбы мира, со сном под руку до-ды-шать последние минуты темноты. *** Резервуары памяти, полные расставаний и встреч, слишком медленно тающие ледники обид. Тебе выпадет чет, а мне нечет, пока есть тот, кто вырезает вилами круги на воде. А ведь был и в моих руках хлеб, и твоя голова запорошена снегом. Смех, окольцевавший орбиты двух разных планет, и впереди – долгое лето. Но ведь будет и в твоих руках чуткий невод, и в моих морях пугливых откровений стаи. Есть другие, желающие выиграть в этой Вавилонской лотерее. Можно теперь уступить места им. *** Сливаюсь с цикадами в гамаке, тело тает, сознание растворяется … Вот идти бы так налегке в гладкоширь, наружу изнанкою. Все вокруг темно Я бодрым бодра А вода течет Вокруг трын-трава По раздолью думь По раздолью тишь В небе новый лунь В море пенный стишь Все вокруг темно Растворим твора А на море тишь В небе знамена Развернем ковры Раструбим звона И ввысь соколом Полетит волна В густом воздухе Зреет виногра… Где ты, пламенный? Я собой полна Над землею кружь, А в земле – земля. Мне с собою Хо Мне с собою Ра *** Моих розовых дней паланкин под зонтом гудящим сверкающих ос огоньком изумрудным языком змеиным танцем лианы спустив кошачьих в движенье скользящее с поводка рук то ли в паводки рек челна бедром лаская волну то ли солнечным кругом колесницей огня разрезая сонную сомкнутость век в твой натянутый тетивой взгляд стрелу улыбки ощущая своими губами опознавая желание пригубить обжигающий яд и покровы ветром отбросить *** у каждой слезинки есть русло, у каждого сердца – теплица. скажи, отчего же мне грустно и память исклевана птицами. проносятся хищные чайки, песок смешан с крошками Бога. мне в Золушку от отчаяния поиграть придется немного. *** Хочу воротник гофрированный, бумажный, но как у Веласкеса, По аллеям скакать полуночным, дурачась с гримасой невинною. Ногти расписать маковым или коровками божьими, на белом и полированном протарахтеть по Французскому… И захохочет вдруг огненным! голос прочистит – простуженный: что вы все бродите около, если здесь оно, ваше лучшее! С небольшим чемоданом и увесистой сумкой через плечо в промозглую ночь, – не мороз, и не ветер даже, – не прокашлявшись и не попрощавшись, будто за сигаретами вышла, сократив срок уныния до жизни двух бенгальских огней в чей-то праздничный вечер. Напрямик, через сырость лица, огибая пустырь неисполненных жестов, на вокзал, не спеша, ведь в билете моем, что под сердцем, не проставлен срок отправленья и прибытия пункт. Вот тринадцатый – снова – вагон. Будет чай – много чая за эти пять отпечатанных колесами суток. Всю дорогу будут сумерки или серое утро, или-или… Мой шапито не доиграл сезона, он снова вынужден переселяться, запаковав все радостные лица и прочие, смотав шатра пологи. Не огорчайтесь, вам не будет скучно, ведь скучные все лица тоже бережно завернуты в газеты. Мне больше зеркало не нужно. Я подарю его, а лучше – потеряю. Пусть поживу пока, себя не узнавая. Быть может я за это время раздобрею, и вырастет немая борода, и стану бородатой дивой тех бесконечных маркесовых сказок, в которые попав однажды ты не находишь выхода сто лет. Трагична безысходность чуда. Как мыльный шар, ребенком выдутый три тысячи бород назад, и выпущенный в воздух, не зарешеченный еще частотами мобильных… Он летит, будто сетей этих нет, и города не полыхают пожарами неврозов. Он радостной ждет, сияющей брызгами смерти, а ее все нет, как и ответа на то, куда же я еду. |
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыКыштым-ГраниПятью пятьКочегаркаСОТЫРусское вымяВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГОСОБНЯКМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНСЕВЕРДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕЛИТЕРАЮЖНЫЙ УРАЛБАЛТИКА-КалининградСеверо-Муйские огниНОВЫЙ СВЕТСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИНАЧАЛОКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИСлово-WordГВИДЕОНКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАСорокопут [Lanius Excubitor]ДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовТело ПоэзииГРАФИТБЕЛЫЙ ВОРОНИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимДЕТИ РАФУТУРУМ АРТЧЕРНОВИКЗИНЗИВЕРЛИКБЕЗВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕИЛЬЯАРГАМАК-ТатарстанИНФОРМПРОСТРАНСТВОДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬСВОЙ ВАРИАНТБАШНЯ22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЗАПАСНИКЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЗНАКИ11:33АЛЬТЕРНАЦИЯ |