Когда вы вернетесь, нас не будет. Повесть

...From my own voice resonant, singing the phallus,

Singing the song of procreation...

 

У. Уитмен. «Листья травы»

 

Ужасно хотелось спать

 

            Ужасно хотелось спать. Еще первые полчаса, пока светила луна, можно было терпеть, но потом, когда у нее закончились батарейки и наступил мрак – хоть носом ложись на руль. Старенькие фары изо всех сил вгрызались в упругую темную пелену, а та, как назло, становилась плотнее и плотнее. Пришлось сбавить скорость и, напрягая до боли сонные глаза, следить за изгибами разделительных полос.

            Вэлу приходилось уже много раз гонять по девяносто пятому шоссе. Он знал, что почти до самого Бел Эйра не будет никаких неожиданностей. И все-таки ехать практически на ощупь, да еще, когда от постоянного зевания выворачивает челюсть, было неприятно.

            Какого черта босс не мог подождать до утра? Неужели побоялся, что за ночь к бездыханному профессорскому телу  прибавится еще одно? Что ж, если подобное и произойдет, то в качестве нового трупа будет выступать сам Вэл, да еще белая «Субару»,  на которой он сейчас катит. Даже не так. Мировой общественности придется ограничиться только его, Вэла, посиневшим телом. Ведь мертвым профессора пока еще никто не видел – пусть корреспонденты выдвигают хоть сто предположений. Босс может засунуть их в то же место, откуда журналисты их добыли. Впрочем, с писаками все ясно. Им хочется кушать, вот и сочиняют сенсации. Но босс... Почему бы ему не ограничиться более реальными идеями? Например: профессора выкрали китайцы и замуровали в своей знаменитой стене. Даже не китайцы, а террористы. Похитили и сейчас пытаются выпотрошить из него медицинские секреты по избавлению от глистов. Или еще вероятней: профессор погиб смертью храбрых от запора во время отпуска в Канкуне. Хотя на самом деле, он сейчас у какой-нибудь студентки принимает экзамен лежа, так как ни в какой другой позиции она этот экзамен не сдаст.

            А ведь вчера светило совершенно замечательное солнце. Они с Айрэн договорились сходить вместе на ланч. И вообще, у Вэла было отличное настроение, самочувствие, состояние кошелька и никакое шестое чувство не предвещало неприятных приключений.

            – Барк, – босс иногда притворялся деловым и называл всех по фамилии, – завтра утром ты должен быть в Роквилле.

            Вэл наслаждался голосом хозяина: босс с его сипом запросто мог сыграть папашу Витторе в фильмах про мафию, и, если бы ему дали в каком-нибудь шоу эту роль пожизненно, вся группа Вэла побежала бы ставить свечи в ближайший костел. Жаль только, что роль боссу не дают, что он не актер и даже ни разу не итальянец. Он сиг. И имечко у него типичное для сигов – Босс. В точь-точь  как должность. Одним словом, Босс он и есть босс.

            Появление сигов не было предусмотрено ни нострадамусами, ни астрологами. Просто лет десять назад в разных концах света вдруг стали появляться группы людей с частичной потерей памяти. Без документов, без вещей. Кто они? Как сюда попали? Если первые сиги еще пытались нести какую-то околесицу, то последовавшие за ними толпы помнили гораздо меньше. Они представлялись странными именами, называли себя беженцами и вполне сносно говорили на языке той страны, куда попадали. Во всем остальном эти люди напоминали младенцев. Конечно, можно было распихать их по сумасшедшим домам и держать там, в назидание всем, кто появляется на Земле без паспортов и памяти. Только сиги не были сумасшедшими. Со временем какие-то участки памяти у них восстановились, и оказалось, что соображают прибывшие ничуть не хуже коренного населения. Да и проблематично держать в дурдомах несколько миллионов людей.

            Босс, как и другие сиги, помнил себя только с момента появления. Во всем остальном он ничем не отличался от остальных жителей планеты. Единственная странность, которая сближала его с настоящими сумасшедшими, – это маниакальный поиск голубых яблок. Он спрашивал их в каждом ресторане, в каждом продуктовом магазине. 

            – Вэл, – завтра утром ты должен быть в Роквилле, – повторил  Босс. – И не делай вид, что ты меня не слышишь. Исчез профессорчик. Уже неделю не могут найти. Парень этот далеко не простой. Нобелевский лауреат. Вроде занимался обычной фармакологией, но там что-то все слишком засекречено. Короче, меня мало волнуют его научные достижения, и вполне возможно, мы его уже не найдем, – так сиги говорили о покойниках, – но надо попытаться. Заказчик просил все сделать тихо. Местные федеральные органы о твоем визите не уведомлены, так что ты там поосторожней. Несмотря на мрачные прогнозы, я все-таки допускаю, что профессора Вокка перекупили конкуренты или выкрали террористы... В общем,  разберись.

            – Босс, ну какого черта я попрусь на ночь глядя? Могу побожиться,  за ночь он не воскреснет.

            – Ты, Барк, год назад уже божился, что напал на след фанатиков, а оказалась заурядная клептоманочка с хроническими отклонениями.

            – Так я же сам это и выяснил.

            – В семь позвонишь мне из Роквилла, расскажешь, что нашел.

            – Я и так знаю, что найду: закрытую дверь гостиницы. А вот отыскать свободный номер в таком центре, как Роквилл, вряд ли удастся. – Последнюю фразу Вэл произнес, обращаясь к спине Босса. Тот, привыкший к закидонам подчиненного, демонстративно повернулся и тяжелой походкой бегемота заковылял к своему кабинету. Красавица Айрэн, демонстрируя Вэлу солидарность, показала спине Босса средний палец.

            – Айрэн, а теперь можешь поковырять им в... носу. – Босс даже спиной «видел» своих подчиненных.

            Умница Айрэн  не обращала внимания на грубости Босса. В конце  концов, это он взял ее на работу в свое сыскное агентство, когда новое руководство ЦРУ разогнало департамент аналитиков, в котором она служила верой и правдой лет шесть. Айрэн тогда целый год рассылала резюме без всякой надежды на ответ.

            Вэл не был таким добродушным, как она, но связываться с начальством не хотел. Он не являлся незаменимым, не мог назвать себя звездой сыска. Даже в их заурядной компании  Вэл не очень-то блистал. С другой стороны, был бы совсем дурак, давно бы уволили. Вон Фрэда после десяти лет работы сыскарем выставили. А ведь какие дела раскручивал парень!

            Трудное время. У Босса тоже. Не так-то много клиентов способны сегодня оплатить услуги их конторы. Прошли те деньки, когда им звонили напрямую самые высокопоставленные лица страны, а федеральные службы доверяли ребятам Босса больше, чем собственным агентам. Вэл  тогда расследовал одну деликатную историю и по полчаса висел на специальной линии, общаясь с представителями приемной Президента. А теперь – в лучшем случае финансовые недоразумения, в худшем – заказы от мелких политиков, лоббистов, ревнивых мужей и даже уголовных царьков. Правда,  вчера их конторе можно сказать повезло: заинтересованное министерство решило не поднимать раньше времени шум и обратилось непосредственно к ним. Значит, пару месяцев народ будет при деле.

            А пока приемник наигрывал грустную мутотень, рессоры медленно покачивали машину, тьма вокруг предлагала закрыть глаза и отдохнуть. Вдруг небо вспыхнуло, окрасилось оранжевым, к земле протянулись светлые пальцы-лучи. Черт, неужели он умудрился заснуть за рулем?

            Вдали показались огоньки.

            Странно, Абердин. Вэлу казалось, что до него пилить еще минут тридцать. Нет, точно Абердин. Повторный знак на зеленом фоне подтвердил, что со зрением все в порядке.

            Огоньки приближались. От них веяло надежностью и чем-то живым.

            – Проехать дальше или... Сколько там осталось бензина? – Он посмотрел на панель. Почти пусто. Поленился заправить машину перед поездкой, сейчас придется остановиться. Хотя с другой стороны, на заправке можно будет взять кофе.

            Он представил чашечку экспрессо с ароматом карамели, сглотнул слюну и прибавил газ.

            На съезде с шоссе мэрия установила шлагбаум с кассовым автоматом и видеокамерой контроля.

            Шлагбаум был поднят, но видеокамера следила за подъезжающими машинами зорко и недвусмысленно. Вэл притормозил у автомата и стал искать щель для монет. Щели не было. Была кнопка, и когда Вэл ее нажал, из ящика вылезла белая пластиковая карта с непонятными иероглифами.

            – Наверное, аналогичная техника стоит на выходе. В этом месте за все рассчитываешься карточкой, а потом автомат считывает, сколько клиент стоял на парковке, сколько чашек кофе он выпил, сколько горючего залил в автомобиль, – подумал Вэл.

            С похожими системами ему приходилось встречаться и раньше.

 

На очередной день рождения

 

            На очередной день рождения Айрэн решила сделать себе подарок – отредактировать список телефонов бывших приятелей. Больше половины она вычеркнула, даже не задумываясь. Некоторые имена она не помнила, некоторые помнила плохо, некоторые ее раздражали, остальные восемьдесят процентов имен были ей ненавистны, и она старалась их забыть.

            – Так, Маленького Джима вычеркиваем тоже. Он, хотя и забавный, но обзывал мою Бетси «корейским хотдогом» и пытался запихнуть ее в микроволновку.

            Жизнь Айрэн не баловала. Когда новый президент взял курс на мирное сосуществование со всеми, в Лэнгли начались массовые увольнения. Их группа пошла подметать тротуары одной из первых. Айрэн держалась до последнего доллара, все надеялась, что начальство одумается и позовет назад, а потом последовала на улицу за остальными. Пройти прошлось через все. Уборщица и официантка – не самые худшие места, где ей пришлось служить. Ей даже довелось несколько месяцев участвовать в соревнованиях «Кто после стакана водки попадет пальцем танцовщице в пуп» в каком-то полулегальном русском кабаке, причем роль танцовщицы досталась ей.

            Вот тогда-то и появился этот обширный список ничего не говорящих имен.

            Собственно, в кабак она попала по наивности: подруга сказала, что из русских мужиков получаются хорошие мужья, а в этом кабаке одиноких парней – хоть лопатой сгребай. Она сходила туда на разведку, и в первый же вечер закадрила интеллигентного худощавого и совершенно седого дядьку, по виду подпольного миллионера. Дядька оказался спортивным, остроумным и еще старше тех лет, на которые выглядел. Когда она решила сделать ему приятное и сообщила, что у него тело, как у молодого, дядька тут же согласился.

            – Это точно, как у десятилетнего. И главный орган работает так же.

            Новый друг ее обманул, главный орган у него работал так, что если бы дядька взялся им околачивать груши, окрестным фермам не пришлось бы нанимать мексиканцев. Собственно, обманул он ее не только в этом, хотя вроде и не пытался. Просто по профессиональной привычке, она составляла психологические портреты своих знакомых, а потом их сверяла с оригиналом. С этим мужчиной все было не так, если не сказать, что странно. Во-первых, он был очень похож на сига. Чуть заторможенный, но с глубокими и широкими знаниями, с невероятной логикой. Казалось, он может предсказать каждое ее последующее действие. У него, как у сигов, были темные слегка восточные глаза в сочетании с пухлыми женскими губами. Во-вторых, он сигом не являлся. Сиги были лишены части памяти, а этот легко вспоминал картины из своего детства, включая мелкие детали. И еще она поняла, что он не тот, за кого себя выдает. Ее случайный друг привык командовать, и иногда это качество у него прорывалось сквозь почти аристократические манеры.

            Кавалер честно оставил под подушкой несколько сотенных банкнот, а на следующий день пригласил работать в кабак, членом совета директоров которого, как оказалось, он являлся. Это было странным само по себе, так как позже она выяснила, что заправлял всеми делами ресторана молодой явно подставной парень, а про совет директоров никто ничего не знал.

            Платили в ресторане неплохо. Конечно, раздражали вольности посетителей. Однако после того, как она сломала руку одному из особо ревностных любителей пощупать и похлопать, ее оставили в покое. Вот только в дурацком конкурсе приходилось участвовать. У предшественницы Айрэн была еще одна обязанность – «карусель». Танцовщица разогревала нетрезвое мужское воображение, несколько ее коллег ловили клиентов у двери и томными взорами намекали на возможный вариант продолжения банкета. На следующий день карусель сдвигалась, на сцену выходила другая девушка, а вчерашняя танцовщица занимала пост у двери. От «карусели» Айрэн отказалась категорически, хотя самые крутые деньги зарабатывались именно там.

Но потом кто-то стал таскать в ресторан наркоту. В ней моментально сработал рефлекс агента, и она тут же сдала поставщиков своим бывшим коллегам. Бывшие коллеги повязали новых коллег, а ее даже не поблагодарили. Соответственно с работы ей пришлось буквально сбегать и два месяца скрываться за городом в брошенных халупах.

            Босс выдернул ее на поверхность.

            – Так, кто у нас следующий на вычеркивание? Барк. Нет, Барка мы вычеркивать не будем.

            Первый человек, с кем Айрэн подружилась в группе Босса, был Вэл Барк. Этот парень с собачьей фамилией не выделялся ни умом, ни образованностью, ни исключительной внешностью, действительно напоминал четвероногого друга: то приятельски вилял хвостом, то становился сосредоточен, как гончая, почуявшая след. Его отец, механик от бога, в каждом явлении искал скрытые пружины. Вэл унаследовал это свойство и, благодаря ему, при расследовании иногда приходил к интересным идеям. Но больше всего привлекало в нем то, что он не корчил из себя принца. Рядом с ним она чувствовала себя удобно и уютно, как дома на диване.

            Когда позволяла ситуация, они ходили вместе на обеды, а однажды после работы она напросилась к нему в гости. Весь вечер они пили эль и вели милые и почти трезвые беседы на темы морали. Догадываясь, чем закончится вечер, Айрэн решила пройти к конечной точке по диагонали, и на невинный вопрос Вэла о предпочтительных видах алкоголя, так же невинно заметила, что нормальный мужик за это время успел бы расстелить постель два раза.

            Однако утром Айрэн пояснила Вэлу, что слово любовь придумали моралисты, дабы прикрыть свое желание заняться разнузданным сексом. Она попросила его не обижаться и не обращать внимания на ее вчерашний необъяснимый порыв.

            Вэл не обиделся, они остались друзьями и продолжали вместе ходить на ланч. Иногда, несмотря на оговоренное статус-кво, она приглашала его к себе. Но это случалось крайне редко, с соблюдением различных предосторожностей.

            – Извини, Вэл, но ты еще не в том возрасте, когда размножаются почкованием. А мне, кроме собаки, никаких других детей пока не нужно.

 

На заправке «Эксон»

 

            На заправке «Эксон» скучали три машины. Спортивная «Хонда» так плотно уперлась в задний бампер «Лексуса», что ее горящих фар почти не было видно. Рядом с  окошком кассира, примостился черный шестицилиндровый «Мерседес». Зеленая реклама, мерцающая на крыше здания, отражалась на полированных боках машины, превращая «Мерседес» в космический аппарат.

            Водители автомобилей куда-то отошли. Возможно, торчали в «Севен-Элевен» – небольшом универсальном магазинчике, расположенном рядом с кабинкой кассира. В последнее время сеть «Севен-Элевен» расплодилась вдоль скоростных трасс в невероятном количестве. Магазины работали круглосуточно и недостатка в клиентах не испытывали.

