Сладкое в немецком вечере. Рассказ

Шоколадная конфета таяла у меня во рту. Она была вкусная. Мне хотелось растянуть удовольствие, медленно ее рассасывая, но уж было больно интересно, что у нее внутри – я ее раскусил. Конечно, ничего нового я для себя не обнаружил. Я проделывал подобный трюк и раньше. У меня был большой пакет с этими прямоугольными сладостями. Я отправился за ними в магазин, как только мой самолет приземлился. Моя жена не знает, что я это сделал – купил так много конфет. «Ей бы это не понравилось. Как и то, что я так далеко от нее». Я вышел из магазина и развернул конфету. Несколько минут спустя в кармане лежало уже два аккуратно сложенных фантика. Это было вчера. Сегодня у меня все карманы штанов набиты фантиками. Я не знаю точно зачем они мне. «Может, чуть позже я сложу из них самолетики и буду запускать их с балкона». С этими мыслями я положил в рот еще одну конфету, которая пришла на смену той, что уже была мной съедена. Я всмотрелся в свое нечеткое отражение на стекле. Стекло не хотело заниматься лишь отражением, оно просвечивало и предлагало мне светильники по 9.99 евро. Я поправил свой галстук, который и без того был завязан аккуратно, и повернулся лицом к улице.

      Франкфуртер Алле была многолюдна. У меня оставалось не так много времени, если я не собирался менять свои планы. Я пошел по направлению к телебашне. «Как же ты красива. Хочется идти и смотреть только на тебя. И думать только о тебе. И все». Мне совершенно не хотелось вспоминать о причине своего пребывания на этой улице, залитой вечерним солнцем. У меня это получалось. Скорее всего, с этим мне помогали справляться конфеты. «Сколько я их уже съел?». Я концентрировался на вкусовых ощущениях, которые они мне дарили. Телебашня притягивала к себе мой взгляд. Город мне тоже помогал избегать ненужных мыслей. «Спасибо тебе, город».

      - Здравствуйте.

      Я зашел в кафе, смотря себе под ноги. Теперь я стоял в самом центре зала и не хотел поднимать глаза. «Он здесь?».

      Продавец за прилавком мне что-то говорил на немецком языке.

      - Здравствуйте. Вы говорите по-английски?

      - Да. Что будете заказывать?

      - Молоко, пожалуйста.

      - Молоко. Что-нибудь еще?

      - Да. Скажите, пожалуйста, столик слева от меня занят?

      Я смотрел на пол. Возможно работница кафе подумала, что я слепой. «Я точно не слепой?».

      - Нет.

      - Что нет?

      - Столик слева от вас не занят. Я вам помогу.

      Я сел за тот самый столик, о котором мы говорили.

      - Нет, спасибо, я сам. Молоко и счет, пожалуйста.

      Я сидел и смотрел на поверхность столика. Я ни о чем не думал. «То, что я думаю, что ни о чем не думаю – считается ли за то, что я ни о чем не думаю?». Мне действительно не хотелось сейчас иметь мыслей. Я вполне был бы рад, если находился бы в вакууме.

      - Какого черта! – где-то позади меня закричал мужчина.

      - Он вылил на себя кофе?

— Да.

— Он был еще горячим? – спросил я работницу кафе, которая в этот момент как раз ко мне подошла.

      - Думаю, да. Два девяноста, пожалуйста.

      Я достал мелочь из кармана.

      - Я могу сама отсчитать.

      - Нет, спасибо.

      Я отодвинул четыре монеты на край ладони, и девушка их забрала. Она сделала удивленное лицо (от того, что я так ловко отсчитал нужную сумму). Точнее, я так думаю, что она смотрела на меня с удивлением. На самом деле я не видел ее реакции, но я уверен, что так все и было. Девушка развернулась и успела сделать несколько шагов, прежде, чем я вновь к ней обратился:

      - Возьмите еще одно евро. Это вам.

      - Спасибо – она снова вернулась ко мне.

      - Скажите, а Глаубер здесь?

      - Кто?

      «Господи! Да Глаубер же!»

      - Фридрих, Филипп, Франц – не знаю его имени. Фамилия - Глаубер. Ф.Глаубер.

      - Простите, я не знаю этого человека.

      - На нем красный клетчатый пиджак. Вот, прочтите.

      Я достал открытку из своего пиджака и протянул ее девушке. Девушка с любопытством взялась читать вслух написанный на ней текст:

      - Буду молиться, чтобы ты появилась в кафе «Немецкий вечер» (Берлин, Франкфуртер Алле). Ты мне очень нужна. Я бываю здесь каждый вторник с 19 до 21. На мне всегда красный клетчатый пиджак. Ф. Глаубер.

      Девушка, улыбаясь, опустила открытку на стол. Ее улыбка была неуместна. Я был настроен разобраться с этим Ф. Г., который решил пригласить мою любимую жену на свидание, отправив ей открытку.

      - Так он здесь? Не тот ли это мужчина, который пролил на себя кофе?

      - Нет, он без пиджака.

      - Жаль.

      - Послушайте, здесь нет мужчины в красном клетчатом пиджаке.

