Валерий Пайков

У памяти есть границы. Стихотворения

О ПАМЯТИ


 


У памяти есть границы,


особое чувство меры –


куда-то уходят лица,


теряются где-то веры.


Порою (и сердце сжалось)


встают имена из глуби,


и вот уже, вот, казалось,


их шепчут сухие губы.


Но… это всего лишь тени,


лишь эхо ударов крови.


У памяти есть теченья,


привычных течений кроме.


Наверное, их потоки


выносят на берег часто,


и чьих-то признаний строки,


и чьи-то осколки счастья.


 


НАУЧИТЕ, ПТИЦЫ


 


Птицы, птицы – образы полёта,


и разлуки, когда холод в крыльях,


и свиданья по весне далёкой,


и страны, которую открыли.


Наши песни в вашем горле лёгком.


И мечтами мы с полётом схожи –


вверх, где солнца белокурый локон,


словно нежность, обжигает кожу.


Мы вас любим, потому и губим


в тесных клетках, восхищаясь вами,


окружая нашим бытом грубым,


называя разными словами.


Научите петь в неволе, птицы,


научите в рабстве быть счастливым,


чтобы не тянуло возвратиться


к незабытым и печальным нивам.


 


ГЕФСИМАНСКИЙ САД


 


«И войдут люди в расселины скал


и в пропасти Земли от страха Господа».


Исаия 2:19


 


Здесь всё, как и прежде: оливы растут,


тропинка теряется в роще.


Сюда прихожу, как приходят на суд,


хоть можно, наверно, и проще.


А нынче дождливо. Оставленный сад


роняет маслины на плиты,


и листья привольно уже не скользят,


а падают, словно убиты.


Калитка прикрыта. Струится вода,


ложится на ветви полуда.


Уже не придёт никогда, никогда


искатель ответов Иуда.


Ослаб, оскудел инквизиторский зуд,


затихли церковные совы.


А я прихожу, как приходят на суд,


к любому исходу готовый.


И слово признанья горит на губах


разгадкой архивного бреда:


«Я тоже несу в себе каменный страх


и Господа, кажется, предал».


 


ИЕРУСАЛИМ


 


Воспеть хотел бы – не поётся.


И не заставишь сердце петь,


когда оно едва забьётся,


взглянув, чтоб снова замереть.


Я не люблю тебя, о город,


где Бог соседствует с грехом,


и за корысть, и за покорность,


и злость под фиговым листком,


за то, что изнуряешь душу


до дна – от Первого лица.


И я бы вновь тебя разрушил


за кровь, которой нет конца.


 


* * *


Порой, когда время на ощупь


и где ты, пропал или пан,


уносишься в памяти рощи,


где много открытых полян.


Где много весны и озона,


и ветер, как в юности, свеж,


и можно бродить невесомо


по просекам прошлых надежд.

К списку номеров журнала «СЕВЕР» | К содержанию номера