            Вэл посмотрел на цены и чертыхнулся: «Хреновы уроды, опять увеличили цены на бензин. Пользуются безвыходным положением водил».

            Выхода действительно не было. С пустым бензобаком далеко не уедешь. Барк достал из бумажника кредитку и ее  вставил в щель, но автомат не сработал. Он повторил операцию. Бесполезно – на индикаторе продолжала светиться унылая надпись «Произведите оплату в кассе».

            Кассира на месте не оказалось, хотя в помещении горел свет и окошко против всех правил оказалось открытым.

            «Новенькая и глупая, – Вэл почему-то решил, что кассир – молоденькая девчушка. – Выскочила в туалет, а кассу не закрыла. Так же все вынести могут».

            Он обошел кабинку и толкнул дверь в «Севен-Элевен».

            В магазине, как и на заправке, стояла гробовая тишина. Ни голосов покупателей, ни шагов, ни звяканья продуктовых тележек, ни щелканья кассовых аппаратов. Впрочем, звук был. Какое-то жужжание. Словно призыв о помощи мухи, упавшей на спину. Правда, мух осенью не бывает.

            Звук шел от лампы дневного света.

            Куда же все подевались? Неужели у кассира, водителей, продавцов, у случайных посетителей случился культпоход в туалет?

            В туалете было пусто. В женском – тоже.

            Вэл не относился к чересчур общительным персонам, толпы народа вокруг угнетали его своей суетой, шумом, толканием, бестолковыми вопросами, но отсутствие людей на этом маленьком кусочке земного шара почему-то начинало его пугать.

            – Есть тут кто-нибудь живой? Ау, где вы все подевались, черт вас подери!

            Неужели сюда приземлилась эскадрилья драконов, и люди в страхе сбежали в город под защиту бравой полиции?

            Толпы самых фантастических предположений вихрем вломились в голову Вэла, устроив там настоящий кавардак. Он почти бегом вернулся на площадку бензозаправки и подошел к машинам. «Хонда» не просто стояла вплотную к «Лексусу», а самым натуральным образом уперлась в его бампер и заглохла; ключ все еще торчал в замке зажигания. Ее фары горели только за счет аккумулятора. Создавалось впечатление, что водитель собрался заправлять машину, но потерял сознание и на малой скорости въехал в «Лексус». Ключ зажигания «Лексуса» также был в замке, зато ключ от «Мерса» валялся на земле рядом с машиной.

            – Трупов нет. Крови нет. Ограбление исключается. Где-то тут был ночной бар. Может, водители сбежали туда развлекать кассиршу? – Барк уговорил себя, что так оно и есть. Мысль об исчезнувших работниках «Севен-Элевен» он постарался запрятать поглубже, но она то и дело просачивалась из-под секретной  двери памяти и неприятно холодила позвоночник до самых трусов.

            – Ладно, поедем искать людей.

            «Субару» проснулась, заворчала стареньким мотором, подмигнула подслеповатыми глазами-фарами. Вэл, недолго думая, ее заглушил: ехать в ночной город с пустым баком – гарантия застрять там до утра. Удивляясь собственной наглости, он закрыл свою машину и влез в чужой «Мерседес».

            Беспечный хозяин автомобиля привык слишком часто парковаться в собственном гараже, во всяком случае, никакие блокировки не включил. Машина послушно завелась. Горючего в ней было больше, чем полбака.

            Вэл не стеснялся признаваться себе в собственной жадности. Правда, он называл это бережливостью. Барк зря жаловался на размер премиальных и зря периодически нудел Боссу о повышении: его зарплата позволяла приобрести и «Мерседес» и «БМВ». Однако владение дорогими машинами шло вразрез с его принципами:

            – Машина должна возить меня, а не наоборот.

            Однако, сев за руль дорогой техники, он сразу оценил преимущества комфорта, и просто, ради продления удовольствия, минут двадцать крутился вокруг центра.

            Наконец он остановил машину и вышел.

            Город умер. Движение в нем тоже. На перекрестках, в центре, на парковках – кучи железа. Некоторые дома горели, но никто их не тушил, и вообще на улицах Вэл не встретил ни одного человека. Огромный грузовик ввалился в витрину ювелирного магазина. Другой, такой же, подмял под себя несколько мелких машин. Под ногами хрустело стекло от плафонов разбитых фонарей. Война? Конец света? В Голливудских фильмах подобные сцены разыгрывались покруче. С землетрясениями, извержениями вулканов.

            Что же, черт возьми, произошло?

            Издалека донеслись тихая музыка. Поль Мориа. Когда-то эту мелодию отец наигрывал на синтезаторе.

            Вэл вернулся в машину и двинулся на звук. Он не успел проехать и двух кварталов, когда нежные скрипки сменил грохот барабанов. У подъезда трехэтажного дома соло-гитара Дени Арнольда буквально сносила голову.

            Не опасаясь встретить кого-либо, Вэл толкнул массивную застекленную дверь парадного входа. Она оказалась запертой. Он отыскал у обочины вылетевший из-под грузовичка кардан, выбил им стекло, открыл замок и по мраморным ступенькам поднялся на верхний этаж. 

            Замок в квартире чинился несколько раз и вывалился после первого удара. Музыка неслась из глубины.

            Два динамика в человеческий рост стонали от напряжения.

            Вэл поискал магнитофон, но найти его в завалах из компьютеров, телевизоров, разбросанной одежды и игр не представлялось возможным.

            Динамики продолжали радостно добивать содержимое черепа.

            Нервы сдали. Барк представил, как он сейчас с наслаждением размолотит чертовы ящики в щепки. Вместо этого он нашел на кухне нож и перерезал провода. В наступившей тишине раздался тихий шорох: задетый им теннисный мяч покатился в угол.

            Вэл осмотрелся. В комнате явно жил подросток. Обеспеченный сын небедных родителей. На одной стене – полуголые певицы, на другой – шестидесятидюймовый телевизор, у окна подзорная труба, на треногах фотоаппараты и видеокамеры с телеобъективами. Малыш развлекался тем, что следил за соседями.

            Вэл вытащил из видеокамеры диск и вставил в плейер.

            На экране появился дом напротив. Там, в глубине квартиры девушка готовилась ко сну. Барк не ошибся в назначении всей этой техники у окна. Подглядывать за девушкой ему не хотелось, и он сдвинул курсор почти на конец диска. Теперь на улице был вечер. Люди спешили домой, в магазины, в гости. Весело перемигивались фарами автомобили. Вэл посмотрел на дату и время съемки, мигавшие справа внизу. Ровно пять. В этот момент на улице что-то изменилось. Он вначале даже не понял что. Сбоку вверху замигали зеленые вспышки, разбегаясь волнами по всему полю экрана. Люди начали худеть прямо на глазах. Толстые, высокие, маленькие, худые в течение секунд становились плоскими, словно пожеванные куски бумаги, словно листья. Подул ветер – и от десятков, только что сновавших пешеходов, осталась пыль.

            Мужчина, азартно споривший с кем-то по мобильному, с удивлением посмотрел на свою высохшую руку, и прежде, чем упавший телефон коснулся асфальта, порыв ветра унес его хозяина за угол. Грузовик с пустой кабиной, подминая под себя орущих людей, врезался в витрину ювелирного магазина.

            – Это же тот грузовик, что я видел на улице! Значит, снимали вчера вечером, – Вэл еще раз посмотрел на дату съемок.

            Цифры показывали шестое сентября.

            – Черт, как это может быть?! Ведь я выехал третьего.

            Барк, случалось, путал даты, а дни рождения друзей даже не пытался запоминать. Дату отъезда он спутать не мог: ночь с третьего на четвертое. Утром четвертого он, согласно плану, должен звонить Боссу из Роквилла.

            – Наверное, даты в камере установлены неверно. – Вэл переключил телевизор на федеральный канал новостей.

            Канал работал. Знакомая карта светилась на дальней стене. Диктора на месте не было.

Такого он в своей жизни еще не помнил.

 

Вечер был испорчен

 

            Вечер был испорчен. Айрэн случайно обнаружила в своих залежах алкоголя бутылку первоклассного шотландского виски. Это виски ей подарили еще в бытность работы в ЦРУ, и она спрятала бутылку подальше от Тома Крэда, с которым тогда встречалась. Пьяница Том мог запросто выдуть полуторасотенное дорогущее спиртное как ординарный «Рейстерстоун».

            И вот бутылка нашлась, но, как назло, Вэла, а он мог оценить достоинства спиртного, отправили в дурацкую командировку. Неужели ей придется пить в одиночку? Нет, это – не ее стиль. Да и нельзя такой напиток просто пить. Такое спиртное можно употреблять только под разговоры о высоком, под беседы об искусстве, о философии.

            Когда она подъехала к дому, то обнаружила, что ее любимую парковку напротив подъезда занял чей-то черный «Кадиллак Эскалэйд» с затемненными стеклами и Айрэн пришлось ехать искать место к соседнему дому. Черные претенциозные вэны всегда раздражали ее, а «Кадиллаки» – в первую очередь. Еще в бытность службы в Лэнгли многие из ее коллег обзавелись служебными «Эскалэйдами», и это в то время, когда целые подразделения служащих вытряхивали на улицу.

            Магнитным ключом она открыла дверь в подъезд, вошла в дом и поднялась на свой этаж. Вроде простая вещь – магнитный ключ – а насколько удобней. Не надо брякать тяжелыми связками железяк: пластиковая карточка с темной полоской решает все проблемы. Жильцы открывают любую дверь в своей квартире, обслуживающий персонал имеет доступ ко всем дверям. Ты приходишь домой – тебя ждет застланная постель, убранная квартира и горячий кофе на кухне. Во всяком случае, так гласила реклама.

            Айрэн верила рекламе, но на всякий случай встроила в глазок видеокамеру и поменяла пластиковую дверь на железную, которую всегда закрывала на дополнительные запоры. Дедовский метод, зато надежный, как сейф.

            Скатч она все-таки открыла. Тяжелое жидкое золото почти приятно обожгла небо, разливая по телу истому.

            Вэл виноват сам. Не смог отбиться от Босса – пусть пьет дешевое пиво где-нибудь на «Трэвэл плаза», а она не станет отказывать себе в удовольствии немного побалдеть из-за таких мелочей.

            Потребление виски не входило в список главных удовольствий Айрэн, но должна была она хоть как-то отомстить своему приятелю-тряпке, сбежавшему в такой многообещающий вечер.

            На самом деле, Вэл тряпкой не был. В тех случаях, когда это имело значение, челюсть Вэла каменела, голос наполнял свинец, и его можно было выпускать на танки один на один. В то же время Вэл сочувствовал всем, уважал всех, был с Боссом в почти приятельских отношениях, на всякий случай старался дружить с секретаршей, почтальонами и уборщицами, а для переговоров с клиентами являлся самым незаменимым человеком.

            – Тряпка – он тряпка и есть.

            Второй глоток Айрэн сделать не успела: кто-то явно пытался открыть замок. Если бы это были люди из департамента обслуживания квартир, то они вначале бы постучали.

            В дверь постучали

            – Мэм, вам посылка.

            Айрэн посмотрела на экране монитора изображение «почтальона». Почтальон оказался не менее шести футов ростом и с плечами, тренированными отнюдь не переноской почтовых ящиков.

            – Оставьте под дверью. Я в туалете, – ответила Айрэн, поднимаясь с кресла. На самом деле, попытки открыть замок и внешний вид посетителя ее насторожили, сделали еще более недоверчивой, чем обычно.

            Настойчивый почтальон повозился еще, и под дверь протиснулась карточка почтового работника, с фотографией, должностью и контактными данными.

            – Ну, а теперь откроете?

            – Я же сказала: «Сейчас». Штаны надеть можно?

            Какой дурак свою идентификационную карточку начнет совать под дверь? Тот, который рассчитывает, что за дверью еще больший дурак, и примет эту карточку за подлинную. Значит, о ее цэрэушном прошлом «почтальон» ничего не знает. С другой стороны, он, определенно, профессионал, то есть пришел не один, и будет действовать по инструкции. Постарается по возможности тихо, а если не получится, начнет ломиться всерьез. Дверь, конечно, он, в конце концов, выбьет, но это будет непросто. И пока они с дверью будут друг друга мучить... Айрэн забежала в туалет, слила воду, стараясь создавать побольше шума. Потом натянула поверх халата комбинезон, сунула ноги в кроссовки, вытащила из платяного шкафа пистолет и открыла окно. Вся процедура заняла у нее не более минуты.

            Рядом с ее балконом проходила аварийная лестница, но наверняка внизу уже кто-то ждет. Айрэн предпочла рискнуть: по узкому карнизу она перешла почти в конец дома и по скользким железным ступенькам поднялась на крышу. Отсюда ей было видно все происходящее. Действительно, еще один красавчик караулил ее во дворе. Они предвидели «оконный» вариант и, спустись она вниз – попала бы сразу в распахнутые объятья напарника. Третий член команды курил неподалеку от ее машины. Понятно – отсекает от транспорта. Этого парня она видела, он из окружения хозяина кабака. Черт, сявки наркоторговцев, которых она сдала, ее разыскали. Ох, как не вовремя. Сейчас последует самая обычная месть. Непонятно только, почему они возятся? Почему попросту не наймут снайпера, не заминируют ее «Фольксваген», не выстрелят из гранатомета в окно? И людей прислали мало. Как правило, во время бандитских операций собирается весь табун. По идее, в ее дворе должно было торчать хотя бы с полсотни головорезов.

            – Нет, все-таки не я главная цель, – решила Айрэн. – Я – мелкая сошка. Меня просто зарежут, чтоб в другой раз не путалась под ногами.

            Девушка спустилась на балкон квартиры верхнего этажа. Света в помещении не было. Шума тоже. Дверь на балкон, как у большинства жильцов верхних этажей, была легкомысленно оставлена незапертой. Она прошла через квартиру к площадке лифтов, спустилась в главный вестибюль и вышла на улицу. Тут же из черного «Кадиллака» выскочил еще один парень и бросился к ней.

            Подождав, пока тот подбежит вплотную, Айрэн сунула дуло пистолета прямо ему в нос. Как и большинство аналитиков, выдернутых поисками работы из заурядной гражданской жизни, она не проходила специальную подготовку и даже для самого заурядного оперативника опасности не представляла. Наличие пистолета, а еще больше желание выжить добавило ей храбрости и смекалки. Она постаралась ударить так, чтоб пошла кровь: жесткие действия однозначно определяют хозяина ситуации и дают понять, что этот хозяин шутить не намерен.

            Четвертый нападавший оказался совсем молодой и неопытный. Понадеявшись на силу, он решил, что возьмет девушку один, и даже не сообщил о ней своим партнерам по радио. Теперь из его носа шла кровь, из глаз текли слезы и вид у парня был совсем не бойцовский.

            – Вы кто такие и зачем нападаете на одиноких бедных девушек?

            Последних собственных слов Айрэн не услышала: по улице медленно проехал древний мусоросборник. Он тарахтел так, что даже мертвые на ближайшем кладбище зашевелились.

            Парень что-то ответил. Возможно, пообещал героически молчать. Потом вдруг начал кричать, но из-за мусоросборника его все равно никто услышать не мог.