      Девушка наклонилась к моему уху и тихо продолжила:

      - Только женщина. Она сидит здесь каждый вторник в большом мужском красном клетчатом пиджаке.

      - Что? Женщина? – я перевел взгляд со стола на глаза девушки.

      Она испугалась и сделала несколько шагов от меня.

      - Так вы не слепой!

      - Конечно нет!

      Я выбежал из «Немецкого вечера» на улицу. Моя ладонь путалась в волосах; я нервничал и пытался понять услышанное. Мое тело качалось из стороны в сторону, ноги изредка делали маленькие робкие шаги куда попало. Стоит полагать, так легче думается. В момент этих странных телодвижений я достал из рюкзака конфету и съел ее. Я напрочь забыл насладиться ею.

«Черт знает что! Что все это значит?».

      Мое поведение привлекло внимание множества людей. Пожилая пара остановилась перед входом в «Немецкий вечер», видимо, решая стоит ли теперь туда заходить. Парень, лет шестнадцати, проезжая мимо меня на велосипеде, засмотрелся на мой «танец» и чуть не сшиб мужчину, пишущего сообщение в телефоне. Он отвлекся от телефона из-за моих телодвижений и потому вовремя успел заметить велосипедиста. Водитель такси проморгал загоревшийся зеленый светофора, за что ему вслед раздался звуковой сигнал позади стоящего автомобиля. Этот громкий звук обратил и мое внимание. Я вдруг заметил, что на меня смотрят по меньшей мере человек пятнадцать. Включая и Ф. Глаубер, сидящую в красном клетчатом пиджаке у окна, возле которого я странно двигался. На какое-то время я замер, затем стал оглядываться по сторонам. Мой взгляд, наконец, дошел и до женщины в окне. На вид ей было лет шестьдесят.

      - Вы - Ф. Глаубер? – я бросил открытку на стол женщины в красном клетчатом пиджаке – Вы - женщина?!

      На ее глазах проступили слезы. Я сел рядом с ней. Я не знал, как себя вести. Во мне бушевало море эмоций, настоящий девятый вал. Мое спокойствие потерпело кораблекрушение; я не представлял, куда мне деться от всего этого. Я предпринял попытку выбраться из моря – положил перед женщиной шоколадную конфету. Это было сродни выкидыванию ящика золота с лодки: лишь бы она стала легче. Однако это не помогло. Моя лодка должна была быть как щепка, или даже как пушинка, чтобы взлететь от всего этого - я положил перед женщиной еще две конфеты.

      - Я Ф. Глаубер. Фрау Глаубер.

      Мне стало значительно легче. Эти слова вытащили меня из моря. Всего лишь они! «Я – Ф. Глаубер! Фрау Глаубер! Ф. – вот тебе и Фридрих, Филипп, Франц».

      - Съешьте конфеты. Они вкусные и они успокаивают. Они умеют отвлекать. Я шел по городу и забывал обо всем на свете. Даже иногда не помнил, как вас зовут, Ф. Глаубер. Фрау Глаубер.

      К нам уже давно подошла работница кафе, та, с которой я общался до этого. Она что-то нам эмоционально говорила, но мы долго не обращали на нее внимания, пока в какой-то момент фрау Глаубер не попросила ее успокоиться. Все было хорошо. Мы с женщиной в красном клетчатом пиджаке это знали. Только я не понимал, что, черт возьми, происходит!

      Мы некоторое время молчали. Фрау Глаубер ела конфеты, а я потеряно за этим наблюдал. Женщина аккуратно сложила фантики и оставила их перед собой. Я наклонился к ней, забрал бумажки и убрал их в свой карман, к остальным конфетным оберткам. «Может чуть позже я сложу из них самолетики и буду запускать их с балкона».

      Фрау Глаубер о чем-то заговорила по-немецки. Я прервал ее, попросил прощения и спросил: не знает ли она английского? Она отрицательно покачала головой. Тогда мне пришлось позвать девушку, которую не так давно мы прогнали. Женщина вновь заговорила по-немецки, а девушка начала переводить:

      - Она говорит, что рада вам. Хорошо, что вы пришли. Ее муж – Берхард – умер два года назад. Они приходили в это кафе каждый вторник. Она говорит, что они сидели за этим столом каждый вторник на протяжении двадцати трех лет... Я даже и не знала, что «Немецкий вечер» так долго работает… Простите, я отвлеклась… Она говорит, что ждала вас.

      - Меня?

      - Или кого-нибудь еще.

      - Кого-нибудь еще?

      - Да, помоложе… Шутка! Простите, это моя шутка. Неудачная.

      Я начал разворачивать конфету, а девушка продолжила:

      - Она ждет кого-нибудь уже два года, кто смог бы составить ей компанию, хотя бы всего в один из вторников. Она очень одинока.

      - Спросите у нее, что это за открытка? – обратился я к нашему переводчику.

      После полученного от фрау Глаубер ответа, она сказала:

      - Посткроссинг.

      Я достал из рюкзака остатки шоколадных конфет и высыпал на стол. «Надеюсь, я не умру от сладкого в «Немецком вечере»? Мне, все же, еще делать из фантиков самолетики и запускать их с балкона».