            Угрожая пистолетом Айрэн затащила парня в его же «Кадиллак», уложила на пол и его же ремнем связала ему руки за спиной.

            – Сейчас я повезу тебя в одно место, где ты расскажешь все, что знаешь. Тогда, быть может, останешься жив. Но по дороге, чтоб звука не проронил. Мявкнешь – убью. Мне терять нечего.

 

Что произошло на Земле?

 

            Что произошло на Земле, начиная со вчерашнего вечера? Мировая катастрофа? Апокалипсис? Что?!

            Бегущая строка внизу экрана подтверждала его самые мрачные опасения: «Эпидемия полностью уничтожила население Европы и теперь движется через океан. Успеем ли мы найти средство? Готовы ли мы ее остановить? Миллионы беженцев покидают нас, но мы верим в науку. Президент отложил встречу с руководством Пекина, назначенную на сегодня. Эпиде...» На слове «эпидемия» лента прерывалась и запускалась по кругу опять:

            – Вчера в свою резиденцию в Роквилле вернулся нобелевский лауреат профессор Вокк. Где он был всю неделю неясно. Мистер Вокк отказался давать интервью, однако  достоверные источники утверждают, что это не первый случай его исчезновения. Возможно, о причинах отсутствия профессора следует спрашивать его начальство из Пентагона.

            – Черт, это же мой профессор. Спрашивается, какого черта мне переться в Роквилл, если старый маразматик нашелся сам?

            «Последние исследования профессора, – продолжала лента, – связаны с физикой и технологией х-переходов...»

            Вэл выключил телевизор и сел.

            – Поздравляю. Конец света наступил. Никого на планете нет. Я один. Можно танцевать с голой задницей перед Карнеги Холлом, и ни одна сволочь слова не скажет. Некому говорить. Нет людей на земле. Нет! – Вэл медленно поднялся и пошел к выходу.

            Дверь в соседнюю квартиру оказалась открытой настежь. У порога на табурете сидела девочка лет семи. Она бессмысленно рассматривала стену перед собой и раскачивалась.

            Откуда она появилась? Когда он заходил в квартиру,  дверь к соседям была закрыта.

            – Ты кто? – Вэлу захотелось перекреститься. В этом царстве мертвых и вдруг живое существо. Непостижимы дела твои, господи.

            ....

            – Ты кто? Глухая, что ли? – он подошел поближе.

            – Сейчас придет моя мама и тебя застрелит. Ты насильник, да? Ты хочешь меня украсть, да? – обет молчания у ребенка закончился, и она вывалила на Вэла все, что ее волновало за семь недолгих лет жизни. – Только не уходи. Мне одной страшно. Я вышла в другую комнату, а вернуться не могу.

            – Как это не можешь?

            – Дверь, через которую я вошла, передвинулась на другое место. Я ее открываю, а комната за ней совсем чужая. И стены чужие. И шкафы по-другому стоят. И мамы там нет.

            – Стоп-стоп-стоп. Как это по-другому?

            – По другому. – Девочка открыла дверь на кухню и начала объяснять: – Вон тот на стенке висел с другой стороны... И стол наш не красный как тут, а черный. И картины у нас были другие.             А теперь я смотрю на то место, где дверь была раньше. Когда она опять появится, придет моя мама и меня заберет.

            Подвесной шкаф, о котором упоминала малышка, был прикручен к стенке шурупами. Вэл недавно менял похожий у себя на кухне, и это заняло у него полдня. Ни одна самая юркая бригада не способна перевесить этот шкаф за пять минут, которые отсутствовала девочка.

            Может быть, произошло нечто еще более фантастичное, чем конец света? Может, он каким-то образом попал в другой мир? И то, что до Абердина доехал досрочно, и то, что на видео установлены другие даты, и приключения девочки прямое тому подтверждение.

            – Тебя как зовут?

            – Даниель.

            – Ты в каком городе живешь?

            – Абедине?

            – Может Абердине?

            – Ага, Абедине, – повторила Даниель. – Завези меня к маме.

            – Это далеко, но можно попробовать.

            Буря в голове Вэла неожиданно успокоилась и на смену ей пришла, если не солнечная, то вполне приличная погода. Горизонты прояснились, и какие-то вещи стали находить свои логически объяснимые места. Он действительно самым невероятным образом умудрился въехать в другой мир. И он ничуть не удивится, если окажется, что это то же самое пространство, Земля, черт знает что, откуда пришли беженцы-сиги. Те, кто успел спрятаться в мире Вэла, остались живы. Остальные... Он видел, что стало с остальными. Похоже, самое время спасаться и ему. «Дверь» назад, скорее всего, где-то на шоссе. Надо попробовать. Если сиги проходили сквозь нее, значит, он сумеет тоже.

            – Давай, мелюзга, топай в машину.

            Когда они подъехали к бензозаправке у шоссе, там полыхнул взрыв. Метрах в трехстах перед ними прямо из земли поднялся огромный оранжево-красный пузырь. Пузырь стал расти, постепенно перекрывая проезд на шоссе, и вдруг белыми длинными языками рванулся к небу. Сжатый воздух с грохотом наотмашь ударил машину в радиатор, сметая с дороги.

            Вэл удержал руль, выправил колеса, объехал пылающие здания, остатки горящего шлагбаума с автоматом регистрации карточек, пересек неглубокий кювет и выехал на шоссе. Руки тряслись, но присутствие ребенка заставляло его держать себя в руках. Проехав несколько миль, он окончательно пришел в себя и вжал педаль газа почти до упора. Шестицилиндровый «мерс» подобное обращение не смутило. Он взревел, почти поднялся на задние колеса и вдруг диким животным бросился в темноту.

            За несколько секунд Барк разогнал машину до восьмидесяти миль. Теперь тьма его не беспокоила: голубоватые фары «мерса» позволяли видеть дорогу далеко впереди.

            Вэл скорее обрадовался, чем удивился, когда на зеленом знаке опять мелькнуло знакомое «Абердин». Он оказался прав. Они прорвались.

            Можно было кричать: «Ура!» и бежать в ресторан за шампанским. Но ощущение легкости не приходило. Скорее наоборот. И еще страх. Своими глазами увидеть гибель таких же, как ты сам. Сколько их там было? Миллионы? Миллиарды?

            Дом Даниель нашелся без труда. Улицы и дома в горящем городе точно соответствовали тому Абердину, по которому он сейчас ехал. Отец – худосочный низкорослый очкарик – даже не заметил исчезновения ребенка, выступление любимой бейсбольной команды занимало его гораздо больше. Мать – высокая красивая женщина лет тридцати, бледная от волнения, настойчиво пыталась вложить в руку Барку несколько сотенных купюр и уговаривала выпить с ней настоящей русской водки.

            – Я видела, как исчезла Даниель. Потом в комнату вскочила кошка и пропала тоже. Мой звонок в полицию ничего не дал. Они решили, что я ненормальная. У меня с головой все в порядке. Я сама врач, хирург. – Женщина говорила с заметным акцентом, старательно выстраивая впереди каждой фразы «I am».

 

По дороге в офис

 

            По дороге в офис Айрэн позвонила Боссу и в двух словах доложила обстановку.

            – Я тобой горжусь, девочка. Ты заработала повышение.

            Девушка потеряла дар речи. Она поняла, что Босс шутит и это был очень неприятный знак – их начальник мог зло сострить, но шуток от него никто никогда не слышал.

            – Жди меня в офисе. Я выезжаю прямо сейчас, – добавил он.

            Когда Айрэн подъехала к зданию, Босс был уже там.

            – Где твоя добыча?

            – В машине. Не знала, куда его вести. Камеры у нас нет, а в офис...

            – Веди его ко мне в кабинет, – прервал ее Босс. По его тону Айрэн догадалась, что ситуация еще хуже, чем она себе представляла.

            Пока она ехала, у пленного было достаточно времени, чтобы собраться с мыслями. Он слышал ее переговоры по телефону, и эти разговоры тоже позволяли сделать какие-то предположенмия. Проблема состояла в том, что опыт у парня отсутствовал, а место, отведенное для мыслей, заполняли общие инструкции для начинающих.

            Пообщавшись с Боссом пять минут, пленник понял, что все, чему его учили, можно забыть. Какие бы выводы он для себя ни сделал, какие бы инструкции о поведении в особых условиях не вспомнил, в данной ситуации они значили не больше, чем советы нянечки в детском саду. Как только Айрэн ввела пленника, Босс с размаху врезал тому по многострадальной переносице. От удара парень не попал задом на стул, на который уже намеревался сесть, а лег рядом.

            – На кого работаешь? – Пудовый кулак Босса завис над лицом пленника.

            Хлынувшая из носа кровь забила парню горло, он задыхался, отхаркивал, сплевывал черную слюну и это пугало его еще больше.

            – Меня наняли.

            – Не заставляй меня тянуть тебя за язык, а то вырву его совсем.

            – Меня нанял начальник охраны, мистер Аккервуд. Хозяина еще ни разу не видел. Я работаю на вилле чуть больше недели, за это время он ни разу не появлялся.

            – Этот Аккервуд, из спецподразделения «Круг»?

            – Я не знаю. У нас запрещено задавать вопросы, – пленник запнулся, посмотрел на кулак Босса и, растягивая слова, добавил: – Он – крутой. Резкий парень. Не простой морпех, типа меня.

            – Зачем вам нужна была девушка? – Босс специально не назвал имени Айрэн.

            – Не знаю. Аккервуд скомандовал доставить мисс Либерман к нему. Вообще-то, посылали одного меня. Бил, Джейк и Роб пьяные были, подсели в машину возле шлагбаума на выезде, попросили подбросить в центр. А когда узнали, куда еду, взялись помочь. Никто не знал, что она окажется такой шустрой. – Даже не выдержав паузы, парень захныкал: – Отпустите меня. Честное слово, я ничего больше не знаю.

            – Молчи уж, герой. Срочно мы отпускаем только в деревянных ящиках. Так что отдыхай и набирайся сил, – вмешалась Айрэн. Почему-то ей не хотелось выглядеть при этом парне совсем пешкой. Тут ей в голову пришла идея, она присела на корточки и, нарушая субординацию, спросила:

            – Как выглядит этот Аккервуд?

            – Обычно.  Высокий, худой. Чихнешь – улетит. Одним словом, дохлый интеллигент. Встретишь в городе – не обратишь внимания. Но я видел его однажды на тренировке...

            – Он сиг?

            – Н-нет. Сиги ничего не помнят из прошлого, а этот помнит все.

            – А почему ты запнулся? – перехватил инициативу Босс.

            – Потому, что внешне он напоминает вас, я имел в виду сигов, я хотел сказать... – парень начал юлить, решил, что Босс обиделся и опять его ударит.

Айрэн знаком показала шефу, что им надо переговорить.

            – По описанию Аккервуд похож на одного из хозяев кабака, где я работала, – сказала Айрэн в другой комнате. – То есть на меня они вышли совсем за другие дела.

            – Но после того, как ты опять сбежала, они начнут искать тебя опять и выйдут на контору.            Это было бы не так страшно, но вчера вечером позвонил наш клиент и попросил срочно остановить расследование. Голос у него был такой, что, когда через час в новостях сообщили о его смерти, я не удивился.

            Я позвонил знакомым в бюро. Они даже со мной боялись говорить. Потом выдавили, что сработал опытный снайпер. Таких винтовок, как у него, существует всего две, да и те теоретически должны быть в сейфах лаборатории. Снайпер действовал без всякого прикрытия, но при этом полиция его упустила. Наш клиент очень большой человек, с прочными связями в Капитолии. Чтобы его достать, снайпера даже с супервинтовкой недостаточно. Работала мощная организация. Очень мощная. Невооруженным глазом виден стиль работы и уровень подготовки тыла. А теперь еще служба этого Аккермана...

            – Аккервуда, – поправила его Айрэн.

            – Пусть будет Аккервуда. Почему такой опытный человек, как Аккервуд действует нагло, без прикрытия? Почему этот парень смело рассказывает о своем шефе?

            – Вы думаете...

            – Я думаю, что у Аккервуда очень большие связи. Парень, которого ты притащила, знает об этом и пытается нас запугать. Кстати, он совсем не желторотый. Ты поверишь, что такой человек как Аккерман...

            – Аккервуд.

            – ...допустит, чтобы оперативники пили? Тебя пришли брать очень подготовленные люди.

            – Если честно, не уверена.

            – Будь уверена. Тебя спасло только то, что они не ожидали такой прыти от заурядной девицы без опыта. Мне кажется, что мы начали игру против очень серьезной команды.

            – Может, группа Аккервуда и те, кто убрал нашего клиента, имеют общего начальника?

            – Возможно. А, возможно, этот начальник Аккервуд и есть. Почерк. Так же нагло, не опасаясь расследования. И тогда получается, что Вокк не такой уж безобидный профессоришка. Вэлу придется копать очень глубоко. Дай-ка я ему позвоню, – Босс достал мобильный.

 

Когда Вэл вернулся на шоссе

 

            Когда Вэл вернулся на шоссе, уже светало. Холодный туман обнимал стволы деревьев, отчего их кроны казались плывущими над дорогой холмами. Время от времени рядом с ними вставали плечистые великаны. При приближении великаны теряли свою сказочность и превращались в информационные табло.

            Из кармана донесся беззаботный свист. Барк достал мобильный.

            – Ты где прохлаждаешься? Я тебе звонил сто раз, – голос Босса спокоен, но за годы совместной работы Вэл научился отличать напускное спокойствие от естественного.

            – Заблудился. Пришлось сделать крюк.

            – Неужели ты еще до сих пор не приобрел GPS?

            – Поднимешь зарплату – куплю в тот же день.

            – Через сколько ты будешь на месте? – тема повышения зарплаты Боссу явно не нравилась.

            – Часа через два, не раньше.

            – Тут такое дело. Нашелся наш профессор. Клиент утверждает, что Вокк летал в Торонто на конференцию.

            – Клиент несет чушь.

            – Ты меня не понял. Клиент просит остановить расследование. Что-то мне подсказывает, что мы попали в такое дерьмо! Именно поэтому мне бы хотелось, чтобы ты продолжил копать. Короче, дальше действуешь на свое усмотрение. И так, словно я до тебя не дозвонился. Но учти: тебя будут встречать.

            – Салютом из винтовок с оптическим прицелом?

            – Вот теперь ты понял правильно. В этой конторе ребята не глупее нас с тобой, и группа прослушивания у них имеется тоже.

            – Ясно. А кто оплатит бензин, отель, расходы на случайных девушек?

            – Когда вернешься из командировки, мы это обсудим.

            – Так может мне сейчас повернуть?

            Голос в трубке на мгновение замолчал.

            – Вэл, ты боишься? Не отвечай, я понимаю. Бог с ним. Возвращайся.

            – Босс, мы знаем друг друга не первый год. Мои страхи в данном случае значения не имеют.

            – Почему-то история с профессором вызывает во мне очень большие опасения. Ты веришь в мистику? Нет? А я, кажется, начинаю верить. В общем договорились. Больше на звонки не отвечай. Если что, звони на мой второй или своей подружке, она мне передаст; я ей доверяю больше, чем тебе.

            Босс отключился. Вэл представил, как тот опять повернулся спиной и враскачку движется к своему кабинету. На самом деле Босс неплохой парень, толковый и надежный. Но профессор, сукин сын, как всех поставил на дыбы! Что же он там такое сотворил, старый маразматик?

            Минут через двадцать Вэл догнал плотную группу машин. Обогнать их не представлялось возможным, начинался час пик. Скорость пришлось сбавить. В этот момент позвонила Айрэн.             Телефон разрывался от ее крика:

            – Вэл, Вэл... Босса больше нет. Снайперы. Через окно. Прямо в лоб. И Тони тоже. – Судя по голосу, Айрэн   готовилась упасть в обморок. – Когда началась стрельба, мы с ним спрятались под столом. Тут его и... Что делать? Я осталась одна. Срочно возвращайся! Забери меня! Спаси!

            – Подними голову. Что ты видишь?

            – Какую голову? Не говори глупости.

            – Если бы ты действительно была под столом, ты бы увидела стальной лист, к которому прибита деревянная столешница. Как снайпер мог его пробить?

            Вэл открыл окно, догнал идущий по соседней линии деревенский грузовичок и бросил телефон в кузов.

            Айрэн знала про столы. Она приплела их специально, чтоб он понял: она – под контролем.

Тем, кто сейчас его ищет, вычислить через спутник местонахождение – раз плюнуть. Но искать они будут «Субару» или координаты мобильного. Пусть ищут.

            Стараясь держаться поближе к скоплениям машин, на черепашьей скорости он добрался до кольцевой, а оттуда в Роквилл.

            Однако ехать к профессору домой Вэл не спешил. Там сейчас снайперов больше, чем пешеходов. Барк съехал со скоростной и припарковался на площадке большого бизнес-центра. Выходить он не стал, а закрылся изнутри: Не мешало бы привести в порядок мысли и вздремнуть, тем более за затемненными стеклами машины его никто не увидит. Долго сдерживаемая усталость навалилась на плечи тяжелым одеялом, ему даже показалось, что он задремал. Откуда-то выплыли толпы улыбающихся людей. Подул ветер. Лица сморщились, сжались, и вот уже вдоль улицы несется желтоватая пыль. Вэл вздрогнул и открыл глаза.

            Что же теперь будет? Босса нет, контору разгромили, за ним охотятся. Его счета сто процентов заблокированы, номера кредитных карт под контролем. Он не может себе позволить взять в кредит даже самый заплесневелый хот-дог. Вэл открыл бумажник и с грустью посмотрел на мятую десятку.

            – Если на хот-дог мы все-таки наскребем, то заправить машину уже будет нечем. В подобной ситуации самый непробиваемый оптимист начал бы намыливать веревку. А что еще делать, когда киллеры всех мастей открыли на тебя охотничий сезон? Плюс ко всему украл чужую машину.

            Барк полез в бардачок в поисках регистрационной карты. Кроме карты, выданной на имя Грегори Вокка, он обнаружил несколько мобильных телефонов, долларов триста наличными и две толстые пластиковые карточки с непонятными иероглифами.

            – Так вот куда периодически исчезает профессор – совершает прогулки по Абердину-два! Что же он там потерял? Неужели чистит пустые дома? Фи, профессор, как это пошло.

            Вэл проверил адресную книгу одного из мобильных телефонов. Имена, два десятка номеров. Имени профессора среди них не было. Не значился он и на других аппаратах.

            Барк набрал номер напротив имени Роберт.

            – Привет, слушайте у меня неприятность, – Вэл старался говорить медленно, тихо и не очень разборчиво.

            – Я не поняла, кто это говорит? Кто вам нужен? – женский голос даже не пытался скрыть раздражение.

            – Это его величество, доктор Вокк говорит. Не узнали, что ли?

            – Ах, профессор, я действительно вас не узнала. Хотя сейчас вижу – на экране высветилось ваше имя.

            – Мне кажется, я оставил дома важный документ. Секретарша трубку не берет. Хотел позвонить на домашний, чтоб привезли, да забыл номер. Вот что значит пользоваться мобильным – забываешь все на свете. Вы мне не подскажете?

            – Триста один, пятьсот сорок пять…

            – Записываю: пятьсот сорок пять…

            – Да, верно. И три нуля девять. Грегори, когда вы посетите нас опять? На следующей неделе, в субботу, мы отмечаем день рождения Роберта. Придете?

            – Обязательно! Во сколько?

            – Вечером, после заседания Сената, часов в восемь.

            «В Сенате от штата только один Роберт – Сорбейн», – на всякий случай вспомнил Вэл.

            – Приеду обязательно. Передайте привет мистеру Сорбейну. Ну, буду звонить к себе, а то забуду номер опять. – Вэл набрал подсказанный ему номер. Не зная, кто поднимет телефон, он тут же выпалил:

            – Передайте профессору, я знаю, что он делал в Абердине.

            – Ничего я там не делал. И не собираюсь вам отчитываться.

            – А если мистер Сорбейн узнает, что вы промышляете по пустым домам?

            – Мистеру Сорбейну разъяснят в Пентагоне, что не следует совать свой нос в дела государственной важности.

            – Хорошо, а если господам из Пентагона станет известно, что о ваших путешествиях уведомлены третьи лица?

            – Кто вы? Чего вы добиваетесь? – в резкий тон профессора просочились нотки страха. – Что вам нужно от меня? Деньги? Вы понимаете, что нас обоих прикончат? Тут же. Тут же!

            – Я хочу знать правду. Вы пришли с той стороны и периодически туда возвращаетесь. Зачем?

            Профессор молчал.

            – Понял. Звоню в полицию – они, безусловно, поверят, что вы не мародер, а невинный бойскаут. Хотя нет, лучше, я сейчас наберу телефон Голди Хаммер из приемной Президента. Вам продиктовать ее телефон, чтоб вы не усомнились в моих намерениях?

            – Я повторяю, вы сами не знаете, что творите. Ваш шантаж смертельно опасен и, в первую очередь, для вас. Мой телефон прослушивают и, значит, вас уже ищут.

            – Я даже не сомневаюсь в этом, поэтому констатирую: ваше время на добровольную исповедь истекло. Прощайте.

            – Погодите. Я там ничего не воровал. Я ездил к себе домой. Да, там мой дом. Мне разрешено перемещаться туда и назад. Мне выданы постоянные карточки.

            – Какие еще карточки? – Вэл вспомнил белые пластиковые карточки с иероглифами. Наверное, они и имелись в виду.

            – Для перемещения в этот временной пояс. На переходах правительство поставило излучатели и всех, кто не имел  карточек, лишили памяти.

            – Так вы сиг?

            – Да, сиг, но не беженец. У меня карточка. Я – VIP.

            – Какой еще, к черту, VIP? Так, в этом месте с начала и поподробней.

            – Так я уже вроде все сказал.

            – Я жду. Что эта карточка дает?

            – Позволяет пересекать проход без потери памяти. Эти карточки выдавались только... – профессор осекся, замолчал. И вдруг выпалил: – Погодите, откуда вы знаете про Абердин? Вы там бывали? Как же вы вернулись, если вы не VIP и не знаете про карточки?

            – И сколько тут нелегальных VIP-ов? – Вэл предпочел не отвечать на вопрос Вокка.

            Поздно. Профессор пришел в себя и попытался взять контроль над ситуацией.

            – Так это вы украли мой «Мерседес»? А я думал, он взорвался.

            «Плохо дело, профессор меня вычислил. Через пять минут по машине начнут стрелять».

            – Профессор, мне неудобно признаваться, но парад нудисток на капоте вашего «Мерседеса» отвлекает меня от нашего великосветского разговора. Я перезвоню позже. – Вэл выгреб содержимое бардачка в пластиковый пакет, бросил использованный телефон на сидение и покинул машину.

            Барк зашел в здание и через окно выглянул наружу – возле автомобиля крутились трое молодых черных парней, обвешанных золотом. Обнаружив, что машина не заперта, они влезли в нее и двинулись в сторону кольцевой.

            Минуту спустя над головой протарахтел вертолет. Не исключено, что он последовал за «Мерседесом».

 

Айрэн не стала прислушиваться

 

            Айрэн не стала прислушиваться к переговорам Босса с Вэлом. Она чуть походила между столами офиса, чтобы привести мозги в нормальное рабочее положение, послала несколько срочных дежурных сообщений потенциальным клиентам, поправила перед зеркальцем макияж и собралась вернуться в кабинет шефа, где продолжал находиться пленник.

            Айрэн успела сделать один шаг, когда дверь сама вылетела ей на встречу. Упираясь спинкой стула в дверь, за ней последовал привязанный к стулу пленник. В кабинете шефа полыхнуло пламя, посыпались стекла, согнуло алюминиевые балки, после чего грохот взрыва с опозданием уши заложил. Возможно, порядок ощущений был совсем другим, но все произошло практически одновременно и последовательность событий Айрэн, когда пришла в себя, додумывала сама.

            Волной ее бросило под стол, и это спасло ей жизнь.

            Из-под стола она видела, как крутилось на роликах горящее кресло с пленником, как от пуль, стрелявших с вертолета автоматчиков, разлетались мониторы компьютеров, вазы с цветами, постеры на стенах. Как упала лицом на  шредер помощница, как падали Нортон, Тони, Ник. Как неожиданно резко дернулось тело Босса, когда его отбросило на стенку секции помещения, оббитую жестким серым материалом, а потом, раскинув руки, он лег прямо у ног Айрэн.

            Она попыталась затащить его в безопасное пространство рядом с собой – в нижнюю часть столов были вмонтированы сейфы, стальные стенки, которых могли надежно защитить от пуль, но места под столом было мало, тащить неудобно, а шеф весил никак не меньше ста килограмм.

            – Не трудись. Все ранения  в область груди. Два из них явно смертельны. – Босс хрипел окровавленным ртом и пытался одновременно ободрительно улыбнуться. – Лучше спасайся сама. Сейчас сюда придут чистильщики – добивать...

            Голос его вдруг очистился, и он произнес повседневно, с типичной иронией:

            – Знаешь, Айрэн, я все время искал голубые яблоки. Я уверен, что мне приходилось их пробовать, и лучшего в моей жизни ничего не было. Но я их так и не нашел. Скорее всего, они из другой жизни, из которой я ничего не помню. О них помнит кто-то другой, тот, у которого сохранилась память. Он мне сказал про яб...

            Шеф замолчал. Глянец его глаз погас, стал вдруг холодным и непрозрачным.

            Пока Айрэн пыталась тащить Босса, она выпачкалась в его крови. Слезы смешивались с остатками макияжа, превращая ее лицо в тигриную маску. Взорам ворвавшихся в помещение чистильщиков представилась малоприятная картина с грязной, окровавленной полоумной женщиной над телом мужчины.

            – За что это она так его?

            – Наверное, был ее начальник. Начальство всегда есть за что. – Солдат приставил к голове девушки автомат и приготовился нажать на гашетку.

            – Погоди, – скомандовал третий. Судя по тону, он был старший. –  Предупреждали ведь, бабу не трогать. Отвалили. Дайте мне ее немного поспрашивать. – Как тебя зовут? – он подошел к девушке настолько близко, что она почувствовала запах химии, которым обрабатывались комбинезоны.

            – Айрэн.

            – Кого это ты грохнула?

            – Это мой шеф. – Шарики в голове Айрэн закрутились быстрее: «Определенно, нападающие и та команда, что ловили ее вечером, имеют общего начальника. Убивать меня пока не собираются. Вероятно Аккервуд, или как его там, хочет зарезать меня лично, в назидание другим. Хотя нет, я себе льщу. Не станут из-за меня одной поднимать так много шума. Эта группа действует слаженно и нагло. Они профессионалы. Моя роль тут временная. Заманчиво и лестно быть главной целью, но неправдоподобно».

            – За что?

            – Это мой шеф, – повторила Айрэн.

            – Понятно, – произнес старший, хотя ни черта не понял.

            Он хотел спросить что-то еще, но в это время к нему подошел солдат и энергично зашептал на ухо. Судя по тому, что оба периодически посматривали на Айрэн, она догадалась: вопросы не закончились.

            – Где Вэл Барк? – старший спросил буднично, но опустился перед ней на корточки, чтобы четче слышать ее ответ, и тем выдал степень важности своего вопроса.

            – В командировке.

            – Какое у него задание?

            – Откуда мне знать? Спросите у него, – Айрэн указала на покойного.

            – Телефон знаешь?

            – Чей?

            – Вэла. Не прикидывайся глупее, чем ты есть

            «Тут лучше не врать, грохнуть ее, может, и не грохнут, но изобьют запросто», – подумала девушка.

            – Не вздумай выкручиваться. Ты была его девушкой.

            – Не была я ничьей девушкой. Телефон Вэла, конечно, знаю.

            – Значит так. Сейчас ты позвонишь ему и заставишь вернуться. Любым способом. Не уговоришь – схлопочешь пулю между своих прекрасных глаз. Все, действуй!

Айрэн набрала номер Вэла и, не давая ему открыть рот, заорала.

            – Босса больше нет! Снайперы. Через окно. Прямо в лоб! И Тони тоже! Что делать? Я осталась одна. Срочно возвращайся! Забери меня! Спаси!

Допрашивавший ее нападавший слышал ответ Вэла и, когда тот отключился, она зажмурила глаза и сжалась в ожидании как минимум оплеухи.

            – Мы не будем тратить время, и искать твоего друга по картотекам. Сейчас ты поедешь с нами и поможешь его найти. Мне необходимо задать ему несколько вопросов.

Голос был знаком. Айрэн открыла глаза и увидела мужчину, устроившего ее на работу в кабак.

            – Да, я постараюсь. Как же не найти? Обязательно найду, – забормотала Айрэн. «Кажется от мордобоя и тихого уютного кладбища для бывших работниц ЦРУ опять отсрочка. Но ненадолго. Ведь не зря пообещала мне в детстве цыганка, что ждет меня долгая дорога и умру я молодой».

 

Вэл прошел через холл

 

            Вэл прошел через холл в отдаленное крыло здания и разыскал туалет. Там перед зеркалом он намочил и взлохматил волосы, вывернул куртку на другую сторону, надел и наглухо застегнул. Потом втянул голову в плечи, опустил подбородок и не спеша двинулся к остановке такси. При беглом взгляде – усталый рабочий после ночной смены. Если у агентов есть его фото, а Вэл не сомневался, что таковое имеется, им сейчас придется нелегко.

            Зря он недооценил соперника. Из-за угла только что покинутого им здания вынырнули два спортивного вида парня и двинулись к нему наперерез.

            Бежать к такси было бесполезно. Очень сложно уговорить таксиста устроить гонки на шоссе, не имея в руках пистолета.

            В этот момент он увидел Айрэн. «Шевроле», в котором она сидела, скрипнул тормозами прямо возле его ног.

            – Прыгай!

            «Усталый рабочий» ожил и с неожиданной резвостью вскочил в машину. Айрэн, не дожидаясь, пока он захлопнет дверку, нажала на газ.

            – Они притворились, что поверили мне, а я притворилась, что поверила, что мне поверили. А так как мы с тобой знакомы лично, то послали ловить, точнее, быть приманкой, на которую ты клюнешь. Сейчас по нам начнут стрелять.

            – Догадался, не маленький. – Вэл на мгновение задумался и вдруг спросил: – Ты не в курсе, планирует ли Президент поездку в Китай?

            – Да, об этом во всех газетах написано. То ли сегодня, то ли завтра летит. А что случилось?

            – Давай для начала поменяемся местами, иначе с твоим пенсионерским вождением нас застрелят прямо тут.

            Прямо на ходу Айрэн приподнялась над сидением, Вэл забрался под нее, и Айрэн опустилась к нему на колени:

            – Знаешь, меня эта поза вполне устраивает. Может так и поедем?

            – Тогда за нами начнет охотиться еще и транспортная полиция.

            Айрэн не успела сесть на место, как крышу машины прошила пуля. Вэл газанул, обогнал по левой полосе какую-то старуху, притормозил возле автобуса. Очередная пуля вонзилась в землю у колеса. Стрелок на вертолете был не очень опытный, да еще боялся попасть в соседнюю машину.

            – Кто они такие? Что они от нас хотят? – Айрэн выглянула в окно.

            – Нелегальные сиги. Точнее, сиги с особыми полномочиями. Дорвались тут, сучьи дети, до власти. Как – не знаю. Но раз за нами бегает целая армия агентов, эта публика при серьезных должностях и возможностях.

            – Так ты знаешь, откуда они пришли? И чем им плохо было дома?

            – У них дома плохо. Довелось побывать у них в гостях. Точнее, я почти уверен, что попал именно к ним. Не спрашивай: «Где это?» – сам не знаю. Могу сказать точно, что это был не Марс. И не Юпитер. А что это было, не знают даже ученые. Но факт, что дома у них больше нет. Катастрофа. Я видел видеозапись... Люди высыхали мгновенно, как листья. Целый мир. Не осталось ни одного человека. Погибли все... Кроме тех, кто сумел сбежать сюда.

            – Спаслись – и, слава богу. У нас места хватит всем. Но зачем им было убивать Босса? Чем он мешал?

            – Такие, как Босс, не мешали. Но сюда сбежали их VIP. Я  подозреваю, что эти VIP – представители правительства или местной элиты. Ученые, военные... Зачем, где они прячутся, какие у них цели – кто знает? Но раз активничают, значит, непростые.

Еще одна пуля пробила крышу, оцарапала Айрэн руку и застряла в подлокотнике сиденья.

            – Твари подлые. Суки. Останется теперь шрам на всю жизнь. Кто меня с такой рукой замуж возьмет?

            Барк посмотрел на ее побледневшее лицо. Айрэн шутила, стараясь приободрить его. А ведь ей самой было страшно.

            Наконец машина выскочила на кольцевую. Вэл нажал газ и помчался на восток, резко меняя полосы и прячась за высокими грузовиками.

            Стрелять с вертолета перестали, хотя, судя по шуму, он все еще висел над головой. Зато от пули, посланной спереди, разлетелась правая фара: метрах в двухстах на обочине стоял знакомый «Мерседес», перед которым расположился парень с пистолетом.

            Вэл, не снижая скорости, вылетел на боковую полосу, сбил человека с пистолетом и резко затормозил, почти упершись бампером в «Мерседес».

            От удара тело стрелка улетело на капот и тут же сползло вниз. Айрэн выскочила из автомобиля, подхватила с земли пистолет и прыгнула в «мерс».

            Барк успел оценить, как лихо она вскочила в машину. Через секунду они уже летели по кольцевой. Вэл проскочил по крайней правой полосе до следующего съезда и свернул к Джоржиа Авеню – вертолет, скорее всего, полетит за ним, он им нужнее. Зато машин на Джоржиа сейчас гораздо больше, чем на шоссе, и затеряться будет легче.

 

Машин, как он и предполагал, было не просто много

 

            Машин, как он и предполагал, было не просто много. Где-то впереди обе полосы заняли «пенсионеры», которые на ходу спали, ели и, возможно, исполняли супружеский долг. Несчастные водители, следовавшие за ними, матерились на всех языках, но ничего не могли поделать: на этой дороге в нескольких местах стояли камеры дорожного контроля, следившие за скоростью и порядком. Как правило, Вэл с пониманием относился к пенсионерам – солнечный день, почему бы не погреть под солнышком кости. Дорога общая, места должно хватать всем. Но когда пенсионер занимал левую полосу, практически блокируя этим улицу, а он спешил, его начинало колотить.

            После одной истории весьма милые соседи из дома напротив даже перестали с ним общаться. Как-то они подарили своей смазливой и слишком рано повзрослевшей дочери «Сивик» на восемнадцатилетие. Отец-таксист, видимо, собирал деньги на подарок не один год, потому, что оплатил наличными всю стоимость навороченной серебристой красавицы.

Вэл тогда опаздывал на важную встречу, выскочил из дома, но, пролетев два квартала, вспомнил, что не выключил рабочий компьютер с открытой базой данных. У него даже пальцы задрожали – на прошлой неделе хакеры уже несколько раз пытались взломать их нетворк. Развернув на ближайшем перекрестке машину, он рванул домой.

            Не тут-то было. Улица стояла. Кусок правой полосы ремонтировали, на левой явно кто-то заснул. Машин тридцать впереди него терпеливо ждали, когда пенсионер проснется, но в нем была готова взорваться граната. Пользуясь тем, что рабочие еще не приступили к работе, а полицейская машина не полностью блокировала полосу, он по гравию помчался вперед. Штраф за нарушение движения, каким бы он ни был, сейчас волновал его меньше всего.

            Как он и предполагал, впереди колонны двигался «пенсионер» на такой скорости, что его можно было обогнать пешком. Через полуоткрытое окно он увидел девицу, которая болтала по мобильному, одновременно пытаясь подкрасить губы. Больше ничего он увидеть не успел, так как руки сами вывернули руль на полосу перед девицей, а ноги, не спрашивая разрешения у головы, ударили по тормозам.

            От неожиданности девица провела помадой жирную линию от губ до уха, уронила на пол мобильный и освободившейся рукой крутанула руль так, что блестящий щиток, закрывающий радиатор ее красавицы, оказался надетым на бетонный столб. Полицейский, оказавшийся случайным свидетелем происходящего, вместо того, чтобы надеть на Вэла наручники, первый раз в жизни покривил душой и надавал штрафов водителю «Сивика» за езду, опасную для других водителей, за телефон, за не пристегнутый ремень.

            По случайности водительница «Сивика» оказалась юной соседкой Вэла, которую он просто не узнал. Впрочем, Вэл ничуть не жалел о содеянном. Даже, если бы он опознал машину соседки, то повторил свой маневр все равно.

            Вот и теперь, сидя в машине, Вэл проклинал все на свете, а тот факт, что прямо над ним висел вертолет, вообще сводил его с ума.

            Вдруг он увидел позади себя мелькнувший маячок такси. Вэл свернул под арку в ближайший переулок с односторонним движением. Чудом выкрутив руль, чтоб лоб в лоб не столкнуться с роскошным «Поршем» и полуспящим черным водителем, Вэл, не заглушая мотор, выскочил  из машины и вернулся на улицу, с которой только что свернул. Если она сейчас сама выплывет по другую сторону от арки, преследователи на вертолете сфокусируются на ней.

            Такси как раз проползало мимо. Вэл постучал в окно. Парень с абсолютно спокойным видом, словно подобные трюки выполнял каждый день, не притормаживая открыл дверку и показал знаком: «Прыгай!» Вэлу не пришлось себя уговаривать. Однако как только он устроился на сидении и захлопнул дверку, водитель скомандовал: «Пристегнись! Не хватало мне из-за тебя заработать штраф».

            Вэл немного успокоился. Даже, если с вертолета заметили его переселение, на такси легче затеряться.

            – Тебе далеко ехать? – Таксист-сиг с все таким же невозмутимым видом включил счетчик.

            – Миль семь по этой улице, а дальше я скажу – там даже с навигатором можно запутаться.

            – Нет проблем. И вообще, проблем нет. Есть политики. Это они создают проблемы.

            – Ну, тебе сквозь окошко такси виднее. – Вэлу совсем не хотелось общаться. Он надеялся, что его колкость заставит водителя замолчать. Вэл ошибся.

            – Напрасно иронизируешь. Из такси гораздо виднее, чем из окошка белого дома. Тут ты слушаешь не то, что хочешь, а то, что говорят. А говорят разное. И вот это разное меня тревожит. Ты женат?

            – Нет, а ты? – Если болтовню таксиста еще можно было перетерпеть, то рассказывать первому встречному о себе, Вэлу совсем не хотелось.

            – Женат, есть сын. Лучше бы дочка.

            – Почему?

            – Потому... Вырастет. Очередной политик затеет войну. Я в своего сына вкладываю время, деньги, знания, любовь, наконец. А политик по непонятному мне праву в один прекрасный момент отбирает моего ребенка и посылает его на фронт защищать свое собственное величество. Почему мы, сиги, оказались без памяти? Мне иногда кажется, что у меня уже была семья. Был сын. Но его похитили у меня ради амбиций очередного ура-патриота.

            – Сиги не имеют памяти. Откуда ты можешь помнить?

            –  Я не помню, но иногда мне кажется. Какие-то смутные видения. Неужели это только сон? А вообще, почему все без исключения сиги без памяти? У всех словно вырезали из мозгов один и тот же кусок – кусок о прошлом. Ни один из нас из той жизни ничего не запомнил. В природе так не бывает. Подозрительно это.

            Слева за окном медленно проплыло новенькое, словно игрушечное здание. Огромный плакат на фасаде выражал настроения модной анти-сиговской группировки, рвущейся в правительство: богатырского вида сенатор держал за шиворот угрюмого сига. Надпись гласила «Сегодня они отбирают нашу работу, дома, еду. Завтра отберут жен и детей».

            Водитель упорно не замечал плакат и смотрел перед собой. Когда здание осталось позади, он не выдержал.

            – Вот ты сам согласен, что мы у вас что-то забираем?

            – Все у всех что-то забирают. Ты работаешь. И живешь в доме. И жена у тебя не сиг.

            – Я имею в виду – забираем вне вашего желания.

            – Не говори глупости. Мой босс – сиг. Так он скорее свое отдаст, чем возьмет чужое. Люди все разные. На подобные плакаты молятся или необразованная молодежь, которой хочется получить все сразу, без труда, или идиоты, которым кажется, что забрали у них.

            – Или политики. Я слышал, что эту группу поддерживает сам Президент.

            – А я слышал, что наш Президент сиг. Правда, это только разговоры. Он дослуживает срок за предыдущим, которого, как ты помнишь, застрелили. То есть предвыборной компании, на которой вытаскивают наружу все грязное белье, как таковой не было. А по портретам трудно сказать сиг он или местный. И вообще, что ты заладил: «Сиг-сиг»? У тебя что, другой темы для разговора нет?

            – Между нашими тоже ходят слухи, что исполняющий обязанности Президента на самом деле сиг, а выступает против наших, чтоб получить голоса выборщиков. Идиотов, которые на такое покупаются, хватает. Только не может он быть сигом. Я слышал его воспоминания о том, как он служил в армии. Это были именно воспоминания, а не пересказ чужих историй. Но некоторые из наших утверждают, что с ним не все чисто. Говорят, что и Президента убрали по его команде – ему место готовили.

            – Неправдоподобно. Скажи, зачем сигу организовывать травлю сигов? Сплетен всегда ходит много. Фактов гораздо меньше. Чтобы ориентироваться в том, что происходит, нужно иметь именно факты.

 

Плохо, когда нет фактов

 

            Плохо, когда нет фактов. Еще хуже, когда паззл состоит из миллионов мелких частей. Каждый маленький кусочек определенно имеет значение, но чтобы увидеть картину полностью надо все эти кусочки сложить. Как? Вэл не знал. Хуже того, он вошел в некий ступор, когда перегруженная голова отказывалась нормально работать. Механически подсказывала некий минимум, который должно выполнять тело, чтоб организм как-то мог существовать, и дать мозгам небольшую передышку.

            Когда компьютер перегружаешь, происходит аналогичная история: он начинает засыпать или зависает совсем. От того, сколько времени понадобится мозгам, чтобы перезагрузиться, зависит моя жизнь.

            После мили в темпе черепахи, пробка потихоньку рассосалась. Поток автомобилей двинулся быстрее. Через несколько миль Вэл остановил такси, расплатился и вышел. Вертолета над головой не было. То ли преследователи действительно потеряли его след, то ли полетели на дозаправку.

            Вэл увидел впереди небольшую толпу и решил на всякий случай покрутиться в ней. Рядом с овощным магазином стоял мексиканец и давал на пробу груши; хозяева надеялись таким образом заманить покупателей. Желающих попробовать бесплатные груши оказалось не менее двух десятков. Они-то и образовали толпу.

            Вэл взял со столика зеленый в точечках плод надкусил и... не выплюнул только, чтобы не обижать зазывалу. Вкус груши оказался ужасным. Медицинская вата по сравнению с ней могла показаться ананасом. Да и запашок шел такой, что становилось понятным:  хозяева не просто зазывают народ, а пытаются  избавиться от подгнивших фруктов.

            А ведь выглядела она более чем съедобно и привлекательно. Компания, продавшая магазину плоды, произвела химическую консервацию, от которой товар выглядит великолепно гораздо дольше положенного срока. Правда химия попадая в организм человека, может натворить там не самых хороших дел, но кого это волнует?

            Хозяев тоже можно понять, хотя по большому счету поступали себе во вред: да, сегодня они убивали двух зайцев, но из-за этого завтра рисковали потерять клиентов. В магазин, торгующий гнилым товаром, люди вторично не пойдут. Впрочем, если хозяева продают магазин, их не интересует то, что будет завтра.

            Может и с правительством происходит та же история? По какой-то причине Президента не интересует то, что будет завтра. Даже, если он сделал только десятую часть того, что о нем говорят, это грозит пожизненным сроком. Но пока слухи сформируются в факты, наступит завтра. Или это завтра не наступит.

            Вэл махнул рукой, останавливая очередное такси, идущее на юг…

            Над парковкой шопинг-центра стоял рев. Черный и, очевидно, глухой дед вот уже час сидел в ржавом «Мерседесе» и слушал по радио новости.

            – Очередной террорист-самоубийца взорвал себя в Афганистане. Погибло два десятка человек, около сорока ранены. Пострадавшие – в основном жители прилегающих районов. В связи с напряжениями в регионе, Президент отменил назначенную на сегодня поездку в Китай...

            Вэл добирался до места встречи с пересадками, поменяв несколько такси, оставив водителям последние деньги. Айрэн ждала его в кафе, возле кассовых аппаратов магазина «ВолМарт». Ее предплечье было обмотано таким количеством бинтов, которое используется при сложных переломах. Здоровой рукой она придерживала носатого замухрышку-старика, чем-то смахивающего на Вуди Аллена и сига с недавно виденного плаката одновременно.

            – Знакомься, профессор Вокк собственной персоной. Взят как трофей вместе с машиной.

            – Может, сразу застрелим падлу?

            – За что меня стрелять? Что я такого сделал?

            – А за что в нас стреляют? – вполне резонно парировал Барк.

            – А зачем вы поехали в Абердин? Зачем вмешиваетесь в игры, в которых большие дяди ломают ноги? – Профессор узнал Вэла по голосу и теперь тараторил не останавливаясь.

            – А кто вас, сигов, звал сюда? – Вэл завелся. – Чего сюда приперлись? Дома наши забирать? Жен? – Он специально цитировал плакат, чтоб дед понял – никто с ним шутить не собирается. Наплевать, пусть думает, что Вэл – экстремист. – Жили там себе, в районе земного аппендицита, и ладно.

            – Сами вы тут живете в аппендиците! – разошелся старик. – Место, откуда мы пришли, такая же Земля, как эта. Можно сказать, ее близнец. – Старик неожиданно взял себя в руки: – Ну, хорошо. Попробую объяснить популярно. Мы принимаем время как постоянную, абсолютную величину. На самом деле оно относительно. В рамках этого мира, так сказать, плавают другие миры со своим относительным временем. Раньше наша Земля, наш мир сильно обгонял ваше пространство, но потом наше и локальное время стали синхронизироваться, что позволило построить проходы перемещения. А так как это я открыл перемычки между двумя мирами, то получил карточку VIP одним из первых. Я знаю,  где вход в переход. Я вас спасу. Все погибнут, но вас я спасу. Я – ученый, я могу быть полезен.

            – Не тарахтите. Мне известно, где находится переход. Лучше скажите, кого вы знаете из VIP?

            – Только двух своих коллег. Они ждут меня с карточками у входа.

            – С этими? – Барк достал из пакета два пластмассовых прямоугольника.

            – Да, – профессор потупился. Пока Вэл беседовал с Вокком, Айрэн сходила и поменяла местами номерные знаки на их «Мерседесе» и машине глухого старика.

            – Вэл, мы, кажется, оторвались. Давай по кофе, а то я такая голодная, что сейчас тебя укушу.

            – Диета – это то, что красит женщин лучше всего, – он раскрыл кошелек, демонстрируя отсутствие там каких-либо денег. – Уволят с работы – пойду в таксисты. Очень выгодная профессия. Профессор, у вас с собой наличные есть? Нет? Вот и наличных у вас нет. Ну как вас не застрелить? Ладно, пока живите. Но если попытаетесь трепыхаться... Поехали. Через два часа мы будем в месте, где нас не найдут никакие агенты.

 

А кофе там будет?

 

            – А кофе там будет?

            – И жратвы там – на целую армию. Причем, бесплатной. Вокк, подтвердите.

            Профессор промолчал.

            – Где ты нашел такой рай?

            – Я его не искал. Все тот же Абердин, который, оказывается, является входом на заповедные территории сигов. Профессор утверждает, что родина сигов начала свое существование раньше нашей вселенной. И то, что произошло недавно у них... – Вэл вырулил на сто восьмую дорогу и не спеша двинулся на восток. – Не будем привлекать внимание.

            – Ты хочешь спрятаться у них, в Абердине? Но мы же не можем торчать там до бесконечности. Нам придется вернуться.

            – Придется. Но когда мы вернемся, тут никого не будет. Сегодня вечером на Земле не останется ни одного человека.

            – Ты думаешь, их эпидемия повторится у нас?

            – Это не эпидемия. Что-то другое. Возможно, нарушение баланса. На каком-то временном этапе две наши системы стали двигаться параллельным курсом, превратились в почти что близнецов.

            – Ты хочешь сказать, что где-то тут гуляет копия нашего Босса?

            – Не знаю. Вряд ли. Я не ученый. Просто пытаюсь размышлять. Уверен, что отклонения всегда будут иметь место. Абсолютен только… – Вэл ткнул пальцем в потолок.

            – Вертолет.

            – При чем тут вертолет? Я имел в виду бога.

            – А я имею в виду вертолет. Он сейчас висит прямо над нами. Слышишь шум?

            – Действительно вертолет, но пока нам беспокоиться не о чем. Главное, не высовывайся, не привлекай внимание. Не будут они стрелять по всем черным «Мерседесам».

            Шум над головой стал стихать, и вскоре за лобовым стеклом на восток проплыла железная стрекоза.

            – Ищут, сучары.

            – Ищут, – Вэл отвел глаза от вертолета. – И это меня смущает. Какого черта им нас ловить, если катастрофа неизбежна, а мы все равно ничего не можем исправить?

            – Не можем, но попытаться надо, – Айрэн упрямо сжала губы.

            – Поздно. Слишком поздно. Только кино снимают с хэппи-эндами, а в реальной жизни... Даже если бы узнали за месяц, за год. Ты думаешь, сиги, не подозревая о катастрофе, сбегали сюда? Просто так поразвлечься? Хорошо говорить: «Надо попытаться». Представь, что будет, если с подобным сенсационным сообщением заявиться на Федеральное телевидение? Гарантирую: конец света нам придется встречать в психушке.

            – И все-таки надо...

            – Вы же умные люди, – вмешался профессор. – Неужели вы не понимаете, что бесполезно. Бес-по-лез-но! В том мире я был женат, мой брат с семьей жил в соседнем штате. Нам разрешили объявить о катастрофе только самым близким людям. Началась паника. В воздух одновременно поднялись тысячи самолетов, шоссе были забиты машинами. Погибли миллионы. Вот и думайте: промолчать – погибнут все. Но погибнут мгновенно. Никто не будет кататься от страха по земле. Причем, я сам не очень уверен в катастрофе. Даже вы заметили, что какие-то отклонения между нашими системами есть.

            Вокк закашлялся, достал платок и вытер слезящиеся глаза:

            – Раньше мы шли на столетия впереди вас, особенно в технике, потом вы стали нагонять,  и теперь мы почти выровнялись. К сожалению, мы успели построить переходы. Мы тогда радовались, как дети, бегали по ним взад-вперед и этим расшатали систему. Ученые с их играми опасней самых отпетых шалунов.

            – Поздно вас посетило раскаяние, профессор, – перебил его Вэл. – Сейчас погибнут миллиарды людей, а все ваши VIP, яйцеголовые и безответственное правительство останутся. Сбежите к себе назад.

            – Наверное,  все не так просто, – усомнилась Айрэн. – VIPам тоже надо питаться, одеваться...

            – Когда люди исчезнут, в этих двух мирах останется столько запасов, что им хватит на целые поколения.

            Заболтавшись, Вэл поздно заметил преследователей. Два близнеца «Форда» шли вплотную один за другим, постепенно нагоняя «Мерседес».

            – Может,  не за нами?

            – За нами. – Барк резко прибавил скорость.

            «Форды» не отставали, подтверждая, что он не ошибся. Один из «Фордов» подошел совсем вплотную сбоку. Сидящий на заднем сидении парень выстрелил  несколько раз по окнам, но тут же получил команду «Отставить». Воспользовавшись заминкой,  Вэл  неожиданно свернул на выход с шоссе. «Форд» пролетел дальше, но второй успел притормозить и свернуть следом.

            Айрэн, ни слова не говоря, расстегнула куртку, достала из-за пояса пистолет агента, сбитого ими на кольцевой, высунулась в окно и выстрелила несколько раз. «Форд» увеличил дистанцию, но преследование продолжал.

            – Вэл, почему они не стреляют?

            – Потому, что профессор не сказал нам всю правду. Профессор Вокк, вас никогда на ходу из машины не выбрасывали? Говорите, что у нас в багажнике.

            Профессор свернулся калачиком на заднем сидении и как будто спал. На серой лайковой поверхности растекалось темное пятно.

            – Черт, профессор готов. Вот тебе «не стреляют».

            – Жаль на самом деле. Ладно. Ты в колесо с десяти ярдов попадешь?

            – Не знаю. Надеюсь, да.

            Она не успела закончить фразу, как Барк ударил по тормозам. От неожиданности «Форд» подлетел совсем вплотную, и Айрэн послала несколько пуль в сторону водителя и еще штуки три – по колесам. «Форд» унесло в кювет.

            – А мы легко отделались, – зло ухмыльнулась Айрэн.

            – Не отделались.

            В полумиле впереди дорогу преграждал огромный крытый грузовик. Вокруг него суетились оперативники с автоматами.

            – Сейчас нас изрешетят. – Вэл начал разворачиваться.

            – Если мы вернемся на шоссе, то попадем против движения, – как-то отстраненно сообщила Айрэн.

            – У тебя есть лучше предложения?

            На крыше грузовика мигнул лазерный прицел. Негромкий щелчок – и левая рука у Вэла повисла. Еще один щелчок – водительское стекло разлетелось вдребезги. Вторая пуля ударила в плечо почти рядом с первой. Айрэн перехватила руль, поставила свою ногу на ногу Вэла и выжала педаль газа до пола.

            Им повезло – на съезде не было ни одной машины, да и шоссе оказалось почти пустым. Ей удалось вывернуть машину по движению и на вполне приличной скорости проскочить несколько миль.

            – Ты хоть бы извинилась, – голос Вэла был тихим, но почти бодрым.

            – За что? – опешила Айрэн.

            – Да вот уже полчаса, как ты стоишь на моей ноге. Разве я не предупреждал, что там мозоль?

            – На языке у тебя мозоль. Ты как?

            – Пока жив. Левая половина мертвая.

            – Радуйся, что стрелок косой, мог бы и в лоб.

            – Стрелок не косой. Скорее супер-мастер. Бил не на поражение. Это лишний раз доказывает, что им нужны не мы, а машина. Ладно, давай я поведу сам. Уже недалеко.

            – Для начала сверни на обочину. Окажу тебе первую медицинскую помощь, – Айрэн убрала ногу, но правую руку старалась держать поближе к рулю.

            – Искусственное дыхание изо рта в рот?

            – Раз шутишь, значит, еще поживешь.

            Айрэн размотала половину бинта со своего плеча, перекусила и достаточно умело сделала несколько витков вокруг шеи и подмышки Вэла.

            – Надо искать хирурга.

            – Хирург подождет. – Вэл вышел из машины и поковырялся ключом в замке багажника, от чего на верхней плоскости открылся маленький лючок.

            Барк нервно присвистнул:

            – Сложная система. Я видел такую на секретных кейсах. Открывается только по отпечатку пальцев.

            – Если ты помнишь, профессор у нас на заднем сидении. – Айрэн вытащила тщедушное тело Вокка наружу и приставила его указательный палец к матовому прямоугольнику. Зажужжали сервомоторы и багажник открылся.

            – Вот тебе и ответ, – подытожил Вэл.

            Весь проем под крышкой занимала панель, напоминающая гибрид компьютера и пульта из студии звукозаписи.

            – Забавная штука, – согласилась Айрэн и тут же принялась сдвигать рычажки, а потом еще минут десять химичить над клавиатурой.

            – Что ты делаешь? Надо ехать.

            – Погоди... Погоди... готово! – Айрэн захлопнула багажник и втащила тело профессора в салон. – Теперь поехали искать хирурга.

            – Возьми у профессора его карточку. Она ему больше не нужна. А хирурга я,  кажется, знаю. В Абердине... Если нам дадут до него доехать. Выкрути на всякий случай в бензобаке пробку.

            Почти до самого городка они ехали без приключений, но как только миновали поворот на главную улицу, дорога опять оказалась перекрытой. На сей раз преследователи поступили обдуманней: из боковой улицы выехал еще один грузовик, отсекая путь назад. На улицу высыпали автоматчики.

            – Приказываю остановиться и выйти из машины.

            Вэл замедлил движение.

            – Погибать так с музыкой. У тебя спички есть?

            – Курение вредно для здоровья, – некстати пошутила Айрэн, подавая зажигалку.

            – Я курю диетические.

            Не покидая машину, Барк открыл крышку бензобака, после чего они вышли наружу. Айрэн подошла к офицеру и попыталась его ударить. Ее скрутили. Вэл, воспользовавшись суматохой, отступил к самой горловине.

            – Поднимите руки вверх и отойдите от машины.

            – Я ранен в плечо. У меня правая конечность не работает, – пробормотал Вэл, продолжая отступать и держа руку в кармане.

            – Поднимите руки вверх и отойдите от машины, – повторил тот же голос.

            Вэл дернул правой рукой, и горящая зажигалка полетела в бензобак.

            – Ложись! – крикнул он и первым бросился на землю.

            Ближайшие солдаты упали.

            Взрыва не последовало, но Вэл заметил отблески внутри бака, вскочил и бросился за бетонное ограждение.

            Пламя вырвалось наружу, побежало по корпусу красавца-автомобиля, затрещали лайковые сиденья, стекла... Вдруг «Мерседес» приподнялся над дорогой, словно космический корабль на старте и с громким хлопком разлетелся на куски.

            Над головами засвистели куски искореженной жести, куски стекла, кронштейны. Останки рамы с грохотом вернулись на землю.

            Айрэн попыталась вырваться, но офицер сбил ее с ног и приставил ко лбу пистолет. Вэла тоже прижали к земле. Один из солдат, мерзко ухмыляясь, наступил на простреленное плечо.

            – Отпустите их. Они нам больше не нужны. Все равно через несколько часов... Едем к воротам. За утерю пульта, майор, ответите позже.

            Барк знал, что должно произойти через несколько часов. Удивило его не это. Гораздо больше его поразил голос. Сколько раз по телевизору этот голос произносил пламенные речи, обещал народу златые горы, справедливость и светлое будущее.

            Барк надеялся в душе, что критика критикой, а реальная жизнь другая, и люди... будь они люди, будь они сиги, отвечают за свои поступки.

            – Груша после химической обработки.

            – Что ты сказал?

            – Что от таких сучьих детей, как он, хочется отравиться.

            Автоматчики ушли.

            Поднялась, потирая разбитые колени, Айрэн.

            Вэл оставался лежать.

            Зачем вставать? Ради чего? Ради кого? Кому теперь можно верить?

            – Не будь бабой. Вставай. – Видя, что Барк не реагирует, Айрэн заорала: – Вставай, твою мать! Чего улегся? Вставай. Не ради этого сукиного сына, а ради тех, кого мы еще успеем спасти. Хоть пять, хоть одного, но спасем. Да здравствуют новые Адам и Ева! Вставай! – она зло пнула Вэла ногой.

            Тот поднялся и, шатаясь, побрел вдоль улицы. Айрэн догнала его и подхватила под здоровое плечо.

            – Куда идти?

            – Знаешь, обидно все-таки, что человек, которому мы верили, которого выбрали, чтобы он заботился о нас, бежит, как крыса, и в итоге спасется. А миллионы таких, как ты, жаждущих всеобщего спасения – погибнут.

            – Извини, я изменила своим принципам: он не спасется тоже. Я удалила из базы данных информацию обо всех карточках, кроме наших трех. Теперь любой из них, войдя в переход, потеряет память. Причем полностью.

 

Вам повезло

 

            – Вам повезло. Пули сидели неглубоко. Достать их было несложно. Плохо, что вы потеряли много крови. Теперь вам нужен покой. Кем вы работаете?

            – Работаю, можно считать, безработным. Доктор, скажите хоть, как вас зовут. На кого мне молиться?

            Барк не собирался ехать в Абердин. Дверь на ту сторону была гораздо ближе – в доме маленькой девочки Даниель и ее русской мамы-хирурга.

            У Вэла кружилась голова и немного подташнивало. За неимением анестезирующих веществ, его накачали водкой до подбородка,  и теперь он боялся наклонить голову, чтобы  она не вылилась  обратно.

            – Хелен. Можно Лена. Мои русские предки часто использовали алкоголь для операций. Так что можете теперь считать себя немножечко русским. – Лена посмотрела на пропыленную одежду путешественников: – Если вам негде остановиться, можете у нас. Места хватит.

            Сидевший спокойно у телевизора муж хозяйки вдруг встрепенулся:

            – Ну конечно, вначале выжрали мою водку, потом получили бесплатное  медицинское обслуживание. Между прочим, с риском для лицензии. А теперь еще из квартиры гостиницу хотите сделать. Наглости вам, молодой человек,  не занимать.

            – Как тебе не стыдно, он нашего ребенка спас.

            – Вначале украл, а потом вернул в расчете на комиссионные.

            – А если я с вами расплачусь. Лично? – Айрэн подошла к коротышке вплотную.

            – Как вам не стыдно! При моей жене, – возмутился тот, пытаясь прижаться к ее груди. В этот момент Айрэн очень профессионально ударила его в низ живота.

            Мужичок, странно хрюкнул, подогнул коленки и лег на пол.

            – Не трогайте его, – попросила Лена.

            Вэлу показалось, что будь хозяйка менее деликатной, то давно сделала бы то же, что и Айрэн.

            Он встал, прошелся по комнате и вдруг сказал:

            – Лена, у нас время очень ограничено. Позовите Даниель.

            – А что случилось?

            Даниель, подслушивающая под дверью, тут же вбежала в комнату. Мать прижала ребенка к себе.

            – Скажите, Лена, вы мне верите?

            – Мне кажется, я это уже доказала.

            – Да, верно. Теперь придется поверить еще раз. За нами гнались, и, как вы догадываетесь, не санитары из дурдома. Вы сами извлекли из меня настоящие пули. Через несколько минут наступит конец света. Спасение за этой дверью. Вот две карточки. Это пропуска для прохода на ту сторону и назад. Одну дайте Даниель, вторую держите у себя.

            – Вэл, а как же ты? – вмешалась Айрэн.

            – Ты сама говорила, что мы должны попытаться спасти хоть двух, хоть одного. – Он повернулся к Лене. – Бегите. Другого шанса не будет.

            – А еда, одежда. И вообще вы уверены...

            – Спасайтесь! Там все есть. Через день вы сможете вернуться. Правда, когда вы вернетесь, нас уже не будет.

            За окном мелькнула зеленая вспышка.

            – Спасайтесь! – Вэл вытолкнул Лену и ребенка в детскую и повернулся к Айрэн: – Прощай, мой друг. Мой товарищ по оружию.

            – Вэл, пойдем вместе. Я останусь на той стороне с тобой.

            – Ты же знаешь, что я туда попаду идиотом.

            – Тогда может, мы останемся тут, – Айрэн вдруг заплакала. – Ты абсолютно уверен, что      Апокалипсис произойдет?

            Вэл оглянулся на зеленеющее окно:

            – Абсолютно.

            – Поцелуй меня на прощанье.

            Вэл прижался к ее губам. В этот момент он почувствовал ее руку в своем кармане. «Идиотка, она мне отдала свою карточку!»

            Сделать он ничего не успел. Айрэн изо всех сил толкнула его на дверь.

            – Начнете все сначала. Как Адам и Ева.

            Стало тихо. Легкий треск от вспышек за окном почему-то напомнил о елке. Блестящие игрушки. Шуршание бенгальских огней.

            Когда умер дедушка, бабушка до самой смерти сидела на низком табурете.

            Айрэн нашла на кухне маленький стульчик Даниель, положила боком на пол и уселась сверху.

            – Время оплакивать себя.

            Она видела, как поднялся с пола муж Лены, не дернулась, когда тот подкрался к ней с кухонным ножом, но в последний момент испугался собственной затеи сам. Она молча смотрела, как он подошел к окну и тут же отлетел, словно сухой лист, гонимый ветром. Лист ударился о стол и осыпался на пол мелкой пылью.

            А потом пришла музыка. И отозвалась в теле необычайной легкостью.

 

 

 

 

 

КОТЕНОК  НА  ДОРОГЕ

Рассказ

 

            Монетка была определенно иностранной и старой. Красноватого цвета с незнакомым бородатым дядькой в профиль.

            – Орел!

            Конечно орел. Раз изобразили его профиль в металле, значит, точно когда-то был орлом. Некоторые государства печатают только бумажные деньги. Наверное, нет у них подходящих орлов для монет.

            Лиза подняла находку и сунула в карман. Караван муравьев, путь которого проходил через медный барельеф импортной знаменитости, остановился. Увидев, как возносится к небу огромный кусок дороги, насекомые оставили добычу в виде вкусной дохлой гусеницы, и бросились врассыпную.

            Приметы – чепуха. Кто в них сегодня верит? Но получается так, что Лиза находит монеты гораздо чаще меня, и везет ей гораздо чаще. Даже в том, что во время наших прогулок она находит эти признаки везения.

            Зато котенка я увидел первым.

            – Смотри, и правда, котенок! – по моему замедлившемуся шагу, Лиза поняла, что я обнаружил животное раньше ее. – Какой хорошенький!

            – Симпатяга.   

            Белое, с редкими рыжеватыми островками чудо исполняло па-де-де на кончиках собственных когтей. Все в нем было строго вертикально – шерсть, хвост. Котенок шипел и дрожал от страха так, словно его только что пытались съесть.

            – Не бойся, малыш, дядя сырыми котами не питается.

            Я взял пушистый комочек на руки, и тут же откуда-то сверху донеслось:

            – Отдайте! Это моя кошка! – Из чердачного окна одноэтажного особняка высунулась голова мальчишки: – Отдайте моего котенка!

            У парнишки была бледная кожа, пухлые щеки и лупатые глаза.

            – Уверен, этот юноша – замечательный внук, – сообщил я Лизе, продолжая рассматривать хозяина животного.

            – Да-да, двадцать четыре часа в сутки беспрекословно выполняет бабушкины команды: ест и играет на скрипке. – Она подняла голову и крикнула: – Нам не нужен твой тигр. Спускайся и забирай.

            Обладатель пухлых щек на мгновение задумался.

            – А вы его к нам занесите.

            – Вот еще! Сам без ног, что ли? – возмутился я.

            Мальчишка опять задумался и согласился:

            – Ага, без ног.

            – Да не спорь ты, – толкнула меня в бок Лиза. – Сейчас занесем, – пообещала она ленивому отпрыску.

            Вход в дом был со двора, окруженного крепким высоким забором, над которым возвышались кусты сирени. Мы подошли к калитке. У калитки сидел нищий.

            Я пожалел, что у меня не было с собой фотоаппарата. Май, вечер. Оранжевые лучи солнца упираются в серые от времени доски, и, вдруг, посреди покоя и идиллии этот нищий. Сюр какой-то.

            – Пода-а-йте, Христа ради-и.

            – А что ж ты на паперти не просишь? Там людей больше.

            – Не могу. Атеист я.

            – Тогда почему просишь во имя Христа?

            Вместо ответа попрошайка затянул опять:

            – Пода-а-йте калеке на пропитание-е.

            В его пыльной фуражке, лежащей у ног, уже валялись несколько мелких купюр. Зная Лизину слабость к убогим, я добавил к имеющимся купюру покрупнее.

            – Не жадничайте, барин. Пода-а-йте бедному инвалиду.

            – С какой же это стороны ты инвалид? Пальцы вон у тебя, какие подвижные. По вечерам, небось, сидишь на компьютере. Из блогов не вылезаешь.

            Нищий перестал завывать. Во взгляде появилась сосредоточенность.

            – А вот это уже не твое дело. Может, я писатель известный.

            – Нищий знаменитый писатель?

            – Да, нищий! Все настоящие писатели были нищими. Писателю быть богатым стыдно, а нищему нет.

            – Скажем, ты не совсем писатель и не совсем нищий. – Я позволил себе улыбнуться. – Сценарист редких шоу – это еще не Шекспир и не Чехов. Сколько наш Дом культуры отваливает тебе за сценарии? Плохо только, что окна ДК выходят на церковь. Появись ты на паперти – доброхоты в два счета заложат тебя главбуху. 

            – Ты откуда знаешь?

            – Потому что пиджак у тебя из костюмерной ДК. Покрой, согласен, старый, материал не новый, да еще ты нашил выгоревшую джинсовую заплатку, чтоб пиджак выглядел дряхлее. Но заплата немного отпоролась и теперь из-под нее виден материал такого же цвета, как основной. Если бы она была настоящей, ткань бы под ней не выгорала.

            – Глазастый какой, чтоб тебя под землю провалило! – Он медленно поднял кепку, словно собрался вернуть деньги, и вдруг припустил вдоль по улице.

            Я не стал его догонять. За представления нужно платить.

            Мы прошли через сад к дому, и Лиза нажала кнопку звонка.

            Дверь открыла миловидная женщина с пушистой копной кучерявых волос. Пучеглазость и бледность, уродовавшие лицо ее сына, придавили ей возвышенность и аристократизм – мадонна Литта, не меньше.

            Женщина приветливо улыбнулась:

            – Ой, проходите, – она встала боком, пропуская нас в комнату. – Наш кот такой проказник, опять сбежал.

            Она сказала «кот». Значит парень, как и я, не заморачивается проблемами пола живущих у них животных и запросто именует кота кошкой. Я тоже в школе за пестики с тычинками выше тройки не получал. Впрочем, и сейчас стараюсь не думать, какого пола была телятина до мясокомбината.

            – Извините, у нас не убрано. Зато чай – просто замечательный. Сейчас заварю.

            Мы прошли внутрь и последние слова гостеприимной хозяйки слушали спиной.

            В доме, несомненно, имелось еще несколько комнат, но двери в другие помещения были плотно прикрыты. Собственно, чтобы впечатлиться, нам хватило одной.

            Пыль. Она лежала повсюду. Как-то не сочетались опрятная, гостеприимная хозяйка и неопределенного цвета портьеры, оборванные обои, темная мебель с грязной маслянистой поверхностью. А вот пол был чистым. Я бы сказал маниакально чистым. Доски не просто мыли, а драли грубой наждачной бумагой, стирая вместе с грязью краску. И еще в комнате стоял запах. Плотный, немного удушливый. Он не раздражал – что-то от забродивших щей в студенческой столовой, но, скажем, смущал своей назойливостью.

            – Садитесь, сейчас будем пить чай, – повторила свое приглашение хозяйка.

            Я стал осматриваться, где тут можно пить. Единственный стол, занимавший, между прочим, половину комнаты, был завален метровым слоем книг и бумаг. Из-под них торчали ржавые будильники, старые телефонные аппараты, металлические ящики, щетки и прочий хлам не менее древний, чем портьеры на окнах.

            Не найдя ничего более комфортного, мы уселись на узкий проваленный диванчик.

            В годы своей далекой молодости этот диванчик был веселого лимонного цвета с золотистыми полосками. Но со временем лимонный цвет превратился в грязно-болотно-коричневый, сидение и подлокотники покрылись пятнами чая, кофе, супов, следами от промасленных штанов и грязных ботинок. Я догадался, что пить мы будем именно на нем.

            Из-за книг показалась голова старика.

            – Марина, ты предложила гостям чай?

            – Сейчас, сейчас. Вот уже закипает, – донеслось из кухни.

            Дед весьма проворно вынырнул из-за своей «китайской стены», мгновение подумал, спрятался опять, после чего вернулся со стулом, который поставил посреди комнаты. Усевшись, старик принялся достаточно бесцеремонно разглядывать нас.

            Эта процедура получалась у него весьма забавной: один глаз не мигая смотрел мне в переносицу, второй – сверху вниз колесил по Лизе.

            – Местные? – Не дожидаясь ответа, он опять крикнул в сторону кухни: – Гости и я ждем чай. Сколько можно томить?

            Дед был неотделимой частью этой комнаты. Такой же ветхий, вылинявший, заваленный никому не нужными делами и заботами. Седой, лохматый, но при этом энергичный, он бы мог напоминать Альберта Эйнштейна, если бы имел усы, и не носил ужасные очки-пятаки в толстенной оправе.

            – Так вы местные?

            – Да, – сказала Лиза.

            – Нет, – соврал я на всякий случай. – В смысле, не совсем. Мы живем на другом конце города.

            – А-а-а. – Похоже, мое разъяснение его устроило.

            Марина принесла на подносе в чашках бледное варево и подала нам прямо в руки.

            Не люблю горячее – я осторожно взялся за ручку. Чашка действительно обжигала, но не настолько, что ее нельзя было держать.

            Белый тонкий фарфор. Декольтированные красавицы, ангелочки, золотые узоры. Ручная роспись. Знатоки на аукционе отвалили бы за эту посуду бешеные деньги. Но боже, какой слой накипи был на ней изнутри! Не удивлюсь, если последний раз ее чистили по случаю совершеннолетия деда. Я покосился на Лизу. Другие гости на ее месте, сославшись на срочные дела, поднялись бы, и ушли, полив предварительно содержимым емкости белый от скребков пол. А она ничего, пьет.

            – Мы этот чай завариваем на специальных травах, – прокомментировал дед. – Он не только вкусный, но еще полезный. Моя бабка благодаря ему прожила лет двести.

            – Двести лет люди не живут. Ваша бабка была черепахой?

            Дед завелся с пол-оборота:

            – Не была она ни черепахой, ни попугаем. И вообще, что ты знаешь о людях?

            Мое замечание: «То, что они произошли от обезьян», – только подлило масло в огонь.

            – Уж точно не от обезьян. Может быть, за исключением самого Дарвина и тебя. Люди привыкли к тому, что девяносто процентов информации они получают глазами, вот и пытаются все «увиденное» возвести в ранг абсолютной истины. Раз визуально шимпанзе похожи на людей, раз органы тех и других примерно одинаковы, значит, обезьяна и есть предок человека. Тьфу, тупость! За миллионы лет обезьяны и люди могли прийти к общим признакам совершенно разными путями, из абсолютно разных исходных точек.

            – Наш Илья большой ученый, – пояснила Марина. – Он не очень вежливый и без всяких степеней, зато любого академика за пояс заткнет.

            Я переборол брезгливость и отхлебнул чай. Зря колебался. Напиток стоил всяческих похвал. Ромашка, лепестки мака, немного мяты, ощущение луга, чистого воздуха, свободы. На минуту исчезли стены, вокруг засвистели птахи. Если бы еще Марина не насыпала в него такое невероятное количество сахара!

            – Да, чай у вас замечательный. Это правда, – несколько покривил я душой.

            – Существует множество критериев, которые слепоглухонемое человечество просто не способно себе представить. Тем не менее, эти критерии для науки, в частности для антропологии гораздо важнее, чем просто «наблюдаемость» глазами или приборами.

            – У вас есть примеры? – Лиза видела, что старику надо выговориться, и старалась поддержать беседу.

            – Сколько угодно. Например, наличие полов, коллективность мышления.

            – Какой же это пример? Ящерицы однополы, но могут репродуцировать сами себя.

            – Все равно, внутри их организма присутствуют те же пестики и тычинки. – Старик выдавал аргументы со скоростью компьютера и, наверное, думал: «Бог ты мой, с какими идиотами приходится общаться. Простейших вещей не понимают».

            – Но ведь пол, как и коллективное мышление, говорят только об неких общих элементах для живого на Земле, и ничего о происхождении, – возразил я.

            – Павел, – Лиза повернулась ко мне. – Илья имел в виду, что по этим критериям наследственность и развитие можно проследить точнее.

            – Я не сказал «развитие», – взвился старик. – Развития не существует!

            Я тоже начал заводиться. Почему это каждый ненормальный считает своим долгом меня воспитывать? Хорошо же, раздраконим тебя еще больше – я ляпнул первое, что пришло в голову:

            – А как же спираль?   

            – Да, диалектическая спираль, – уточнила Лиза.

            – Фантазия Природы не безгранична. Она нашла несколько базовых решений, а потом повторяет их в разных комбинациях. Естественные бесконечные спирали не встречаются в нашем мире. Это все выдумка человека. Опять-таки желание придать незнакомым явлениям графические контуры. Зато у Природы полно наработок, которые оправдывают себя с момента зарождения Вселенной. Например, атом. В нем все изменения цикличны, хотя по-своему и неповторимы. Наше, как вы изволили выразиться, «развитие» напоминает траекторию электрона, Луны или отношений в браке.

            – Любопытная теория. – Я отпил еще глоток. Чай освежал, приводил мысли в порядок.

            – Точнее, база для целого океана новых открытий. По сравнению с ней источники, которыми пользуется современный ученый, не полнее, чем содержимое кошелька нищего.

            – Смотря какого нищего... начал я.

            – Ма, ну что, кошку принесли? – донеслось с порога.

            В комнате появился мальчишка. Тот самый, что заманил нас в дом. У него и в самом деле имелись проблемы с ногами. Каблуки на туфлях были почти той же высоты, что и длина подошвы, от чего парень стоял буквально на носках.

            – Да сыночек, вон она в углу. Забирай свое сокровище. Он так любит животных! – последнее предложение было обращено ко мне. – Держим котенка только ради него. Я кошек даже в руки взять не могу. Аллергия.

            Старик не дал ей договорить:

            – Так вот, отвечая на ваш вопрос... – Я уже забыл, какой вопрос задавал, а он все еще гонял под черепом малопонятные идеи в надежде сделать меня своим прозелитом. – Как известно, динозавры не смогли пережить обледенение. Выжили только те организмы, которые спрятались под землей.

            – Кто же?

            – Насекомые. – Старик обвел нас победным взглядом.

            – Мы ничего не знаем о насекомых того времени, – возразила Лиза. Мне показалось, что она тяжело вздохнула.

            – Того времени? – переспросил дед. – А что мы знаем о современных насекомых? Что мы знаем об их социальных отношениях, любви, о политике? Только ли из-за, грубо говоря, жратвы один вид муравьев уничтожает другой? Как вам понравится нелепая, на первый взгляд, мысль: мы не знаем о них, потому что они не хотят, чтоб мы знали.

            – То есть, вы хотите сказать...

            – Да, я утверждаю, что именно насекомые стали прародителями всех тех, кто бегает сегодня по Земле. Это от них человек унаследовал стадное мышление, свое знаменитое «На миру и смерть красна», групповой разум. Предвидя ваши возражения, соглашусь, да, все живое на Земле стремится группироваться в стада, стаи, племена. Но из тех, кто способен передвигаться, только самые живучие существа – насекомые и человек образуют популяции в миллионы особей с одинаковыми мозгами.

            – Одинаковыми?

            – Да, молодой человек, вы не ослышались! Попросите человека назвать любую домашнюю птицу – и он, будь то академик или дебил, назовет курицу. Худшая казнь для людей не смерть, а изоляция. Вам не приходилось сидеть в камере-одиночке?

            – Моя тетя имела ментальные проблемы. Она попала в клинику, и ее заперли в комнату с мягкими стенами, – поделилась Лиза.

            – Вот именно, тетю с ментальными проблемами.

            Следовало признать, что в выкрученной философии этого деда была своя логика.

            – С курицей – все просто. И у академика и у идиота понятие «курица» забито в памяти специальным тэгом. В голове, как в компьютере, есть свои полки и специальные метки, по которым мы вызываем ту или иную информацию...

            – Верно. – В первый раз дед со мной согласился. – А раз мы имеем на плечах примерно одинаковые мозги-компьютеры, с примерно одинаковой базой данных... – «Ни фига себе, – подумал я. – Этот псих еще про базы данных знает». – То и реагируем на все возбудители одинаково активно. Это лишний раз доказывает, что по групповому способу мышления человечество ближе не к обезьянам, а к муравьям. Наши дома – это модифицированные под размер человека муравейники, наши социальные структуры – продолжение муравьиных. Впрочем, о социальных пирамидах муравьев я нигде официальной информации не нашел. Муравьиный секрет. Своих лидеров они прячут глубоко под землей.

            – Но мы же на муравьев совсем не похожи. И потом, еще ни один археолог не обнаружил получеловека-полумуравья.

            – Опять двадцать-пять. Ладно, давайте взглянем на проблему с другой стороны. Как известно любой системе легче восстанавливать исполнительные механизмы – кожу, мышцы и труднее базовые – кости, нервы. Внешность – это исполнительный механизм Природы, она меняет эту самую внешность в каждом новом поколении. Базовые механизмы меньше подвержены модификациям. Прослеживать историю явлений гораздо надежней через них. И вообще, что касается внешности, американские индейцы не напрасно называли друг друга «Большой орел», «Красный волк». Если присмотреться, у многих людей можно заметить черты некоторых животных. Не зря их пра-пра-бабки грешили в прошлом.

            Лиза улыбнулась:

            – Я поняла ваш намек, только вот женщина от орла яйцо не снесет.

            – А Зевс утверждает, что снесет. И от орла, и от лебедя. Ученые уже скрещивали животных и растения, при этом результат не всегда был отрицательным. У Природы возможностей намного больше, чем у ученых. Да вы сами поэкспериментируйте.

Лиза вспыхнула и поднялась:

            – Спасибо, было очень интересно, но нам пора.

            Я поднялся вслед за ней.

            – Куда же вы? – засуетилась Марина. – Вы даже чай не допили. А говорили, что он вам понравился.

            Я одним глотком осушил свою чашку и поставил ее на подлокотник дивана.

            – Извините, совсем тут вас заболтал. Старость, знаете ли, хочется выговориться. – Дед вскочил, засуетился, начал теребить мой рукав. – А может, винца? У нас замечательная настойка. Домашняя.

            Настойку нам налили в чашки, из которых мы только что пили чай. Даже не сполоснули.

            Хваленый напиток оказался обычным прокисшим компотом, вкус которого не мог перебить даже тот мешок сахара, который хозяйка умудрилась растворить в каждой бутылке. Однако после первого же глотка приятный хмель ударил в голову. По телу растеклось ощущение покоя и сонливости.

            – Если вы не возражаете, я закончу свою мысль.

            Мысль... мыс.. м-м-м.

            Голос старика эхом летал по комнате и растворялся в воздухе, не долетая до ушей.

            – Вы бы книгу написали, чтоб могли читать все желающие. – Я со вздохом вернулся на диванчик.

            – Если бы относился к собственной теории антропогенеза серьезно, то, может быть, и написал. Но я только шутил.

            «Этот дед – просто наглец, –  подумалось сквозь полусон. – Заставил нас два часа сидеть на грязном диване, пить перебродивший сироп и слушать бред, который он же потом обозвал шуткой».

            – Я вовсе не собираюсь делать ревизию научным открытиям, – продолжил Илья. – Конечно же, человеку предшествовали неандертальцы, эректусы и еще куча пре-гуманоидов, скелеты которых антропологи пока не обнаружили. Но как при этом объяснить находку Ли Бергера – останки пра-человека,  жившего два миллиона лет назад?

            – Так вы же сами сказали, а мы согласились с вашей полушуткой по поводу того, что разные популяции людей появились из разных пра-источников в разное время. – У Лизы тоже закрывались глаза. Непривычный алкоголь подействовал и на нее. Она растягивала слова, движения рук стали тяжелыми и менее пластичными, словно вместо крови по ним вдруг начал течь свинец.

            – Замечательно! Вы все поняли верно, господа. В таком случае мы можем перейти к главному: путь, по которому Природа лепила свой идеал, никогда не был прямым. Множество попыток, ошибок и откровений. Параллельно с созданием человека она пробовала искать по другим направлениям, оставляя каждый раз кучи ответвлений. Тупиковых и более перспективных, чем сам человек. Некоторые из них катастрофичны для людей, но за ними будущее на этой планете.

            – И что? – повторила Лиза еще более сонным голосом.

            Илью не надо было приободрять.

            – Одна из самых удачных ветвей – полумуравьи-полулюди – развивалась по своим законам. Как и люди, они приобретали знания, их внешний вид часто совпадал с человеческим. Но по образу жизни они представляли и представляют непобедимую армию муравьев.

            – А почему о них никто ничего не знает?

            – Среда их обитания позволяет существовать незаметно для остальных обитателей планеты. – Илья зевнул. – Ну, мне пора на покой. Я сегодня слишком много говорил.

            Старик поставил на книги полупустой стакан с наливкой, отодвинул в сторону стул, открыл крышку погреба и начал спускаться вниз.

            – Куда это он? – спросил я Марину.

            – Да развезло его немного. Пусть проспится.

            – А почему в подвал?

            – Так места у нас особо нет. Не беспокойтесь, ему там удобно. Он уже привык.

            Подвал, видимо, был очень глубоким – затихающее кряхтенье старика доносилось достаточно долго.

            – Скажите, а кем вам Илья приходится? Он ваш отец или отец мужа? – Лиза также прислушивалась к удаляющемуся скрипу ступенек.

            – А я не знаю. Просто родственник. Наверное, близкий.

            – Он у вас такой образованный. Странно, в магазинах я никогда не видела его книг.

            – Илья – голова. Но писать – не с его клешнями.

            Да, действительно. Когда старик таскал стул, я обратил внимание на сросшиеся пальцы на обеих руках. Такими на пианино не поиграешь.

            – Он на пенсии? Непросто ему приходилось трудиться с такими руками? – посочувствовал я.

            – Какая там пенсия! Слезы. На нормальную еду – и то не хватает. Он бы и сейчас работать пошел, если бы позвали. Не зовут.

            – Да-а. Не любят у нас инвалидов.

            – Не инвалид он. Охранником был в тюрьме. Там, чтобы поддерживать дисциплину много пальцев не нужно. А его боялись все. И заключенные и начальство.

            – За что же выгнали? – полюбопытствовала Лиза.

            – Да ни за что. Избавились от старика. Сами еще худшее творили... А у него нервы не выдержали, да и очень голодным был.

            На пороге возник все тот же пацан в своих дурацких туфлях на высоких каблуках. В руках он продолжал держать слабо пищащего котенка.

            – Ма, как тут у вас дела? Где Илья?

            – Да уже пошел. Скоро и мы пойдем тоже. Далеко не уходи. Можешь пока опять кота с чердака сбросить, может еще кто-нибудь клюнет.

            – А почему ты сама никогда не сбрасываешь? Знаешь, как мне в этой обуви тяжело по ступенькам ползать.

            – Так сними эти несчастные туфли. Сейчас уже можно.

            Через комнату пролетела муха. Мальчишка весьма ловко сбил ее рукой и сунул в рот. Мать с одобрением посмотрела на ребенка:

            – Ловкая смена растет. Не то, что мы.

            Марина подошла к нам вплотную.

            – Я хочу быть с вами честной. Хочу, чтоб вы нас поняли и не обижались. Илья рассказывал вам об одной из ветвей человечества, так сказать человеко-муравьиной.

            – Муравьино-человековой, – поправил сын.

            – Почему муравьино-человековой?

            – Потому что, муравьи появились первыми. Илья, когда в доме нет чужих, тоже муравьино-человеками нас называет.

            – Да, – Марина сняла парик, обнажив редкие, непонятного цвета волосенки. Теперь она не выглядела осовремененным вариантом мадонны. Мешки под ее глазами надулись, кожа буквально посерела. Она периодически сглатывала слюну, от чего вниз по шее то и дело проплывали волны лоснящейся кожи. – Мы и есть представители человеко... точнее муравьино-человеческой расы. У нас вот-вот должна появиться новая популяция. Молодежь. Вечно голодные. Говядину или тем более жирную свинину не признают – блюдут фигуры. А денег на хорошие продукты не хватает. Выкручиваемся, как можем. Уж извините.

            – А почему вы нам об этом говорите? – совсем сонным голосом спросила Лиза.

            – Так я в чай и в вино добавляла специальные препараты, которые усиливают подчиненность групповым командам и подавляют человеческую волю. На нас препараты не действуют, а на людей... Встать! – скомандовала Марина.

            Мы с Лизой поднялись.

            – Спускайтесь в погреб! За мной!

            Марина стала спускаться. Словно привязанные веревочками детские машинки, мы двинулись следом. Погреб, как я и предполагал, оказался весьма глубоким. Алюминиевая тридцатиметровая пожарная лестница пошатывалась, но держала нас вполне надежно. Когда мы почти добрались до дна, Марина пояснила, что путешествие вниз все еще продолжается.

            – Осторожно, не упадите. Следующая лестница гораздо длинней. Свалитесь – сломанными ногами не отделаетесь. А наши дети трупами не питаются.

            Света было мало. Редкие лампочки не могли осветить это помещение на всю глубину. Но у самого пола горел небольшой прожектор. Мы увидели недалеко от лестницы большую дыру, в которую стала спускаться наша проводница.

            Еще не менее двадцати метров вниз. Видимость ноль. Ступени приходилось искать на ощупь, крепче держаться руками за вертикальные планки лестницы.

            А вокруг кипела, кишела жизнь. Многомиллионное шевеление, запах, сопение, скрип.

            – Похоже на Данте в аду, – шепнула Лиза.

            – Скорее наоборот.

 

            Что будет, если в большом городе взорвать приличную бомбу?

            Даже не так! Что будет, если сложить в кучу несколько атомных электростанций и сбросить на них пару водородных бомб?

            Катастрофа? Пожалуй, даже глобальная катастрофа!

            По сравнению с ней та, о которой упоминал Илья, – невинное развлечение.

            Бомбами были мы с Лизой.

            Старик прав. Природа создавала человека методом проб и ошибок. Причем ошибок было почти столько же, сколько и проб. Какие-то ветви отмерли, какие-то переродились, какие-то спрятались, какие-то заставили прятаться других. Наша ветвь людей-муравьедов в поисках еды научилась хорошо прятаться среди людей, и при этом быть отличными сыщиками.

            От котенка, которого мы встретили на дороге, так пахло страхом, что мы с Лизой поняли сразу: наши длительные поиски близятся к завершению. Появление лупатого отпрыска только подтвердило подозрения.

            Я специально напугал нищего. Нам не нужны ни свидетели, ни случайные жертвы.

            Природа наградила нас непробиваемой кожей, скелеты муравьедов «не по зубам» самым сильным человеко-муравьям. Во время охоты наши железы вырабатывают токсин, запах которого смертелен для всех прямоходящих насекомых. Нам не нужно видеть в темноте. Запах дает всю необходимую для охоты информацию.

            – Дорогой, наконец-то мы их нашли. Я так рада! Начнем с кладок. – Лиза повернула ко мне восторженное лицо. Ее чересчур длинный для людей нос подрагивал от предвкушения пиршества. Она облизывалась без остановки.